— В Коннектикут? — спросил он с приветливой улыбкой.
— Нам не нужно такси, — с раздражением бросила в ответ женщина, хватая за руку своего двухлетнего сынишку. — Билли, стой рядом, здесь нельзя бегать.
— Сорок баксов плюс плата за дополнительные услуги, — сказал Берни. В Уэстпорте мне надо забрать пассажира, поэтому я не гонюсь за ценой.
Супруг пытался удержать за руку с визгом вырывающегося трехлетнего малыша.
— Договорились, — крикнул он, даже не поинтересовавшись реакцией жены на свои слова.
Автомобиль у Берни был опять помыт и вычищен изнутри. Он видел, как презрительное выражение, появившееся на лице женщины при виде его. «шевроле», быстро сменилось на одобрительное, когда она заглянула в салон машины. Ехал он аккуратно, не превышая скорости, без резких перестроений с одной полосы на другую. Отец семейства сидел рядом с ним на переднем сиденье. Жена устроилась на заднем, пристегнув детей рядом с собой. Берни отметил про себя, что неплохо было бы купить какие-нибудь детские сиденья и держать их в багажнике на такой случай.
С коннектикутской автомагистрали супруг попросил Берни свернуть на шоссе под номером 17.
— Отсюда всего полторы мили.
Когда они подъехали к приятному кирпичному дому на Такседороуд, старания Берни были вознаграждены десяткой чаевых.
Высадив пассажиров, он вернулся на коннектикутскую магистраль и, направившись к югу, вскоре опять оказался на седьмом шоссе. У него было такое ощущение, словно машина сама катила туда, где живет Меган. «Будь осторожен, — пытался он убедить себя. — Даже с камерой и пропуском для прессы ты можешь вызвать подозрение на ее улице».
Он решил выпить чашку кофе и обдумать ситуацию. Вскоре подвернулась закусочная. При входе в нее стоял газетный автомат. Сквозь стекло Берни видел, что все заголовки кричат о клинике Маннинга. Это там Меган брала вчера то интервью, которое они смотрели с мамой по телевидению. Нашарив в кармане мелочь, он купил газету и за кофе прочел статью. Клиника Маннинга находилась в сорока минутах езды от дома Меган. Там сейчас, наверное, полно репортеров, пытающихся разобраться с лабораторией, где работала та женщина.
Может быть, и Меган окажется в клинике. Ведь вчера она была там.
Через сорок минут Берни уже ехал по узкой и извилистой дороге, которая вела к клинике Маннинга. Выйдя из закусочной, он еще долго сидел в машине и внимательно изучал карту района, чтобы без труда найти потом самый короткий путь туда.
Как он и рассчитывал, на стоянке возле клиники находилось уже несколько фургонов, принадлежащих прессе и телевидению. Берни припарковался несколько в стороне от них и укрепил на ветровом стекле свое разрешение на стоянку. Затем достал и внимательно рассмотрел изготовленный им пропуск для прессы. Отличить от настоящего его мог только специалист. В пропуске указывалось, что его предъявитель, Бернард Хеффернан, является репортером 86-го канала телестанции в городе Элмайра штата Нью-Йорк. «Это — периферийная станция, — успокаивал он себя. — Если кто-то спросит, почему в городишке заинтересовались этой историей, скажу, что у нас там собираются строить такую же клинику, как у Маннинга».
Удовлетворившись своей легендой, Берни вышел из машины и надел ветровку. Большинство репортеров и операторов обычно тоже невесть как одеты. Спрятав глаза за темными очками, Берни достал из багажника видеокамеру. «Последнее слово техники», — с гордостью сказал он себе. Она стоила ему кучу денег. И рассчитывался он за нее по кредитной карточке. Для того чтобы она не очень привлекала своей новизной, ему пришлось втереть в нее немного грязи из своего подвала, а сбоку нанести аббревиатуру 86-го канала.
В вестибюле клиники толпилось с дюжину репортеров и операторов. Они пытались взять интервью у мужчины, который изо всех сил отбивался от них.
— Я повторяю, клиника Маннинга гордится тем, что она успешно помогает женщинам обзавестись детьми, которых они так отчаянно желают, — говорил он. — Мы убеждены, что, несмотря на отсутствие соответствующих сведений в ее заявлении, Элен Петровик могла получить образование эмбриолога в Румынии. Ни один из работавших с ней специлистов не заметил и малейшего намека на то, что она не владела этой специальностью.
— Но если она все же допустила ошибку? — спросил один из репортеров. — Представьте, что она перепутала хранившиеся в лаборатории эмбрионы, и женщины родили не своих детей.
— Мы сделаем хромосомный анализ любому из родителей, кто пожелает, а также их детям. Это занимает от четырех до шести недель, но зато дает неопровержимые результаты. Если родители пожелают сделать такой анализ в другом учреждении, мы оплатим расходы. Ни доктор Маннинг и ни один из старших сотрудников не видят никаких проблем в этом отношении.
Берни посмотрел вокруг. Меган здесь не было. Может, спросить, не видел ли кто-нибудь ее? Нет, это было бы ошибкой. Надо просто слиться с толпой и не высовываться, предостерег он себя.
Но как он и надеялся, никто не обратил никакого внимания на него. Он направил свою камеру на осаждаемого вопросами мужчину и включил ее.
Когда с интервью было покончено, Берни вышел вместе со всеми, стараясь, однако, не подходить слишком близко ни к одному из репортеров. Он заметил оператора Пи-си-ди, но не признал дюжего мужчину, державшего рядом с ним микрофон.
Перед самыми ступеньками клиники остановилась машина, и из нее вышла женщина. Она была беременна и, без всякого сомнения, сильно расстроена. Тут же последовал вопрос репортера:
— Вы пользуетесь услугами этой клиники, мадам? Пытаясь спрятать лицо от камер, Стефани Петровик прокричала:
— Нет, нет. Я лишь хочу упросить их поделиться со мной деньгами моей тети. Она все завещала клинике. Я думаю, что убил ее кто-то из здешних, потому что боялся, что она передумает и изменит свое завещание, после того как уйдет отсюда. Если бы я смогла доказать это, разве бы деньги не стали моими?
Остановившись перед роскошным каменным домом в Чеснат-Хилл, расположенном в двадцати милях от окраины Филадельфии, Меган еще долго сидела в машине. Грациозные линии трехэтажного особняка подчеркивались оригинальной формой окон, вычурностью дубовых дверей и оттенками густой зелени, которыми отсвечивала крыша в лучах послеполуденного солнца. По обеим сторонам дорожки, что вела к дому через обширную лужайку, стояли плотные ряды азалий, которые весной, была уверена Меган, поражают буйством красок. С десяток стройных березок стояли, как балерины, рассыпавшись по всему участку.
На почтовом ящике значилось «С. -Дж. Грэхем». Доводилось ли ей когда-нибудь слышать эту фамилию от отца? Нет. Меган не могла припомнить.
Она вышла из машины и медленно пошла по дорожке. Слегка поколебавшись, позвонила в дверь и услышала мелодичную трель сигнала в глубине дома. Секунду спустя дверь отворила горничная в униформе.
— Да? — Ее вопрос прозвучал вежливо, но настороженно.
Меган спохватилась, что не знает, кого ей спросить.
— Мне бы хотелось поговорить с кем-нибудь в этом доме, кто мог знать Аурелию Коллинз.
— Кто это, Джесси? — донесся мужской голос.
За спиной у горничной Меган увидела приближающегося к двери высокого мужчину с белыми как снег волосами.
— Пригласи молодую даму в дом, Джесси, — распорядился он. — На улице холодно.
Меган ступила внутрь. Когда дверь закрылась за ней, мужчина прищурился и сделал ей знак подойти поближе.
— Проходите, пожалуйста. Здесь больше света. — Лицо его осветилось улыбкой. — Это Анни, не так ли? Моя дорогая, я очень рад видеть вас вновь.
33
После раннего завтрака с Меган, которой предстояло сначала встретиться со следователями в Данбери, а затем ехать в Филадельфию, Кэтрин Коллинз, со второй чашкой кофе в руках, поднялась наверх и включила в своей комнате телевизор. Из местной программы новостей она узнала, что ее муж числится теперь полицией не как «предположительно погибший», а как «разыскиваемый для допроса по делу о смерти Пет ровик».