– И где же похоронены жертвы?

Юло постарался, чтобы его вопросы выглядели как обычное любопытство простого человека, но хитрить не было нужды. Рассказчика и так было не остановить.

– Думаю, на кладбище. Там, внизу, на холме, над гаванью. Если бывали в этих местах, то должны были видеть.

Юло смутно припомнил какое-то кладбище недалеко от парковки, где останавливался в первый раз.

– И как звали тех, кто жил тут?

– Ах, не помню точно… Как же его… Не то Легран, не то Ленорман, не помню.

Юло посмотрел на часы.

– Черт возьми, уже поздно. Время просто летит, когда слушаешь интересные истории. Мои друзья наверное уже ищут меня. Спасибо за рассказ.

– Не за что. Мое почтение. Хорошего отдыха.

Мужчина повернулся и отправился помогать Берто. Садясь в машину, Юло услышал, что его зовут.

– Эй, послушайте. Если хотите сегодня вечером поесть хорошей рыбы, поезжайте с друзьями в «Золотую раковину», там внизу, в порту. Запомните – «Золотая раковина». Там мой кузен. Скажите, что прислал Гастон, он вас обслужит как надо.

Надо же, как я попал в цель. Сегодня поистине мой счастливый день, подумал Юло, заводя двигатель.

Возвращаясь, возбужденный, в Кассис, твердо решив посетить местное кладбище, Никола Юло подумал, что удача еще очень понадобится ему, чтобы свести кое-какие счеты.

Никола Юло достал парковочную карточку из автомата и отправился ставить машину на то же место, что и раньше.

Отсюда, с верхнего этажа, можно было рассмотреть – чуть выше и левее – небольшое кладбище, окруженное кипарисами.

Оставив машину, он вышел из паркинга и направился по дороге в гору. Поднимаясь к кладбищу, увидел перед ним бетонированную площадку с разметкой для игры в теннис и баскетбол. Мальчишки носились с мячом, играя в одну корзину.

Юло показалось странным, что спортплощадка расположена рядом с кладбищем. Странным – в хорошем смысле. По сути, тут не было неуважения – обычное соседство жизни и смерти, без фальшивых переживаний и ложного стыда. Если бы он верил в сказки, то сказал бы, что подобная близость – своего рода возможность для живых поделиться жизнью с теми, кто ее уже утратил.

Он подошел к кладбищу.

Синий дорожный знак, висевший на фонаре, предупреждал, что это Аллея французской памяти, о том же говорила надпись в красно-синей рамке на стене, выбитой в скале напротив.

Грунтовая дорога вела к ограде и арке. Рядом на обветшавшем от непогоды стенде висело объявление, сообщавшее, что зимой сторожа можно вызвать с 8 до 17 часов.

Миновав арку, Юло услышал, как под ногами поскрипывает галька.

И сразу же погрузился в тишину.

Неважно, что поблизости шумели возбужденные игрой дети, а городок был полон туристов и летнего гомона и неподалеку с шумом проносились машины.

Казалось, ограда кладбища изготовлена из какого-то звукопоглощающего материла, и он не заглушал шум, а лишь превращал его в составную часть царившей тут тишины.

Он медленно шел по дорожке между могилами.

Возбуждение из-за небольшого успеха уже улеглось, пока он ехал сюда от «Терпения». Теперь настало время трезво, спокойно все обдумать, поразмыслить. Время напомнить самому себе, что жизнь многих людей зависит от него, от его дальнейшего расследования.

Кладбище было крошечное – несколько дорожек между могилами. Справа бетонная лестница вела к террасам, поднимавшимся вверх по холму. Там тоже угадывались могилы – свободного места внизу не хватало.

В центре кладбища рос огромный кипарис, спокойно возносивший свой ствол к чистому небу.

Справа и слева, словно прислонившись к каменной ограде, стояли два невысоких кирпичных строения с красными черепичными крышами. То, что справа, судя по кресту наверху, служило капеллой. А в другом, скорее всего, был склад инструментов. Пока Юло осматривался, деревянная дверь открылась, и из нее вышел человек.

Юло направился к нему, размышляя, за кого лучше себя выдать. Как нередко бывает с актерами и полицейскими, этими мастерами обмана, он решил довериться интуиции.

Человек шел навстречу ему.

– Добрый день.

– Добрый вечер.

Юло взглянул на солнце, уже склонявшееся к закату, и понял, что даже не заметил, как пролетело время.

– Да, действительно, добрый вечер, послушайте…

Он помолчал немного, потом решил, что выдаст себя за любопытного туриста, и изобразил полное неведение.

– Вы сторож?

– Да.

– Я слышал в городе ужасную историю, которая здесь когда-то случилась …

– Вы наверное имеете в виду поместье «Терпение»? – прервал его сторож.

– Да, да. Любопытно было бы посмотреть на те могилы.

– Вы полицейский?

Никола почувствовал, что на него наступают. Он посмотрел на человека так, будто у того вдруг появилась третья ноздря. Это выражение убедило сторожа, что он попал в точку, и тот улыбнулся.

– Не беспокойтесь, на лбу у вас не написано. Просто в молодости я много чего натворил и не раз сталкивался с полицией, поэтому распознаю их с первого раза.

Юло не подтвердил и не опроверг его предположение.

– Хотите посмотреть на могилы Леграна, так ведь? Пойдемте со мной.

Он не задал никаких вопросов. Если у этого человека было бурное прошлое и он, наконец, осел в маленьком городке, где одни хотят знать все, а другие – ничего, то вполне понятно, на чьей он стороне.

Юло проследовал за сторожем к лестнице на террасу. Несколько ступенек – и они поднялись на первую площадку. Сторож свернул влево. Остановился возле нескольких, тесно расположенных могил. Юло прочел надписи на могильных плитах, лежащих на земле не горизонтально, а под небольшим углом. На каждой – только имя и дата, высеченные в камне.

На могилах не было фотографий, как, он заметил, и на многих других. Юло не нашел тут ничего странного, хотя предпочел бы увидеть лица в качестве исходного ориентира.

Похоже, сторож прочитал его мысли.

– На надгробиях нет фотографий, потому что они все сгорели в пожаре.

– А почему у двоих обозначена только дата рождения?

– Эти двое, у которых она есть, – мать и сын. Другие даты, думаю, тогда не удалось установить. А потом…

Он сделал жест, означавший, что потом некому было добавить даты.

– Как это случилось? – спросил комиссар, не отрывая взгляда от мраморных плит.

– Скверная история… Легран был странный тип. Нелюдим. Он купил поместье «Терпение», приехал туда с беременной женой и женщиной, что-то вроде прислуги. Жили они очень замкнуто. Жена рожала дома с помощью служанки, он, наверное, тоже помогал.

Он указал жестом на могилу.

– Жена умерла через несколько месяцев после родов. Может, если бы рожала в больнице, осталась жива. Во всяком случае, так сказал врач, который констатировал смерть. Но такой уж был этот Легран. Казалось, он ненавидит людей. Сына его почти никогда не видели, он не был крещен, не ходил в школу. Наверное, занимался с частными преподавателями, может, отец сам учил его, потому что тот сдавал экзамены в конце каждого учебного года…

– Вы видели его когда-нибудь?

Сторож кивнул.

– Иногда, очень редко, он приезжал с отцом положить цветы на могилу матери. Обычно это делала экономка. А однажды…

– Что однажды?

– Так получилось, что стало ясно, какие отношения были у отца с сыном. Я хорошо помню…

Он указал на небольшое строение, служившее, по-видимому складом.

– Когда я вышел оттуда, то увидел, что отец стоит, задумавшись, у могилы, а мальчик вот тут, рядом, у самой сетки, смотрит на детей, играющих в футбол. Услышав, что я вышел, он посмотрел на меня… Нормальный ребенок, я бы даже сказал, красивый, но у него были странные глаза, не знаю, как бы вам объяснить… Пожалуй, самое подходящее слово – печальные, вот-вот, печальные, я бы так сказал… Самые печальные глаза, какие я когда-либо видел. Он, наверное, улучил момент, когда отец задумался, и подошел сюда, привлеченный голосами детей. Я приблизился к нему, хотел заговорить, но тут его отец подлетел к нам, словно фурия. И окликнул мальчика по имени… Вот как это было…