— И я приветствую тебя, молодой Фин. Чем могу быть тебе полезен?

— Пока ничем, спасибо. Я зашел просто поговорить. — Помедлив, молодой человек снова водрузил шлем на голову. — Но вижу, что помешал вам.

— Ни в коем случае, — возразил Корум. — Как, по-твоему, смотрятся наши люди?

— Хорошие бойцы. Ни одного слабака. Но, думаю, их маловато, — сказал молодой Фин.

— Я согласен и с тем и с другим, — подал голос Илбрек. — Сидя здесь, я как раз обдумывал эту проблему.

— Я тоже обсуждал ее, — сказал Корум.

Наступило долгое молчание.

— Но нам неоткуда набрать новых бойцов, — сказал молодой Фин и посмотрел на Корума, надеясь, что тот возразит ему.

— Неоткуда, — согласился Корум.

Он заметил, что Илбрек, нахмурившись, промолчал.

— Слышал я об одном месте, — сказал гигант-сид. — Давным-давно, когда я был моложе, чем молодой Фин. Место, где сиды могут найти союзников. Но кроме того, я слышал, что там опасно даже для сидов и что союзники эти ненадежные. Попозже я посоветуюсь с Гофаноном и узнаю, может, он помнит побольше.

— Союзники? — засмеялся молодой Фин. — Сверхъестественный народ? Да нам нужны любые союзники, пусть и непостоянные.

— Поговорю с Гофаноном, — повторил Илбрек, снова принимаясь за свой меч.

Молодой Фин собрался уходить.

— Тогда я промолчу, — сказал он. — Надеюсь, сегодня вечером увижу вас на празднестве.

Когда юноша вышел, Корум вопросительно посмотрел на Илбрека, но тот, делая вид, что всецело поглощен мечом, избегал взгляда принца.

Корум с силой растер лицо.

— Припоминаю времена, когда я лишь улыбнулся бы при одной мысли, что в этом мире могут действовать магические силы, — сказал он.

Илбрек рассеянно кивнул, словно не расслышав слов Корума.

— Но сейчас мне приходится рассчитывать на них, — с иронией признался Корум. — И волей-неволей верить в волшебство. Я потерял веру в логику и силу здравого смысла.

Илбрек поднял голову.

— Может, твоя логика была ущербна, а здравый смысл ограничен, друг мой Корум? — тихо сказал он.

— Может, — вздохнул Корум и вслед за молодым Фином собрался откинуть полог. Но вдруг резко остановился, склонил голову набок и внимательно прислушался. — Ты слышишь эти звуки?

Илбрек тоже прислушался.

— В лагере много разных звуков.

— Мне кажется, я слышу музыку арфы.

Илбрек замотал головой.

— Трубы… где-то вдалеке. Но не арфа. — Нахмурившись, он снова стал вслушиваться. — Кажется, в самом деле еле слышны струны арфы… Впрочем, нет. — Он засмеялся. — Это тебе кажется, Корум.

Но Корум знал, что несколько мгновений он слышал арфу Дагдага, и его снова охватило беспокойство. Он больше ничего не сказал Илбреку, но когда вышел из его шатра и двинулся по полю, то услышал далекий голос, звавший его:

— Корум! Корум!

Принц повернулся. За его спиной отдыхала группа воинов в юбках-килтах; они передавали из рук в руки бутылку и что-то обсуждали. А за ними Корум увидел Медб, бежавшую по траве. Это ее голос он слышал.

Медб миновала расположившихся на траве воинов и остановилась в футе от Корума. Помедлив, она протянула руку и коснулась его плеча.

— Я искала тебя в нашей комнате, — тихо сказала девушка, — но ты уже ушел. Мы не должны ссориться, Корум.

Настроение у него тут же улучшилось, он рассмеялся и обнял ее, не обращая внимания на соседей, все взоры которых теперь были обращены на эту пару.

— Мы больше не будем ссориться, Медб, — сказал Корум. — Это я виноват.

— Никто не виноват. И ничто. Разве что судьба…

Медб поцеловала его. Губы у нее были теплыми и мягкими. Корум забыл все свои страхи.

— Какой великой силой обладают женщины, — сказал он. — Я только что говорил с Илбреком о магии, но, оказывается, самое величайшее волшебство кроется в женском поцелуе.

Она сделала вид, что удивилась.

— Ты становишься сентиментальным, сид. — И снова он мгновенно почувствовал, что Медб отдалилась от него. Она рассмеялась и опять поцеловала его. — Почти таким же, как я!

Рука об руку они прошли через лагерь, приветствуя тех, кого знали, и тех, кто знал их.

На самом краю лагеря стояло несколько кузниц. Горны ревели, когда меха раздували пламя все выше и выше. Молоты гремели о наковальни. Огромный, залитый потом мужчина в кожаном переднике, бросая в огонь металлические полосы, извлекал их оттуда раскаленными добела, и они шипели на воздухе. В центре всего этого царил Гофанон, тоже в длинном кожаном переднике, с могучим молотом в одной руке и щипцами в другой; он был поглощен разговором с чернобородым мабденом, в котором Корум узнал старшего кузнеца Хисака, прозванного Солнцекрадом, ибо говорили, что он украл кусочек солнца, который и помогает ему делать такое сияющее оружие. В ближайшем горне и сейчас лежала узкая полоса металла. В ходе разговора Гофанон и Хисак неотрывно наблюдали за ней, и было ясно, что речь идет именно об этой полосе металла.

Корум и Медб не стали отвлекать их, а, пристроившись рядом, смотрели и слушали.

— Еще шесть ударов сердца, — услышали они слова Хисака, — и будет готово.

Гофанон улыбнулся.

— Шесть с четвертью, можешь мне поверить, Хисак.

— Я тебе верю, сид. Я уже привык уважать твою мудрость и твое умение.

Гофанон протянул клещи к огню. Со странной нежностью он подхватил кусок металла и осторожно извлек его, внимательно осматривая сверху донизу.

— Готово, — сказал он.

Хисак тоже пригляделся к добела раскаленному железу и кивнул:

— В порядке.

Улыбка Гофанона выражала удовольствие. Повернувшись вполоборота, он заметил Корума.

— Ага, вот и принц Корум. Ты явился в самый подходящий момент. Смотри! — Он высоко вскинул металлическую полосу. Теперь она рдела красным — цветом свежей крови. — Смотри, Корум! Что ты видишь?

— Я вижу клинок меча.

— Ты видишь прекраснейший меч, когда-либо рожденный в землях мабденов. Мы неделю ковали его. Меч сделали мы с Хисаком. Это символ древнего союза мабденов и сидов. Ну не прекрасен ли он?

— Очень красив.

Гофанон несколько раз помахал в воздухе красным мечом, и металл загудел.

— Его надо еще как следует закалить, но он почти готов. Ему еще предстоит получить имя, но этим ты займешься сам.

— Я сам?

— Конечно! — Гофанон весело рассмеялся. — Конечно! Это твой меч, Корум. Это с ним ты поведешь мабденов в битву.

— Это мне? — окончательно растерялся Корум.

— Наш дар тебе. Сегодня вечером после праздника мы вернемся сюда, и твой меч будет готов. Он будет тебе хорошим другом, этот меч, но он даст тебе всю силу лишь после того, как ты назовешь его.

— Это великая честь для меня, Гофанон, — сказал Корум. — Я и не предполагал…

Огромный карлик сунул клинок в чан с водой, и он зашипел.

— Половину его сделал сид, половину — мабден. Меч для тебя, Корум, вышел что надо.

— В самом деле, — согласился принц. Он был глубоко тронут словами кузнеца. — Ты в самом деле прав, Гофанон. — Повернувшись, он смущенно посмотрел на улыбающегося Хисака. — Я благодарю тебя, Хисак. Спасибо вам обоим.

И тут Гофанон сказал тихо и как-то загадочно:

— Хисак совсем не напрасно назван Солнцекрадом. И еще надо будет спеть песнь меча и поставить клеймо.

Уважая эти ритуалы, хотя втайне считая, что они не имеют значения, Корум с почтением кивнул. Он не сомневался, что ему оказана высокая честь, но никак не мог понять ее истинную природу.

— Я еще раз благодарю вас, — серьезно сказал он. — У меня нет слов, потому что язык слишком беден, чтобы передать те чувства, которые я хотел бы выразить.

— Обойдемся без слов, пока не придет время назвать меч, — хрипло, но разборчиво произнес до сих пор молчавший Хисак.

— Я шел к тебе, Гофанон, посоветоваться по другому поводу, — сказал Корум. — Илбрек недавно упомянул о каких-то возможных союзниках. Интересно, что ты думаешь об этом?

Гофанон пожал плечами.

— Я уже говорил, что никого не могу припомнить.