– Нет, но хозяин бистро – его сын. Поговорите с ним, и он расскажет все, что вас интересует. «Кафе художников и артистов».
– Спасибо, Тату. И не курите слишком много.
Удаляясь, Юло подумал, что никогда не узнает, был ли новый приступ кашля благодарностью за совет или хриплым пожеланием отправляться куда подальше. Слава богу, след не оборвался окончательно. Хотя то, что у него было в руках, казалось скорее сигаретным дымом Тату, нежели настоящей уликой. С помощью Морелли Юло мог бы найти владельца магазина через Торговую палату, но понадобилось бы время, а как раз времени у них не было.
Он подумал о Фрэнке, оставшемся на «Радио Монте-Карло» в ожидании, что зазвонит телефон и голос из адской бездны возвестит о новой жертве.
Я убиваю…
Юло невольно ускорил шаги и подошел к синим тентам с белой надписью «Кафе художников и артистов». Судя по количеству посетителей, дела тут шли неплохо. Снаружи не было свободных столиков.
Он прошел внутрь и подождал, пока глаза не привыкнут к освещению. За стойкой кипела работа. Поскольку народу было много, бармен и двое парней лет двадцати пяти торопливо готовили аперитивы и легкие закуски.
Юло заказал аперитив у светловолосой девушки, открывавшей кому-то бутылку вина. Она кивнула и через минуту поставила перед ним бокал с розовым напитком.
– Могу я поговорить с хозяином? – спросил он, отпив глоток.
– Вот он.
Девушка показала на человека лет тридцати с редкими волосами, который появился в этот момент из-за стеклянной двери с надписью «посторонним вход воспрещен». Никола задумался, как лучше обосновать свои вопросы. Когда хозяин кафе подошел к стойке, он решил предстать официальным лицом.
– Простите…
– Слушаю вас.
Он показал значок.
– Я – комиссар Юло из общественной Службы безопасности Княжества Монако. Я попросил бы вас об одном одолжении, месье…
– Франсис. Робер Франсис.
– Дело в том, месье Франсис, что, насколько нам известно, здесь некогда располагался магазин грампластинок под названием «Диски и риски», владельцем которого был ваш отец.
Хозяин растерянно осмотрелся. В его глазах вспыхнуло сразу множество вопросов.
– Да, но… то есть магазин уже несколько лет как закрыт…
Юло улыбнулся, успокаивая его, и продолжил другим тоном.
– Не волнуйтесь, Робер. Ни вас, ни отца не ждут никакие неприятности. Вам покажется странным, но спустя столько лет этот магазин может оказаться ключом для важного расследования, которое мы ведем. Мне нужно бы встретиться с вашим отцом и задать ему несколько вопросов, если возможно.
Роберт Франсис успокоился. Повернулся к светловолосой девушке за стойкой и указал ей на бокал, который Никола держал в руке.
– Налей мне тоже, Люси.
И снова обратился к комиссару..
– Ну, мой отец давно отошел от дел. Магазин грампластинок приносил мало… Знаете, больших денег отец вообще никогда не зарабатывал, а в последнее время стало совсем плохо. И потом, этот упрямец, мой отец, хоть и торговал редкими пластинками, куда чаще оставлял их для собственной коллекции, нежели выставлял на продажу. Вот и получается, прекрасный коллекционер и никудышный коммерсант…
Юло почувствовал облегчение: Франсис говорил об отце в настоящем времени. Значит, тот жив. «Если возможно» он сказал в конце разговора на тот несчастливый случай, если бы его уже не оказалось в живых.
– Так что мы сели однажды, все подсчитали и решили закрыть магазин… А я открыл вот это…
Он обвел рукой заполненное публикой кафе.
– Похоже, перемена к лучшему.
– Ну, что вы, совсем другое дело. И уверяю вас, устриц мы подаем самых свежих, а не древних, как отцовские пластинки.
Люси пододвинула бокал своему хозяину. Франсис поднял его и учтиво протянул в сторону комиссара, и тот повторил его жест.
– За ваше расследование.
– За ваше заведение и за редкие пластинки.
Отпили, и Франсис поставил запотевший бокал на стойку.
– Отец сейчас, конечно, дома. Вы приехали из Монте-Карло по автостраде?
– Да.
– Хорошо. Тогда следуйте по указателям. Недалеко от развязки, где выход на автостраду, стоит гостиница «Новотель». За ней – двухэтажная вилла из красного кирпича с садиком и кустами роз. Там и живет мой отец. Ошибиться невозможно. А могу я пока угостить вас чем-нибудь?
Юло с улыбкой поднял бокал.
– Этого достаточно.
Он протянул руку и Франсис пожал ее.
– Благодарю вас за любезность, месье Франсис. Вы даже не представляете, как помогли нам.
Покидая бистро, Юло увидел официанта, занимавшегося устрицами и другими дарами моря, рядом с ним лежала кучка раковин и панцирей. Он охотно проверил бы справедливость хвалебных слов Франсиса насчет их свежести, но времени на это у него не было.
Он проделал обратный путь. Из киоска Тату доносился хриплый кашель, шахматисты уже ушли. Книжный магазин закрылся. И игра, и торговля были приостановлены – обеденное время.
Направляясь к машине, он прошел мимо бара, где пил кофе. Под платаном кота-Ронкая сменил кот-Юло. Он сидел, лениво шевеля кончиком темного пышного хвоста, и оглядывал сонными глазами мир вместе с его обитателями.
Юло подумал: почему бы не считать этот кошачий реванш добрым знаком?
41
Жан-Поль Франсис завинтил крышку пластикового распылителя и несколько раз энергично подвигал поршнем насоса, чтобы получить необходимое давление. Взял устройство и направился к кустам красных роз, что росли возле ограды из металлической сетки в зеленой пластиковой оплетке. Осмотрел короткие ветки розария. Они были сплошь покрыты белым пушком – множеством насекомых-вредителей.
– Война так война, – торжественно произнес он.
Повернул рычажок, и из носика брызнула распыленная струя инсектицида, смешанного с водой. Он начал поливать от корня, поднимая струю вверх и равномерно опрыскивая весь куст.
Как и следовало ожидать, инсектицид чудовищно вонял. Жан-Поль порадовался, что догадался надеть жесткую марлевую маску, чтобы не вдыхать этот препарат, который, как сообщала этикетка, «Может быть токсичен при попадании в желудок. Беречь от детей».
Читая предупреждение, он подумал, что препарат, токсичный для детей, в его возрасте вообще можно без всякого опасения вкалывать прямо в вену.
Опрыскивая, он приметил краем глаза белый «пежо», остановившийся недалеко от ворот. Машины заезжали сюда нечасто – разве что гостиница оказывалась переполнена настолько, что не хватало места на парковке. Из «пежо» вышел высокий человек лет пятидесяти пяти, с проседью в недавно постриженных волосах, довольно усталый с виду. Он осмотрелся и решительно направился к дому.
Жан-Поль положил свои инструменты на землю и, не ожидая звонка, пошел открывать ворота.
Человек, оказавшийся перед ним, улыбался.
– Вы месье Франсис?
– Собственной персоной.
Незнакомец извлек из кожаного бумажника удостоверение. Его фотография была видна на документе под твердым прозрачным пластиком.
– Я – комиссар Никола Юло из сыскной полиции Монако.
– Если пришли арестовать меня, то знайте: я и так уже отбываю каторгу, занимаясь этим садом. С удовольствием сменю его на тюремную камеру.
Комиссар невольно рассмеялся.
– Вот это и называется не бояться закона. Либо у вас идеально чистая совесть либо, напротив, вся ваша жизнь была крепко связана с криминалом.
– Виной всему коварные женщины. Они не однажды разбивали мое сердце. Но пока я оплакиваю свою судьбу, почему бы вам не войти? А то соседи подумают, будто вы пришли всучивать мне какие-нибудь щетки.
Никола вошел в сад, и Франсис-отец закрыл за ним ворота. На нем были синие выцветшие джинсы и голубая хлопчатобумажная рубашка. На голове красовалась соломенная шляпа, а на шее висела марлевая маска, которую старик опустил, начав разговор. Из-под шляпы выбивались густые седые волосы. Голубые глаза, особенно яркие на загорелом лице, казались мальчишескими. Всем своим обликом он вызывал живейшее расположение.