– Это Линда Марсден, – объяснил голос, и Алекс застыла на месте.

Алекс все еще не могла оторвать глаз от телефонной трубки, которую только что осторожно положила на место, когда в дом вошел Дэйв. Увидев ее, он остановился у дверей. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять, что она в шоке.

– Что случилось? – резко спросил он.

– Только что звонила Линда, – безучастно сказала она. – Она хочет, чтобы ты перезвонил ей.

Не моргая, она смотрела перед собой, охваченная странным ощущением, что сейчас или потеряет сознание, или вообще рассыплется на части.

Лицо Дэйва залилось краской. Его дыхание стало прерывистым, ноздри раздулись, как у дикого животного, готового к бою. Алекс еще не видела его таким. Он бросил на пол свой кейс и, направившись к застывшей в оцепенении Алекс, отодвинул ее в сторону и прошел к себе в кабинет. А она все стояла, пытаясь понять, что здесь произошло. Неужели упоминание о Линде могло привести Дэйва в подобное состояние? Такое состояние, что он просто взял и сдвинул жену в сторону, как физическое препятствие, как бревно, оказавшееся у него на пути. Усилием воли она подавила подступившее к горлу рыдание. Линда позвонила – и Дэйв, как одержимый, помчался на ее зов!

Алекс с детьми была в гостиной, когда туда вошел Дэйв. Он выглядел спокойным, но остатки возбуждения все еще были заметны в его глазах. Кейт подбежала к отцу, чтобы, по обыкновению, обнять его, но он лишь символически погладил ее по золотистой голове. Сэм в знак приветствия помахал ногой – он лежал, растянувшись на ковре перед телевизором, полностью поглощенный старым черно-белым фильмом. Полусонный Джеми, уютно устроившийся на руках у Алекс, милостиво посмотрел на отца и снова прижался к матери.

Дэйв, глядя только на жену, сказал:

– Извини. Она не должна была звонить сюда.

– Это не имеет значения.

– Разумеется, имеет, черт возьми! – рявкнул он, и дети дружно обернулись, в изумлении уставившись на него.

Дэйв нервно провел рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки.

– Сэмми, Кейт. Поиграйте немного с Джеми. Мне надо поговорить с мамой.

Не дожидаясь возражений, он взял недовольного Джеми из рук Алекс, посадил на ковер рядом с Сэмом и придвинул к нему разбросанные вокруг игрушки. Затем он улыбнулся всем троим, что, как поняла Алекс, было попыткой успокоить детей, поскольку они смотрели на него в полном замешательстве. После этого он схватил Алекс за руку, заставив ее подняться на ноги, и потащил следом за собой в кабинет, отпустив только тогда, когда за ними закрылась дверь.

– Я предупреждал ее, чтобы она никогда не звонила сюда, – сказал Дэйв. – Я говорил ей, что в случае срочной необходимости она должна попросить уборщицу сделать это! Но никогда не звонить самой!

– Как я сказала, это не имеет значения.

– Имеет! – в ярости взорвался он. – Она только что расстроила тебя, а я стремился избежать этого.

– Тогда ты должен был… – Алекс замолчала, не позволив обвиняющим словам сорваться с губ. Дернув плечом, она судорожно повернулась к его письменному столу с разбросанными на нем бумагами, ощутив неожиданную потребность навести порядок. – Как получилось, что она все еще работает на тебя? – спросила она. – Если ты говоришь, что все кончено.

– Она не работает на меня. Она работает в юридической фирме, услугами которой я пользуюсь, – объяснил Дэйв. – Я еще несколько недель назад передал все свои дела одному из ее коллег.

Алекс отказывалась верить, все еще помня выражение, появившееся на его лице, когда она сообщила ему о звонке Линды, и то, как он отодвинул ее, спеша к телефону.

– Тогда зачем она звонила сюда?

Дэйв сделал короткий вдох. Алекс была уверена, что он все еще боролся с теми чувствами, которые всколыхнулись в нем из-за звонка Линды.

– Так случилось, что она оставалась одна в офисе, когда пришло срочное сообщение, – объяснил он. – Оно было достаточно важным, поэтому возникла необходимость как можно скорее передать его мне. А она единственная, кто мог это сделать!

– О-о. – Это было все, что смогла выговорить Алекс. Затем тоном, решительно закрывавшим эту тему, добавила: – Позаботься, чтобы она больше не звонила сюда.

Неловкое молчание, наступившее вслед за этим, подсказало ей, что это еще не все. Она оказалась права.

– Дело в том, – осторожно начал Дейв, – что я должен сейчас уйти, причем немедленно. Возникли юридические проблемы с этим делом в Хаддерсфилде, и я должен вернуться в офис и лично во всем разобраться.

Харви, Хаддерсфилд – какая разница?

– Разумеется, – согласилась она с таким выражением лица, как будто ее ударили. – Мне нужно укладывать детей спать.

Она протиснулась мимо него и направилась к двери. Но Дэйв остановил ее.

– Нет, – сказал он, удерживая ее за руку и глядя на нее спокойными, холодными, честными глазами. – Я должен объяснить. Я собираюсь в свой офис, Алекс. Не в офис Линды. Она уже переслала с курьером всю необходимую информацию для меня в мой офис, – подчеркнул он. – Я не увижусь с ней. Между нами будет целый Лондон, ты понимаешь это?

Понимала ли она? Да, она все понимала. Дэйв требовал, чтобы она поверила его слову. Он настаивал на доверии, которого она не чувствовала и, может быть, никогда не почувствует.

– Мне надо к Джеми, – проговорила она, вырвав руку, и вышла из комнаты.

Это было в пятницу. В понедельник Дэйв собирался в Хаддерсфилд, чтобы связать развязавшиеся концы этого дела до рождественских каникул. И после ужасного, подчеркнуто холодно-вежливого уикэнда Алекс почувствовала облегчение, когда он наконец уехал.

Но перед этим была ночь. И во время очередной попытки достичь взаимного удовлетворения в страстном порыве, Дэйв нарушил один из ее строжайших запретов – он заговорил с ней. Стал просить прощения. Алекс громко запротестовала, даже не вдумываясь в смысл того, что он пытался сказать. Он замолчал, но в его движениях появилось какое-то отчаяние, граничащее с мукой. Потом он лежал, отвернувшись, уткнувшись лицом в подушку. И у Алекс возникло непреодолимое желание утешить его. Но мысль, что это будет слишком большой для него уступкой, остановила ее.

Поймав себя на том, что она уже перестала понимать, что на самом деле явилось причиной разлада их отношений, Алекс напомнила себе: Линда.

Но даже это имя уже не ранило ее чувства так глубоко, как прежде.

Все следующие дни Алекс была охвачена суматохой последних приготовлений к Рождеству. Она торопилась закончить переустройство спален и упрямо не обращала внимания на свое не очень хорошее самочувствие. Вечером накануне возвращения Дэйва она почувствовала такую слабость, что была почти готова бросить все и лечь в постель.

Она была с детьми в гостиной, пытаясь установить огромную елку, которую только что привезли, когда открылась дверь и вошел Дэйв. Сочувственная улыбка смягчила резкие складки на его лице, когда он увидел их всех в противоборстве с колючими ветками непокорного дерева.

– Вижу, что здесь еще остались кой-какие дела и для меня, – пошутил он.

Дети, оставив Алекс одну у елки, бросились к отцу, и он с воплем притворного ужаса повалился на ковер. Близнецы с хохотом и криками упали на него сверху, а третьему члену их маленького трио пришлось добираться ползком, чтобы принять участие в веселой свалке.

Алекс наблюдала за ними с глупой улыбкой на лице, не обращая внимания на колючие иголки, впившиеся в ладони. И внезапно на нее нахлынуло озарение. Она отчетливо поняла, ради чего стоило сохранять свою жизнь такой, какая она есть, – ради семьи. Простое, но в то же время запутанное переплетение нитей любви, которые протянулись от одного к другому, от другого к третьему и соединили всех их вместе так прочно, что, даже когда одна нить рвалась, они все равно оставались вместе в одной семье, потому что были крепко связаны.

И Дэйв сейчас был прежним. Он наслаждался этой шуточной борьбой с детьми, а они щекотали его, заставляя просить пощады. Джеми уселся на него сверху и принялся колотить его ручонками в грудь.