Двейн скользнул через лес, решив прогуляться до дома по тропинке. А заодно оглядеться и прикинуть, хорошо ли работает охрана, которой он платит бешеные деньги.

Шагая прямиком через деревья, Двейн поморщился и в дальнейшем принялся обходить сосны. Оказалось, что стволы, живые и плотные, для его духа были как вязкая субстанция, через которую продираться не так приятно. Двейн не ожидал подобного подвоха и снова подумал о том, как мало, оказывается, знает о призраках. Впрочем, данная тема его мало интересовала при жизни. Его больше беспокоили дела живых, чем тех, кого и увидеть-то нельзя.

А вот теперь он сам стал одним из существ без плоти. Способный проходить через стены.

«Жаль, только летать не могу, — минуя каменное заграждение, подумал Двейн почти зло. Подобный талант существенно сэкономил бы ему время. А так пришлось добираться долго и нудно. Словно он был не призрак, а человек из плоти и крови. Оказывается, призраки вообще мало что могли. И тот факт, что он касался Элен и ощущал ее, поражал. Только сейчас, войдя в лес за стеной, Двейн Маршал задумался об этой особенности девушки.

Когда он взял ее за плечо, то ощутил тепло ее тела. И его рука не прошла сквозь Элен.

«С этим тоже разберусь позже!» — сказал он себе, привычно сворачивая на тропинку, по которой не раз гулял, когда был живым.

Дом возник через несколько минут. Вырос между расступившихся стволов деревьев, красуясь на солнце. Белоснежный, с колонами и аркой, он сиял в солнечных лучах. Многочисленные высокие окна отражали яркий свет, рассыпая по зеленой ухоженной лужайке сноп солнечных зайчиков.

Здесь же Двейн увидел и охрану. Трое стояли у ворот, а еще двое в черных деловых костюмах, с рациями, прогуливались по дорожке, посыпанной мелким гравием. А вот на территории леса он заметил только камеры слежения, понапичканные едва ли не на каждом дереве.

«Не так плохо, как я полагал!» — решил про себя мужчина и перешел на бег, торопясь попасть в дом.

Его мать предпочитала в это время дня занимать свои комнаты на втором этаже. Двейн прошел прямиком к ее кабинету, поднявшись по лестнице, которую использовала прислуга.

Мать он нашел сидящей за столом перед компьютером. Здесь же, рядом с ней, обнаружился и его брат.

Младший Маршал был почти точной копией леди Маршал. Разве что волосы его были темные, как и у самого Двейна и у их отца. А вот леди Жаклин красила свои в приятный золотистый цвет с тех самых пор, как ее собственный цвет украсили нити серебра.

— Я сегодня разговаривал с лечащим врачом Двейна, — произнес младший отпрыск Маршал. — Прогноз малоутешительный…

— Я знаю! — Жаклин Маршал оборвала сына на полуслове.

Двейн вошел в кабинет и встал напротив стола, так, чтобы видеть мать и брата, склонившегося за ее плечом.

— Они говорят, что он мог пострадать сильнее, чем предполагают. И, даже если придет в себя, то уже не будет прежним Двейном. Тем самым великим Маршалом, который щелкал дела, как орехи и с легкостью вел семейный бизнес…

— Кларк! — вскинула голову женщина. — Что ты сейчас пытаешься мне доказать? Думаешь, что я пойду у тебя на поводу и отключу жизнеобеспечение твоего брата? — она повернула голову и посмотрела на младшего сына. Лицо, холеное и прекрасное, скривила гримаса раздражения.

— Даже не думай! — проговорила она и повернувшись к компьютеру, закрыла документ, который читала до прихода сына. После чего положила локти на стол и тяжело вздохнула, сказав: — Как же не вовремя. Чертовски не вовремя это произошло.

Двейн сдвинул брови, глядя на мать с некоторым удивлением. А она, уже более спокойно, произнесла:

— Плохо еще и то, что Двейн куда-то дел договор. И я, сколько не бьюсь, не могу найти его. А для нас сейчас слишком важна эта сделка.

Она встала из-за стола. Тонкая, изящная. Моложавая с этими короткими, идеально уложенными волосами и лицом, на котором годы не оставили свой жестокий отпечаток. Кожа леди Маршал была гладкой, словно у младенца.

И при этом Двейн знал, что к пластической хирургии его мать не прибегала. Он бы знал об этом. Так что, в леди Маршал все было натуральным, кроме цвета волос. Но женщине, скрывающей седину, это было простительно. По крайней мере, в глазах самого Двейна.

Признаться, искусственных женщин он не переносил на дух. Да, красивые. Да, привлекательные. Но касаться живой женской груди намного приятнее, чем напичканную силиконовым наполнителем. И целовать настоящие губы… Вот такие, как у Элен…

Двейн даже застыл на мгновение, осознав, о чем сейчас думает. Нет. Ему не стоит отвлекаться на пустяки. Да и Элен не в его вкусе.

— Ты смотрела в сейфе? — спросил младший Маршал.

Леди Жаклин воззрилась на него с недоумением, словно видела впервые.

— Это было первое место, куда я посмотрела, — произнесла она таким тоном, что отпрыск едва не втянул голову в плечи, отступив на шаг назад.

Двейна это насмешило. Он обошел стол и посмотрел на вещи, лежавшие на самом краю.

Здесь был телефон матери и ее записная книжка. Именно туда миссис Маршал заносила все свои дела и распорядок дня. Только вот взять в руки и открыть книжку не было возможности.

— Я без понятия, куда он дел договор! — услышал мужчина голос Жаклин. Она прошествовала мимо сына к выходу и младший поплелся следом за ней. Когда оба покинули кабинет, притворив двери, Двейн наклонился над записной книжкой и протянул к ней руку поле недолгих колебаний.

Сделал попытку взять книжку, но рука прошла насквозь, заставив мужчину коротко и витиевато выругаться.

— Как же мне ее открыть? — проговорил он, размышляя вслух, когда дверь в кабинет открылась и на пороге возникла одна из горничных. Двейн помнил ее. Миловидная, в форменом платье и фартуке, с волосами, затянутыми в тугой узел, она прошла в кабинет, плотно притворив двери. Затем огляделась по сторонам, будто опасалась увидеть засаду. И лишь после этого подошла к столу и, к удивлению Двейна, взяла в руки записную книжку.

«Нет!» — подумал он, не зная, то ли радоваться, то ли стиснуть зубы от осознания крысы в собственном доме. Но девушка к этому времени уже листала книжку и Двейну не оставалось ничего другого, как встать за ее плечом и смотреть, что она ищет.

Мари пролистала ненужные старые записи и, словно подчиняясь какой-то неведомой силе, помогающей призраку, открыла книгу в нужном месте. Двейн не поверил своим глазам, но быстро пробежал взглядом по расписанию матери, запоминая даты и места встречи, а затем поднял взгляд на горничную.

Она достала из кармана телефон. Сделала несколько фото, явно не полагаясь на память, и лишь после этого положила записную книжку на место, где она и лежала прежде. Затем воровато оглядевшись, бросилась прочь из кабинета. И Двейн устремился следом за ней.

Девушка спустилась по лестнице вниз. Маршал услышал голоса, раздававшиеся из гостиной, но не пошел туда, продолжая следовать за горничной, спешившей из дома. Они вышли через черный ход и остановились только у оранжереи, где садовник семьи выращивал столь любимые миссис Маршал кактусы.

Мари снова заозиралась, а затем набрала в телефоне номер. Поднесла к уху и выждав несколько гудков, отключила вызов и принялась ждать. Двейн стал ждать вместе с ней. И спустя несколько минут увидел фигуру мужчины, спешившего в направлении оранжереи. В молодом мужчине было трудно не узнать собственного брата. И Двейн не удержавшись, скривился.

— Ну? — схватив за локоть горничную, Кларк затащил ее в оранжерею и закрыл за обоими дверь. Двейн просочился через стену с любопытством наблюдая короткую сцену страсти, в которой его брат целовал Мари, щупая ее плоскую грудь. Но вот парочка закончила с нежностями, и девушка достала телефон, протянув его Кларку.

— Я сделала фото.

— Ага, — он включил галерею и пролистал снимки. Удовлетворенно кивнул, и поднял голову, посмотрев на девушку. — Умница.

— Но там в кабинете есть камера, — тревожно зашептала Мари. — Что, если меня видели? Я бы не хотела терять эту работу…