— Господин Поттерз, вы верите в то, что Элен Петровик собиралась менять свое завещание?

— Я не могу знать этого. Мне известно лишь, что за несколько недель до смерти Элен выставила свой дом на продажу и превратила ценные бумаги в акции на предъявителя. К счастью, они хранились у нее не в сейфе.

Положив трубку, Мак откинулся в кресле.

«Сколько времени может дилетант, каким бы одаренным он ни был, водить за нос опытных специалистов в области репродуктивной эндокринологии и лабораторного оплодотворения? — задумался он. — Тем не менее, Элен Петровик удавалось это на протяжении нескольких лет. Даже мне бы не удалось это, при всей моей обширной медицинской подготовке».

По словам Меган, работая в центре искусственного воспроизводства Доулинга, Петровик много времени проводила в лаборатории. Она могла также встречаться с врачом из госпиталя «Вэлли Мемориал», филиалом которого являлся центр Доулинга.

Мак принял решение. Завтра он возьмет выходной. Есть вещи, которые лучше всего делать самому. Завтра он отправится в «Вэлли Мемориал» в Трентоне и встретится с его директором. Ему необходимо попытаться разыскать кое-какие записи.

Мак был знаком с доктором Джорджем Маннингом и симпатизировал ему, но его удивлял и настораживал тот факт, что Маннинг не предупредил немедленно Андерсонов о возможной путанице с эмбрионами. Ведь он не мог надеяться на то, что это удастся скрыть.

«А не могло ли внезапное решение Элен Петровик уйти с работы, продать дом и уехать во Францию иметь под собой более циничные причины, чем просто страх из-за допущенной в лаборатории ошибки? — задумался Мак. — К тому же ей было известно, что в случае, если ребенок Андерсонов не окажется близнецом их сына, все равно можно будет доказать, что они являются его биологическими родителями».

Маку хотелось знать, был ли доктор Джордж Маннинг хоть как-то связан с «Вэлли Мемориал» в течение тех нескольких лет, когда Элен Петровик работала в его филиале.

Маннинг мог быть не первым и не последним мужчиной, поступившимся своей профессиональной честью из-за женщины. Формально Петровик была устроена на работу к Маннингу через фирму «Коллинз энд Картер». Тем не менее, Маннинг только вчера признал, что разговаривал с Эдвином Коллинзом всего за день до его исчезновения. Находились ли они в тайном сговоре по поводу ее фальшивых документов? Или же ей помогал кто-то из сотрудников Маннинга? Клиника Маннинга существовала всего десять лет. В ее ежегодных отчетах приводились фамилии всех работающих там старших сотрудников. Он попросит секретаршу выписать их для него.

Мак достал блокнот и аккуратным почерком, столь нехарактерным для врача и являвшимся поэтому предметом насмешек со стороны коллег, написал:

1. Эдвин Коллинз считается погибшим в происшествии на мосту 28 января; доказательства отсутствуют.

2. Женщина, похожая на Меган (Анни?), получила смертельное ножевое ранение 21 октября.

3. Кайл, возможно, видел «Анни» за день до ее смерти.

4. Элен Петровик застрелили через несколько часов после ее увольнения из клиники Маннинга, 25 октября.

(Эдвин Коллинз устроил Элен Петровик к Маннингу, поручившись за подлинность предоставленных ею автобиографических сведений.)

5. Стефани Петровик заявила, что в клинике Маннинга существовал заговор, имевший целью не допустить того, чтобы ее тетя изменила свое завещание.

6. Стефани Петровик пропала где-то между концом дня 31 октября и 2-м ноября, оставив записку, в которой написала, что якобы уезжает с отцом своего ребенка, то есть с человеком, которого она, очевидно, боялась.

Ни одно из этих событий само по себе ни о чем не говорило. Но существовало нечто такое, в чем он был уверен. Все происшедшие события были связаны в единую логическую цепь. Как гены, подумал он. Стоит только понять их структуру, и все становится на свои места.

Он отложил блокнот в сторону. У него была работа, которую надо сделать, если он собирается взять завтра выходной и отправиться в центр Доулинга. Часы показывали четыре. Значит, в Аризоне сейчас два. Как там Мег? Как проходит у нее этот, должно быть, невероятно трудный день?

Мег взглянула на Фрэнсис Грольер.

— Что значит ваш вопрос, не связывался ли со мной мой отец?

— Меган, когда он был здесь последний раз, я видела, что его мир рушился. Он был так напуган и подавлен, что сказал даже, что лучше бы ему просто исчезнуть. Меган, вы должны сказать мне. Вы видели Анни?

Всего несколько часов назад Меган вспомнила слова отца о том, что в жизни бывают такие события, которые навсегда оставляют в памяти незаживающие раны. Сейчас при виде зарождающегося ужаса в глазах матери Анни ее охватила волна жалости и сострадания.

Фрэнсис порывистым движением взяла ее за руки.

— Меган, что, Анни больна? — с тающей надеждой в голосе спросила она.

Не в состоянии произнести ни слова, Меган лишь едва заметно покачала головой.

— Она... Анни умерла?

— Мне так жаль.

— Нет. Этого не может быть. — Фрэнсис умоляющим взглядом ощупывала лицо Меган. — Когда я открывала дверь... уже зная, что должны приехать вы... все равно на какую-то долю секунды мне показалось, что это Анни. Я знала, как вы похожи. Эд показывал мне фотографии. — Ноги у нее подкосились.

Меган подхватила ее и помогла добраться до дивана.

— Есть ли у вас кто-нибудь, кого я могла бы позвать? Кто-нибудь, кого бы вы сейчас хотели видеть рядом?

— Никого, — прошептала Грольер. — Никого. — Ее лицо стало приобретать болезненно-серый оттенок, а глаза неотрывно смотрели на камин, словно она вдруг забыла о присутствии Меган.

Меган беспомощно наблюдала, как зрачки у Фрэнсис стали расширяться, а на лице появлялось отсутствующее выражение. «Она теряет сознание», — подумала Меган.

Затем бесцветным голосом Грольер спросила:

— Что произошло с моей дочерью?

— Ей нанесли смертельное ранение ножом. Я случайно находилась в больнице, когда ее доставили туда.

— Кто?..

Грольер не смогла закончить свой вопрос.

— Анни, вероятно, стала жертвой грабителя, — тихо сказала Меган. — У нее не было ничего, кроме клочка бумаги с моим именем и номером моего телефона.

— Это был обрывок бланка из гостиницы «Драмдоу»?

— Да.

— Где сейчас моя дочь?

— В... в здании судебно-медицинской экспертизы в Манхэттене.

— Это значит в морге? — Да.

— Как вы нашли меня, Меган?

— С помощью сообщения, которое вы оставили позавчерашней ночью и в котором просили позвонить в магазин кожаных изделий Паломино.

На губах Фрэнсис мелькнула едва заметная усмешка.

— Я оставила это сообщение в надежде добраться до вашего отца. Отца Анни. Вы знаете, он всегда ставил на первое место вас. И всегда так боялся, что вы с матерью узнаете о нашем существовании. Так боялся.

Меган увидела, что ее потрясение стало сменяться гневом и печалью.

— Мне очень жаль. — Больше она не нашла, что сказать. Со своего места ей была видна рождественская фотография. «Мне так жаль всех нас», — подумала она.

— Меган, я должна поговорить с вами, но не сейчас. Мне надо побыть одной. Где вы остановились?

— Я попробую снять номер в отеле «Сафари».

— Я позвоню вам туда позднее. А сейчас уходите.

Закрывая за собой дверь, Меган услышала приглушенные рыдания, которые еще долго неслись за ней вслед и рвали на части ее сердце.

Она ехала в отель и молилась, чтобы он не был переполнен и чтобы никто не признал в ней Анни. Но регистрация в отеле прошла быстро, и уже через десять минут она закрыла за собой дверь номера и без сил рухнула в кровать, переполненная жалостью, чужой болью и ледяным страхом.

Фрэнсис Грольер, несомненно, верила в возможность того, что ее любовник, Эдвин Коллинз, был жив.

Во вторник утром Виктор Орзини перебрался в кабинет Эдвина Коллинза. Уборщики уже вымыли здесь стены с окнами и вычистили ковер. Теперь помещение сияло чистотой. Орзини не собирался оформлять его по-своему и даже не хотел об этом думать. Во всяком случае, при нынешнем положении вещей.