И ещё одна мысль мне не давала покоя. Пугала своей холодной и непривычной отрешённостью, но покидать отказывалась. Когда интерес Императрицы пропадёт, а копание в моей голове не принесёт желанного результата, я бы предпочла, чтобы жизнь мою прервал именно Ульвар. В том, что он сможет так поступить, я не усомнилась ни на секунду. Я мало знала о молчаливом викинге, но была уверена: рука его не дрогнет никогда, и нет в этой вселенной существа, которое он бы пожалел настолько, чтобы нарушить приказ. Это моё желание сложно было назвать романтичным или трогательным; мне просто казалось, что так будет честнее. Я понимала мотивы того же доброго и терпеливого ко мне Кичи Зелёное Перо или пожилого японца Исикавы, и была благодарна за их участие. Но было в таком их отношении что-то неуловимо гадкое, лицемерное; а сын Тора мне не врал. Никогда. И сейчас я была ему за это благодарна.

Переменчива всё-таки женская душа; ещё несколько дней назад я думала совсем иначе. А, попав со страшным трибуном Наказателем в действительно опасную ситуацию, я вдруг выяснила, что ему — едва ли не единственному в этом мире — я доверяю. И это было гораздо ценнее, чем гипотетическая любовь. В существование которой в том виде, в каком это показывают в романах, я никогда толком не верила.

Было обидно, что от меня и теперь, по большому счёту, совсем ничего не зависело. Нестерпимо хотелось хоть ненадолго вновь оказаться предоставленной самой себе, а не выполняющей приказы свыше. Пока вариант у меня был один: уйти отсюда. Но прибегать я к нему не спешила; потому что уйти — значило сгинуть в окружающем лесу. Самообманом я никогда не увлекалась, и поэтому отдавала себе отчёт: досюда меня дотащил Ульвар, а без него у меня не было шансов.

Так что оставалось мне жевать концентраты и плавать до одури, плавать и жевать концентраты. И ждать обещанную неделю. А если понадобится, то и дольше. Потому что после высказывания этого Симаргла я поверю в смерть сына Тора только тогда, когда увижу его хладный труп.

На памяти алого центуриона Лиходеева такое было впервые, чтобы почти сразу из одного боя легионеров швыряли в следующий. Но командованию, наверное, было виднее; приказы легионеры не оспаривали никогда. И когда после Скальда и всего через пару дней после кучи-малы в системе Солярины несколько потрёпанному «Гамаюну» пришёл приказ, легион направился его выполнять.

Простым солдатам и младшему командному составу не сообщали, куда предстоит высаживаться, и откуда такая спешка, но слухами полнится не только земля.

Говорили (правда, очень осторожно), что враги похитили трибуна Наказателя, и весь легион срочно собирался за него мстить. Но, по мнению алого центуриона, это было полным бредом; он в страшном сне не мог представить самоубийцу, который попытается похитить Ульвара сына Тора. Да и зачем он им, в самом деле? Пытать бесполезно, ибо любому легионеру ясно: чёрный трибун внутри явно из титанида, и ничего он врагам не скажет. Не похитили, а убили? В это тоже не верилось. Потому что убить Ульвара сына Тора — это даже невероятней, чем пытать.

Лично Лиходееву наиболее вероятным объяснением отсутствия норманна казалась версия с отправкой его в разведку. Правда, придумать, в какое такое место они собираются высаживаться, что вперёд послали этого абсолюта, он не мог. Не на Циамат ведь, в самом деле! Хотя было бы неплохо…

Но слухи слухами, а на «Северный ветер» трибун Наказатель не вернулся, причём вместе с Ольгой, то есть, объектом из лаборатории. Алый центурион думал о девушке с грустью; он был уверен, что после нападения на Императрицу её запрут в наглухо изолированной камере, где не то что света белого, — тьмы космической никогда не увидишь. Девушку Олегу было жалко, она ему чисто по-человечески очень понравилась. Правда, выражалась у него эта симпатия довольно затейливо: мыслью, что если бы она была мужчиной, из неё получился бы отличный боец.

Разумное предположение относительно причин спешки у Лиходеева было: командование наносило контрудар. И тем эффективней он мог быть, что обычно люди очень тщательно подходили к подготовке операций, и почти никогда не отвечали так быстро. Видимо, план уже был готов, и сейчас пользовались случаем претворить его в жизнь.

Одно было очевидно, «Гамаюну» предстояло идти на прорыв. Потому что личный легион Императрицы «Феникс» может носить порядковый номер «один» невзирая на заслуги, так как это легион Императрицы, но «Гамаюн» был первым на передовой.

Справедливости ради стоит отметить, что третий и четвёртый легионы космодесанта, «Гарпия» и «Гаруда» соответственно, фактически ничем ему не уступали; но это не мешало второму легиону задирать носы. Как не мешало при необходимости всем легионам сражаться «крылом к крылу», прикрывая друг друга.

Отдохнуть космодесантники, конечно, были не против, но когда они возражали против очередной бойни?

А тем временем только единицы знали, что на самом деле предстоит, и куда летят корабли «Гамаюна». И уж точно никто не мог предсказать, чем это закончится.

Причина, по которой Ирий не спешили штурмовать, была весьма прозаична. За те годы, что он находился в руках Альянса, система была укреплена на совесть. Уж очень удобно с точки зрения «изначальных обитателей» располагалась эта маленькая планетка, да и прочих достоинств у неё было много. А ещё они знали, кто раньше обитал на Ирие, и куда он делся, и точно знали, что прежние хозяева придут обратно.

Циаматы, с огромной неприязнью относившиеся к растительным формам жизни, обычно выводили всю флору на своих планетах. Ярким примером подобного был Скальд: терраформированная зелёная аграрная планета быстро превратилась в пустыню. Но по совершенно непонятной причине в этот раз лес они не тронули, и за века планета почти не изменилась, будто время на ней замерло. Складывалось впечатление, что циаматы его просто боялись.

Да и терранцам было бы куда проще воевать, попросту залив плазмой всю планету. Это не заштатный Скальд, где по даже самым пессимистичным оценкам потери при штурме должны были быть мизерными, а затраты на планетарную операцию были много меньше, чем на последующее восстановление поверхности. Здесь имелся шанс положить половину легиона, и это ещё в том случае, если легион сумеет добраться до поверхности! Но было, было что-то такое в этих глухих влажных лесах, что не давало так поступить. Даже не воля тех, кто называл себя богами; нечто гораздо более важное и сильное.

Но отбить систему требовалось. И, желательно, пораньше, потому что это был действительно очень удобный перевалочный пункт.

Подготовка операции началась несколько десятков лет назад. Разведка, сбор информации, планирование. Осторожно, филигранно, и, самое главное, незаметно. Если бы война велась с людьми, было бы куда проще работать, но сейчас дифференциация шла по видовому признаку. Замаскировать человека под человека несложно, а вот под инопланетянина с совершенно иной структурой тела, иной психологией и иными механизмами жизнедеятельности — уже весьма затруднительно.

Работы на эту тему велись, но ощутимых успехов не предвиделось. А на Ирий отправлялись только апробированные, надёжные и эффективные средства. Серьёзным подспорьем стали автономные механизмы различных типов, но и им можно было доверить далеко не всё. А ещё любой автоматике, даже самой совершенной, требовалась координация, контроль и, главное, оперативная коррекция задач. Не говоря о том, что всегда самым надёжным рабочим инструментом были человеческие руки и разум.

И на Ирий были заброшены разведчики, потенциальные диверсанты. Осторожно, незаметно: на кораблях противника через планеты нейтральных видов, на кораблях этих самых нейтральных видов, на сброшенных через надпространство крошечных тщательно замаскированных капсулах.