Дюран смотрел на них с другого конца стола, и Фрэнк разглядел наконец, что глаза у него карие. Обращаясь ко всем и ни к кому в частности, Дюран заговорил своим баритоном:

– Месье, нет нужды напоминать вам, насколько важно не допустить никаких ошибок с нашей стороны. Теперь это уже нечто большее, нежели просто полицейское расследование. Мы должны взять этого типа как можно быстрее, прежде чем журналисты сотрут нас в порошок.

А также члены Государственного совета, если не лично сам князь, подумал Фрэнк.

– Сообщайте мне все незамедлительно, независимо от времени суток. Месье, до свиданья, рассчитываю на вас.

Дюран поднялся, и все последовали его примеру. Генеральный прокурор направился к двери, за ним Ронкай, который, возможно, хотел воспользоваться его присутствием для демонстрации своих отношений с общественностью.

Морелли подождал, пока они немного удалятся, и тоже вышел, взглядом выразив Юло свою солидарность.

Доктор Клюни остался возле стола, собирая папку со своими заметками.

– Если я нужен вам на радио, рассчитывайте на меня.

– Это было бы весьма неплохо, доктор, – ответил Юло.

– Тогда увидимся позже.

Клюни тоже покинул комнату, и Фрэнк с Никола остались одни.

– Ты ведь знаешь, что я тут ни при чем, не так ли? – заговорил Юло.

– Конечно, знаю. У каждого свои неприятности.

Фрэнк подумал о Паркере. Он чувствовал себя виноватым, что еще не рассказал Никола о генерале и Райане Моссе.

– Пойдем-ка ко мне в кабинет, у меня для тебя кое-что есть.

– Что?

– Пистолет. «Глок-двести». Думаю, это оружие хорошо знакомо тебе.

Пистолет. Фрэнк полагал, что он уже больше никогда не понадобится ему.

– Не думаю, что он нужен мне.

– Я бы тоже предпочел, чтобы ты им не пользовался, но сейчас считаю, что нужно быть готовым ко всему.

Фрэнк помолчал, поглаживая щеку, где уже начинала отрастать щетина. Юло заметил его смущение.

– В чем дело, Фрэнк?

– Никола, я, кажется, кое-что обнаружил…

– Что ты хочешь сказать?

Фрэнк взял со стола конверт и кассету, которые принес с собой.

– Я захватил это сюда, но в последний момент решил ничего не говорить при всех. Это такая мелочь, что сначала ее лучше проверить, а уж потом сообщать. Помнишь, я говорил тебе, что никак не могу что-то припомнить, что-то все время вертелось в голове, и я непременно должен был бы вспомнить это… И наконец я понял, в чем дело. Это некоторое расхождение между видеозаписью и фотографиями в доме Аллена Йосиды, теми самыми, которые принес Фробен.

– И что же?

Фрэнк достал снимок из конверта и протянул его Юло.

– Посмотри сюда, вот на эту консоль. Это стереоустановка, за нею кресло. А что вот здесь, наверху?

– Ничего.

– Совершенно верно. Теперь посмотри сюда…

Фрэнк взял кассету и прошел к телевизору «филипс-комби» со встроенным видеомагнитофоном, который был укреплен на стене напротив стола.

Вставил кассету, включил стоп-кадр и указал на точку за двумя фигурами на переднем плане.

– Вот видишь, здесь на этой консоли стоит конверт от пластинки, от старого винилового диска. В доме Йосиды винила не было, мне только что подтвердил это Фробен. Ни одной пластинки. А на снимках этого конверта нет. Значит, убийца со всей своей любовью к музыке принес в дом и музыкальное сопровождение для очередного убийства. Картинка немного размытая, это ведь копия, сделанная наспех, но я уверен, если посмотреть исходную видеозапись на специальной аппаратуре, можно будет распознать, что это за пластинка. И раз он не оставил ее на месте преступления, а унес, значит, какая-то особая. Либо почему-то очень дорога ему, либо ценная сама по себе. Не будем забывать, что у этого проклятого негодяя с чувством юмора все в порядке – он столь же тонкий, сколь и мрачный. Думаю, ему трудно было удержаться от очередной издевки над нами. Повторяю, может, это и не ахти что, но это первое, что нам стало известно об убийце вопреки всем его стараниям. Хоть и крохотная, но все же первая ошибка, которую он допустил…

Наступило долгое молчание. Фрэнк первым нарушил его.

– Можно ли изучить эту кассету без лишнего шума? – спросил он.

– Здесь, в Княжестве, конечно, нет. Дай подумать… Разве что Гийом, сын Мерсье, это наши друзья. У него небольшая видеостудия. Гийом снимает музыкальные клипы и всякое такое. Он только начал, но я знаю, он большой молодец. Можно попробовать поговорить с ним.

– Ему можно доверять?

– Полностью. Это отличный парень. Он был лучшим другом Стефана. Если попрошу, будет нем, как рыба.

– Хорошо, думаю есть смысл проверить пленку, но очень осторожно.

– Я тоже так думаю. А в остальном… Ты все уже сказал сам. Хоть и крохотная, но пока единственная зацепка, какая у нас есть…

Они с пониманием переглянулись. Они действительно были двумя сторонами одной монеты, лежавшей в одном кармане. Жизнь их не баловала, но у обоих хватило мужества опять войти в игру, и каждый сделал это по-своему. До сих пор они чувствовали себя заложниками событий, вновь сотрясавших их жизнь. Теперь же, благодаря почти случайно обнаруженной детали, в этой серой комнате реяла, словно воздушный змей во власти ветра, крохотная радужная надежда.

Лоран Бедон выключил электробритву и посмотрел в зеркало.

Хотя он проснулся очень поздно, сон не стер с его лица следов минувшей ночи. Он вернулся домой на рассвете, отчаянно пьяный, свалился на кровать и заснул, не успев коснуться подушки. Теперь даже после долгого стояния под душем и бритья у него все равно были мешки под глазами и бледная кожа, как у человека, который уже давно не видел солнца. Призрачный, безжалостный свет неоновой лампы только подчеркивал его нездоровый вид.

Господи, да я же вылитый покойник.

Он взял флакон освежающей жидкости и обильно протер лицо. Пожалуй, даже слишком обильно – спиртовой раствор обжег так, что свело губы. Причесал ершистые волосы и опрыскал подмышки дезодорантом. После чего решил, что еще на один вечер его хватит.

В спальне повсюду валялась одежда. Этот беспорядок он называл эндемическим. Когда-то сюда приходила женщина и наводила в доме такой порядок, а он старался немедленно его нарушить. Теперь домработница стала не по средствам. Хорошо еще, что из квартиры не выгнали: он не платил уже четыре месяца.

В последнее время дела у него шли совсем плохо. Вот и накануне вечером он оставил в ментонском казино очень и очень немало денег. И между прочим не своих, а чужих. Он попросил очередной аванс у Бикжало, и тот долго ворчал, но потом все же раскошелился, весьма неохотно подписал чек и швырнул ему эту бумажку со словами, что делает это в последний раз.

Этими деньгами Лоран собирался залатать самые опасные дыры в своем бюджете. Нужно было заплатить за квартиру – за съем двух вонючих комнат в этом доме в Ницце, где тараканы не водились только потому, что им противно было здесь жить. Подумать только! А хозяин дома еще и подкарауливал его, словно в каком-нибудь американском фильме категории «Б».[45] Или в комедии с Лорелом и Харди.[46]

Банк «Креди Агриколь» отобрал у него машину, купленную в рассрочку, потому что после первых трех взносов он не сделал больше ни одного. Черт бы побрал их тоже. Черт бы побрал месье Пломбье, этого засранца директора, который разговаривал с ним, как с нищим, когда он явился протестовать. И к тому же потребовал вернуть кредитную карту и чековую книжку.

Но не это было его главной заботой. Если бы! Он должен был уйму евро этому подонку Морису – долг тянулся за ним с тех пор, когда деньги еще назывались франками. Он оплачивал долг частями, как придется, но терпение этой кучи дерьма не будет вечным. Все знали, что ждет того, кто не возвращал долг этому вонючему ростовщику. Слухи ходили самые неутешительные. И Лоран подозревал, что глас народа в данном случае надо считать гласом божьим.