– Все правильно, – вздохнула Ольга, поднялась с сундука и обняла его. – Элмар, милый, не расстраивайся. Я все поняла. Прости, пожалуйста.

– Да за что?

– За то, что я тебя заставила все это вспоминать.

– Ну брось ты, я это и так постоянно помню. – Элмар поднялся с кресла и снова опустил руку ей на плечо. – Пойдем? И не будем больше об этом говорить.

– Конечно, – кивнула Ольга. – Не будем. А насчет не сдаваться и драться до конца я запомню. Может, пригодится.

– Не хотелось бы… – вздохнул Элмар. – Но всяко бывает. А стихи у тебя, Ольга, очень даже неплохие. Почему никому не показываешь?

– Откуда ты знаешь? – обомлела Ольга, приходя в ужас при мысли, что друзья в ее отсутствие шарили в ее квартире. – Ты читал?

– А ты мне их давала читать? Так что ж ты такие вопросы задаешь? Мне Шеллар читал наизусть.

– А он откуда знает?

– Тебе виднее. Ты ему давала?

– Нет. Я только один раз читала ему вслух… тоже наизусть.

– Так чему ты удивляешься? Нашла, кому читать. Ты что, не знаешь, какая у него память? Он их тут же запомнил.

– И теперь он их знает наизусть, и будет читать всем, кому захочет?

– Ну что ты, Шеллар не трепло какое, он только мне рассказал, чтобы узнать мое мнение. А всем остальным читай-ка ты их сама. Почему бы тебе в самом деле не податься в барды?

– Я подумаю, – вздохнула Ольга. – Вот дождемся весны…

Элмар тоже вздохнул и легонько подтолкнул ее к выходу.

Король вышел из зала заседаний последним, как обычно. И по его виду Жак сразу понял, что дело плохо. В последний раз его величество выглядел так в тот памятный день, когда он научился плакать. Похоже было, что сегодня он собрался вспомнить, как это делается, поскольку мог уже и забыть. За последние пять лет Жак видел слезы на его глазах только один раз – три года назад, когда мэтр честно сказал ему, что шансов выжить у Элмара практически нет. «Значит, все-таки Ольга…» – грустно подумал Жак и направился навстречу королю, чтобы услышать это из его уст и быть уверенным, что надежды действительно нет. Ах, ваше величество, видели бы вы, на что вы похожи… А сами все дергали нас за клипсу, что она вам безразлична и у вас к ней чисто познавательный интерес… Сказать бы вам об этом, но сейчас это было бы просто жестоко…

– Ну что? – спросил он, подходя.

– Пойдем, – кратко ответил король, тяжело опуская руку ему на плечо. – К тебе.

– Почему ко мне? К вам же ближе.

– Кто-нибудь припрется.

– Что, пешком пойдем?

– Мафея попросим.

– Тогда так и говорите – к Мафею. А то я пешком собрался. Ну, что же вы молчите? Скажите что-нибудь.

– Подожди, – так же кратко попросил король. Жак понял, что ему просто трудно говорить, потому он и рубит краткими фразами, чтобы голос не успел сорваться. Ай-яй-яй, надо же, как все-таки серьезно у него это оказалось… Кто бы мог подумать… Или, может, еще что-то случилось? Может, его величество слегка ошибся в расчетах насчет осени и разговор как раз только что состоялся? Да нет, не стал бы он из-за этого… Возможно, распсиховался бы, разозлился, гневаться бы научился, но плакать бы не стал, уж точно.

Они свернули налево от лестницы, прошли по коридору, и король резко толкнул дверь в учебную комнату. Мафей сидел на столе в какой-то совершенно неудобной для нормального человека позе и с печальным видом изучал какой-то талмуд. Увидев их, он обрадовано бросил свое учебное пособие и спрыгнул со стола. Жак успел заметить название на обложке – «Практическая токсикология». Видно мэтр все-таки чего-то опасается всерьез…

– Отправь нас к Жаку, – кратко приказал король, даже не здороваясь. Мафей резко остановился и потрясенно уставился на него.

– Шеллар! – ужаснулся он. – Что случилось?

– Ничего.

– Мафей, – попросил Жак, понимая, что перепуганный пацан не отстанет и доведет-таки бедного короля до неподобающего. – Давай быстрей. Ничего не случилось, его величество только что утвердил список и теперь ужасно расстроен. Потом расскажу. Нам некогда.

– А зачем к тебе? – спросил Мафей, послушно приступая к созданию пушистого облачка. Жак коротко пояснил:

– Чтобы никто не видел. И чтобы самогона накатить, как я предполагаю. Ничего никому не говори и продолжай учиться, как ни в чем не бывало.

Несколько секунд серого тумана в глазах и щекотного покалывания в сокете, и они очутились в его гостиной.

– Здесь сядем или в кабинет? – спросил Жак.

– В кабинет, – ответил король и, уже не прячась, утер глаза.

Жак вздохнул и направился к лестнице.

– Что хоть случилось? Ольга? Или что-то еще?

– И Ольга тоже, – сказал король, следуя за ним. – Это само собой.

– А еще что?

Они закрыли за собой дверь и разместились у стола. Жак уступил королю свое кресло, пристроился рядом на стуле и поставил на стол бутылку.

– Ну, говорите, – сказал он. – Или выпьете сначала?

– Ты себе налей, – вздохнул король и поднял на него глаза, полные слез и тихого отчаяния. – Жак, я ничего не мог сделать.

– Я понимаю, – вздохнул в ответ Жак. – Все-таки вы к ней неравнодушны, ваше величество, что бы вы там ни говорили.

– Ты не понимаешь, – качнул головой его величество. – Дело не в ней. Вернее, не только в ней. Ты… ты выпей, а потом я тебе скажу.

Жак поспешно поставил бутылку, которую держал в руках.

– Что еще? Кто? – быстро спросил он, уже догадываясь, но все еще отказываясь верить в ужасную догадку.

– Тереза, – сказал король срывающимся голосом. – Эльвира. Клара. Диана. Все твои девушки. Ну и, конечно, Ольга. Сволочи, боги, какие же сволочи… Жак, за что они тебя, а? Они тебе что, предлагали что-то? Угрожали? Хотели от тебя чего-то? Что ты им сделал?

– Ничего, – всхлипнул Жак, падая на стол и утыкаясь лицом в согнутый локоть. – Что я им мог сделать? Ничего они мне не предлагали и не угрожали, они же знают, что я вас все рано не предам. И я бы вам сказал, если что.

– Значит, они просто бьют по тем, кто не сломался. По тебе. По Крассу…

– Что, и у него?

– У него три дочери, Жак. К счастью, закон не позволяет брать всех трех, но даже одной достаточно. Я не представляю, как я посмотрю ему в глаза… Сестра одного сотрудника службы безопасности, дочь другого… Это только те, кого я знаю. Хорошо, хоть Флавиус холостяк, его на этом не возьмешь, а с его хинской родней Комиссия связываться побоялась, так как эту семейку ни в коем разе нельзя назвать законопослушной, а являются ли они моими подданными, вопрос сомнительный… А у Костаса подрастает внучка, сейчас ей еще рано, но потом… не знаю, что будет. Алиса все-таки села Хаббарду на шею, раз Ольгу внесли в список. И Эльвиру тоже. Она бы и Камиллу снарядила, если бы той не стукнуло уже двадцать пять. Хотя Камиллу мне не так было бы жалко… И что самое ужасное, сегодня перед самым заседанием приходил Флавиус, весь в соплях, и в очередной раз торжественно попросил моего официального разрешения на ритуальное самоубийство по хинским традициям, поскольку он не имеет права дальше жить после такого грандиозного провала… Достал он меня этими просьбами, каждый раз, как что случится, он обязательно их торжественно излагает… Кто-то нас предал. Мы готовили основательную операцию по уничтожению Комиссии, и кто-то нас сдал. Кто-то из службы Безопасности, причем из высших чинов, из посвященных. Этой ночью всех наших исполнителей перебили. Я… я просто не знаю, что делать. Самому, что ли, на дракона сходить? Пойдешь со мной, если что? Ладно, плачь, друг, не слушай меня… Мне самому впору расплакаться. Что за жизнь, а? Может, я и правда проклят, как поговаривают? Может, мне не следовало вообще напяливать корону? За что мне все это дерьмо? Скажем девочкам или подождем оглашения? Что делать, Жак, что делать? Я просто теряюсь. Давай выпьем, что ли… Это же невозможно, управлять страной при таких раскладах… Впрочем, мне, наверное, недолго и осталось, раз они знают, что я планировал их убрать, они и до осени ждать не станут. Жак, уезжал бы ты отсюда, а? Нет, правда. Забирай Мафея и уматывай в Поморье. Убьют ведь. Меня может и нет, а тебя точно убьют. Молчишь? Ладно, молчи. Пей. Что нам еще остается? После этого отбора меня уже никто не поддержит в случае переворота или чего-то в этом роде. Ты бы видел, как они прошлись в этот раз по аристократии… Впрочем, ты все равно не знаешь никого из них, тебе это неинтересно, а я всех знаю и мне всем придется смотреть в глаза… Пятнадцать человек вместо десяти, и все знакомые. Только одно незнакомое имя из всех. Ты не знаешь, кто такая баронесса Кира Арманди? Не слышал? Что я спрашиваю, если я сам не знаю, откуда тебе знать… Плачь, Жак, плачь. Налить тебе еще? Что я еще могу сделать…