— Они отстегали меня хлыстом, — сказал он.

— Кто это сделал?

— Люди Бэлбо и Моран-сын.

— Опять он!..

Мои кулаки невольно сжались. Сухой гнев постепенно овладевал мною.

— Хочешь, Том, я прикончу его?

— Нет, Ли. Мы не можем. Жизнь твоя будет тогда кончена. А у тебя есть шанс, ты не несешь на себе знаков.

— Но ты стоишь большего, нежели я, Том.

— Посмотри на мои руки, Ли. Посмотри на мои ногти. Посмотри на мои волосы и посмотри на мои губы. Я — негр, Ли. Мне от этого не уйти. А ты!..

Он замолчал и посмотрел на меня. Он по-настоящему любил меня.

— А ты, Ли, ты должен из этого выбраться. Бог поможет тебе выбраться. Он поможет тебе, Ли.

— Богу на это здорово наплевать, — сказал я. Он улыбнулся. Он знал, как мало я склонен к вере.

— Ли, ты оставил город слишком молодым, и ты утратил веру, но когда настанет час, Бог простит тебя. Бежать надо от людей. Но ты должен идти к Нему, раскрыв навстречу ладони и сердце.

— Куда ты хочешь отправиться, Том? Хочешь, я дам тебе денег?

— У меня есть деньги. Я хотел покинуть дом вместе с тобой. Я хочу… Он замолчал. Слова с трудом срывались с его раненых губ.

— Я хочу сжечь дом, Ли. Его построил наш отец. Мы обязаны отцу всем. Он был почти белый — по цвету кожи, Ли. Но вспомни, что он ни разу не помыслил о том, чтобы отречься от своей расы. Брат наш мертв, и никто не должен владеть домом, который построил наш отец своими негритянскими руками. Мне нечего было сказать. Я помог Тому увязать вещи, и мы погрузили из в нэш. Дом одиноко стоял на краю города. Я оставил Тома в доме и вышел, чтобы окончательно закрепить багаж. Он присоединился ко мне через несколько минут.

— Поехали, — сказал он, — поехали отсюда, потомоу что еще не пришло время, когда на этой земле восторжествует справедливость для чернокожих людей.

Красный огонек помигивал на кухне и вдруг резко разросся. Послышался приглушенный взрыв бидона с бензином, и огонь достиг окна соседней комнаты. А потом длинный язык пламени прорвал деревянную стену, и ветер раздул пожар. Свет плясал вокруг нас, и лицо Тома в красных отблесках лоснилось от пота. Две крупные слезы скатились по его щекам. Тогда он положил мне руку на плечо, мы повернулись и ушли. Думаю, что Том мог бы продать дом; он мог бы доставить неприятности Моранам, может быть, даже уничтожить одного из этой троицы, но я не хотел мешать ему поступать по-своему. А я поступал по-своему. В голове его засело множество предрассудков о добре и божественном. Он слишком честен, Том, и это его погубит. Он полагал, что, делая добро, в ответ получишь добро; но ведь если так бывает — это просто случай. Важнее — отомстить, и отомстить самым изощренным способом. Я подумал о малыше, который был еще более меня, если только это возможно. Когда отец Энн Моран узнал, что малыш ухаживает за его дочерью и они встречаются, это кончилось быстро. Но малыш никогда не покидал этого города, а я больше десяти лет провел вдали от него, и, общаясь с людьми, не знавшими моего происхождения, я мог расстаться с этой отвратительной приниженностью, которую они внедрили в нас постепенно, как рефлекс; мерзкой приниженностью, которая исторгала из изуродованных уст Тома поток слов жалости, и ужасом, который заставлял наших братьев прятаться, заслышав шаги белого человека; однако я прекрасно знал, что, взяв у белого цвет кожи, мы обрели над ним власть, потому что он болтлив и выдает себя перед тем, кого считает равным себе. С Биллом, Диком, Джуди я уже имел на два очка больше них. Но сказать им, что их поимел негр, — это значило почти ничего не добиться. А вот поимев Лу и Джин Эсквит, я взыл бы реванш у Моранов и у них у всех. Двух за одного, и меня они бы не прикончили, как прикончили моего брата.

Том тревожно подремывал в машине. Я включил скорость. Я должен был отвезти его прямо на железнодорожный узел Мерчисон Джанкшн, где он сядет в скорый, идущий на Север. Он решил отправиться в Нью-Йорк. Он был хороший парень, Том. Хороший парень, но слишком сентиментальный. Слишком смиренный.

Я добрался до города на следующий день и вышел на работу, не поспав. Мне не хотелось спать. Я по-прежнему выжидал. Это случилось около одиннадцати часов. Раздался телефонный звонок, и Джин Эсквит пригласила меня и Декса и других своих друзей к себе на уик-энд. Я, естественно, принял приглашение, но без особого энтузиазма.

— Я высвобожу время…

— Постарайтесь приехать, — сказала она на другом конце провода.

— Ну, не настолько же вам не хватает кавалеров, — произнес я насмешливо. — Или уж действительно вы живете в страшной дыре.

— Здешние мужчины не умеют вести себя с девушкой, которая немножко перепила.

Я онемел, и она почувствовала это, потому что я услышал легкий смешок.

— Приезжайте, я и вправду хочу вас видеть, Ли Андерсон. И Лу тоже будет довольна…

— Обнимите ее за меня, — сказал я, — скажите ей, чтобы она то же проделала с вами.

Я взялся за работу с большей энергией. Уныние улетучилось. Вечером я присоединился к компании в аптеке и увез в нэше Джуди и Джики. Тачка — не самое удобное место, но там порой отыскиваешь неожиданно укромные уголки. И еще одну ночь я отлично спал.

Чтобы дополнить свой гарбероб, я купил на следующий день нечто вроде несессера и небольшой чемодан, пару пижам и разные мелочи — незначительные, но которых мне недоставало. Я не хотел казаться бродягой среди этих людей, и неплохо представлял себе, что значит выглядеть бродягой. В четверг вечером на той же неделе я закрывал кассу и заполнял свои бумажки, когда, около половины шестого, увидел машину Декстера, остановившуюся перед дверью. Я пошел открыть ему, потому что уже закрыл лавку, и он вошел.

— Привет, Ли, — сказал он мне. — Дела идут?

— И недурно, Декс. Ну, а как занятия?

— А, кое-как. Мне недостает любви к бейсболу или хоккею, чтобы стать отличным студентом, знаете ли.

— Что привело вас сюда?

— Я заехал, чтобы забрать вас и пообедать где-нибудь вместе, а потом хочу повезти вас кое-куда, чтобы вы приобщились к одному из моих самых любимых развлечений.

— Согласен, Декс. Дайте мне минут пять.

— Жду вас в машине.

Я рассовал свои бумаги, сунул бабки в кассу, опустил железную штору, а потом вышел через заднюю дверь, захватив куртку. Стояла мерзкая, какая-то угнетающая погода, слишком теплая для этого времени года. Воздух был влажный, и вещи липли к ладоням.

— Возьму гитару? — спросил я у Декстера.

— Не стоит. Сегодня вечером я беру на себя обязанности затейника.

— Ну, как знаете.

Я сел впереди, рядом с ним. Его паккард — это было нечто совсем иное, нежели мой нэш, но этот парень совсем не умел управлять машиной. Чтобы добиться, чтобы при увеличении скорости у такой классной штуки начал стучать мотор, надо действительно здорово постараться.

— Куда вы меня везете, Декс?

— Сначала пообедаем с «Сторке», а потом я повезу вас туда, куда мы поедем.

— Вы в субботу поедете к Эсквитам, я думаю?

— Да. Я захвачу вас, если хотите. Это была возможность не приезжать туда в нэше. Такой поручитель, как Декстер, стоил немало.

— Спасибо. Принято.

— Играете в гольф, Ли?

— Попробовал раз в жизни.

— Есть у вас форма и клюшки?

— Да что вы! Вы приняли меня за кайзера?

— У Эсквитов есть поле для гольфа. Советую вам сказать, что ваш врач запретил вам играть.

— Как будто это поможет… — пробормотал я.

— Ну, а бридж?

— Ну, здесь-то — порядок.

— Полный порядок?

— Порядок.

— Тогда советую также объявить, что одна партия в бридж может быть для вас роковой.

— Но все-таки, — настаивал я, — я умею играть…

— Можете вы проиграть пятьсот долларов и при этом не моргнуть глазом?

— Это меня несколько смутило бы.

— В таком случае последуйте и этому совету.

— Вы сегодня вечером так и сыплете любезностями, Декс, — сказал я ему. — Если вы пригласили меня, чтобы дать понять, что в глазах этих людей я — голодранец, говорите сразу — и до свиданья.