Сегодня Эллина была счастлива примерно так, как описывают это в книгах. Ей все время хотелось улыбаться, она ничего не замечала, ее ничего не раздражало. Она шла по лесной тропинке, которая сокращала путь до села, в котором она жила, не замечая сырой воздух, чуть влажную почву, что кусты цепляются за ее сумку… Наверное, именно поэтому она не заметила как на тропе, по которой она шла, появилось какое-то свечение. В диаметре оно было около трех метров, четкой круглой формы и тропинка пересекала ее не прямо посередине, а чуть левее. Эллина, которая в этот момент вспоминала, как Руслан говорил, что их отношения должны перейти на новый уровень, шла, опустив голову и улыбаясь во весь рот. Не обращая внимания на свечение, вступила в круг. Пройдя пару шагов, ей стало не по себе, она медленно подняла голову, улыбка сползла с ее лица. Деревья вокруг закружились, ей показалось, что они ее задавят, и она неуклюже отступила на несколько шагов. Эллина оказалась прямо в центре круга. И в ту же секунду она полетела в яму. Она летела и думала «какой идиот вырыл здесь волчью яму, ведь здесь волков не было уже лет…» додумать, сколько именно лет она не успела, ее накрыла тьма.

В густом лесу, который славился большим разнообразием целебных трав, находится лужайка около трех метров диаметром. Лужайка эта четко ограничена камнями, на камнях надписи, но и без этих надписей всем здесь живущим было ясно, что подходить к ним нежелательно. И вот однажды вечером в этом круге сначала послышался тихий гул, затем появилось свечение, спустя 15–20 секунд раздался хлопок, и когда свечение исчезло, оказалось что в круге лежит молодая девушка, а в шаге от нее — сумка.

Девушка довольно долго лежала неподвижно, потом ее веки начали вздрагивать и она застонала. Очнувшись, девушка некоторое время разглядывала небо, затем резко начала подниматься, но от вспышки боли в голове, снова потеряла сознание. В каменном круге она пролежала до утра.

А утром, придя в себя, она медленно, стараясь не делать резких движений, начала подниматься. Поморщившись, потерла виски и стала осматриваться. На лице замелькали самые разные выражения: недоумение, изумление, любопытство, удивление, неверие, подозрение…

Резко сложив руки в молитвенном жесте, подняв влажные глаза к небу, она с жаром зашептала:

— Господи, боженька, умоляю…я очень редко тебя о чем то молила, прошу…прошу, пусть это не то что я подумала…пожалуйста, только не сейчас, боженька умоляю…пусть не то что я подумала…что угодно…

Вот так она и стояла на зеленой лужайке, посреди каменного кольца, с дорожками слез на лице, когда напротив нее раздвинулись кусты и из них вышел парень с мешком в руках и чем-то похожим на рюкзак за спиной. Несколько секунд поглядев на нее в недоумении, он как будто пришел в себя, что прошептал и поклонился. Распрямившись, он нахмурился и что-то еще прошептал. Эллина, а это была она, отрешенно думала «чего он там шепчет?». Парень вдруг заволновался, подошел прямо к каменному кругу и начал делать знаки, что-то выговария при этом. Эллина, чувства которой в этот момент были какими-то заторможенными, вяло подумала, что она, должно быть, стукнулась головой, потому что она его не слышала и вообще чувствовала себя не очень хорошо. Парень с таким умоляющим видом протягивал ей руку и что-то говорил, что она, не думая о последствиях, подошла к нему и взялась за нее. Он помог ей подняться камень и спуститься с него с другой стороны. Только выйдя из круга, она поняла, что все это время слышала гул, который не давал ей ничего услышать. И еще ее перестало подташнивать. Ноги подкосились, и она опустилась на один из камней. Она сидела, опустив голову, и глубоко дышала, пытаясь придти в себя. А парень тем временем раскрыл свой «рюкзак» и вынув оттуда колбочку, откупорил ее. Взяв ее за запястье, накапал туда две капли и растер, повторив процедуру со вторым запястьем, он закупорил колбочку и уложил обратно в «рюкзак». За это время голова у Эллины успела очистится, тошнота прошла, слух вернулся. И тогда она услышала шум леса.

Это точно был не ТОТ лес через который она ходила домой несколько лет. Здесь все было слишком… Слишком сочная зелень, слишком высокие деревья, слишком густой кустарник и по шуму было ясно, что лесных жителей здесь тоже слишком… много. Она перевела взгляд на своего спасителя. Что сказать… голубоглазый шатен, среднего роста, среднего телосложения, на вид ему было лет двадцать, у него было очень открытое лицо и невероятно обаятельная улыбка. Одет он был в полотняные штаны, сапоги из кожи, рубашку темного цвета и кожаную куртку. Завершали портрет «рюкзак» и мешок, который он бросил, когда помогал ей выйти из круга.

Спаситель между тем начал говорить, сопровождая слова жестами, которые должны были объяснить Эллине, что он хочет сказать. Насколько она поняла, все это означало: вот мой мешок, ты сиди здесь, я кое-куда пойду и вернусь, и…дальше не совсем понятно. Она усиленно кивала головой, мол все поняла, а сама думала только о том чтобы он поскорее ушел. И он ушел. Несколько раз обеспокоенно обернувшись.

Когда пропал шум его шагов и остался только шум леса, Эллина обхватив себя руками, медленно опустилась на колени, и тогда к шуму леса прибавился еще один звук…рыдания. Рыдала девушка. Не картинно так, с красивыми слезами в уголках глаз, с красиво прикушенной губой. Нет. Она плакала, подвывая и всхлипывая, раскачиваясь, размазывая слезы, вытирая нос руками. И вместе с рыданиями приходило осознание того что произошло. Среди воя и всхлипов были слышны слова «За что…что я сделала…почему…я ведь не хотела и не просила…мне сюда нельзя…я должна быть там… с ним…ведь у нас все только началось…за что…почему я…». А на ветках, устремившихся в небо деревьев, сидели птицы и с удивлением смотрели на чудного зверя, который странно выл, сидя рядом с изумрудным лужком, заключенным в каменное кольцо.

Сколько продолжалось это безобразие никто сказать не сможет. Но пришло время когда из-за кома в горле тяжело было сглотнуть, из носа обильно текло, а глаза превратились в щелки. Она сидела, прислонившись к одному из камней и вяло переводила блуждающий взгляд с дерева на дерево, изредка вытирая рукой нос. Где-то в глубине всплывали мутные обрывочные и бессвязные мысли: я наверное здесь умру…сюда нужно дурочкам, которые мир хотят спасти…если здесь есть рабство — из меня рабыню сделают…а где здесь цитрамон купить?…обычно в другой мир уходят когда нет привязки к своему…и вообще, где принцы, эльфы и драконы которые влюбятся в меня, а я их всех спасу… Неожиданно она замерла… Какая-то мысль задела ее сердце, отчего оно забилось быстрее. Пропали вялость, безразличие. Взгляд стал осмысленным. Она подскочила с места и лихорадочно начала шагать… три шага влево, три шага вправо… Мозг, встряхнувшись, начал выдавать информацию — все прочитанные рассказы про попаданцев вспоминались как по заказу.

— Так…так…Чтобы уйти из своего мира, надо чтобы не было привязанностей в своем, так…ну чаще всего так! Но иногда бывает, что надо кого там спасти…мир, блин, в опасности, и только, блин, такая из себя растакая попаданка и может всех спасти… Нет, нет, нет… Я не о том думаю. Я хочу вернуться. Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ! А потому меня НИЧТО не может здесь удержать, ведь так? Когда умерли родители, и я осталась одна на целом свете, и до меня никому не было дела…да, тогда могли сюда забросить. Но когда я после стольких лет ожидания, наконец, встретила человека, который идеальная половина меня… неееет, они не могут. Значит нужно вернуться. А как? — произнеся этот сумбурный монолог, Эллина резко остановилась около каменного ограждения. В самом центре лежала ее сумка, о которой она до сих пор не вспоминала. После некоторых раздумий Эллина резво перескочила через камушек пониже, подбежала к своей сумке, схватила ее и прижав к себе, зажмурилась. С первой секунды, как она попала в круг, звуки леса заменил уже знакомый гул. И сопровождалось это не очень приятными ощущениями. Но Эллина стиснув зубы, продолжала стоять в центре. Уши заложило, а от желудка медленно начала подниматься тошнота, а в остальном все оставалось прежним. Никаких изменений. Вспомнив, что деревья вокруг нее тогда дико кружились, она приоткрыла глаза. Черт! Деревья стояли неподвижно. И свечение, о котором она только что вспомнила, не было. И все равно она упрямо продолжала стоять на месте. И только когда тошнота подобралась прямо к горлу, она сдалась и убежала с лужайки. Выбежав из круга, она судорожно дышала, пытаясь прийти в себя. Когда ей полегчало, она достала из сумки, которую уже не выпускала из рук, бутылку воды и начала жадно пить. Выпив полбутылки, оставшейся водой она умылась. Вытащив телефон и посмотрев на него, горько усмехнулась. Нет сети. Кто бы сомневался. Потом она достала косметичку и начала приводить себя в порядок. Влажные салфетки, пудреница…аккуратно снять тушь, убрать остатки помады… В этом чуждом мире, знакомые, доведенные до автоматизма действия, помогли привести мысли в порядок. Смирившись с фактом нахождения здесь, а не там (надежду, что это не так развеяла одежда на ее спасителе, даже в джунглях Амазонии так не одевались), она начала думать, что делать дальше. Первоочередная задача — язык. Если она не сможет объясниться, она не сможет собрать информацию. А без информации, как известно…хм, можно даже не продолжать. Научится говорить без помощи аборигенов не возможно. Значит нужно искать такого аборигена, который не продаст ее в рабство…ну или что там еще может грозить… Остается только уповать, что это окажется какой-то принц, или на худой конец герцог, который должен по сценарию помочь ей обустроится в этом мире, подумала она, бросив взгляд на мешок, оставленный спасителем. Черт! Черт! Черт! А если он пошел за подмогой. Вдруг она по их понятиям ведьма и ее надо сжечь, а он пошел звать церковников, у которых лицензия и монополия на разведение костров вокруг этих самых ведьм. Черт, надо прятаться и побыстрее. Я даже не знаю, сколько времени я здесь сопли размазываю. Все, ухожу…