Люба закатила глаза, молча молясь о том, чтобы он её не убил. Села в авто, выбора иного не было. Вряд ли мужчина ей уступит, ещё и тогда, когда каждая мышца в его мощном теле подрагивает от злости.

Села на заднее сиденье и вся сжалась. Салон автомобиля просто поражал своим великолепием, отделан дорогим чёрным орехом, придавая деревянным панелям салона роскошный и богатый вид. Между задними сиденьями располагался удобный подлокотник. Все элементы управления удобно расположились в передней и задней части центральной консоли. Здесь пахло настоящей роскошью.

Люба уставилась в затылок мужчины, севшего за руль, с горечью подумав о том, что пока она и её дети вынуждены были выживать, этот щёголь - папаша ни в чём себе не отказывал. Бросил её беременную, лишил всего, даже семьи. И неважно, что ни он ни она не знали, что она была беременна, злость кипучей лавой начинала закипать внутри девушки.

У него крутая машина, рестораны, недвижимость, собственные квадратные метры и не одни, дорогие шмотки и всё самое лучшее, а у неё и детей нет вообще ничего, вещи из самых дешёвых магазинов, иногда и из газетных объявлений, проживают на чужой территории и даже не всегда могут позволить себе сладости на праздник. Пока он шикует на широкую ногу, она с его детьми выживает.

Чем больше Люба об этом всём думала, тем сильнее, казалось, ненавидит Ярова.

Машина сорвалась с места. Только вот Ярый не спешил шибко гнать. Физически не мог. Волновался и сильно, хоть и не хотел.

Ехал медленно, постоянно бросая задумчивые взгляды в зеркало на едва дышащую девушку, жавшуюся на заднем сиденье.

Боится его змеюка ядовитая!

Правильно делает, гадина!

Знала бы она, как ему сейчас тяжело сдерживать свои порывы!

Хочется придушить мерзавку!

Хотя нет… Сначала разложить под собой, вдоволь насытиться, удовлетворить рвущую его на куски похоть, а после прибить эту девку.

Выяснив, что Люба сейчас проводит время с очередным кобелём, всё внутри Ярого мгновенно закипело, кровь в жилах забурлила, предохранители задымились, угрожая перегореть окончательно и полностью.

Он подъехал к школе, чтобы увидеть Любу. Увидел. Не одну. С кобелём. Кто бы сомневался...

Эту пару воркующих голубков у школы заметил сразу, видел, как всполошилась ушлая девка, заметив его.

Проследил за парочкой.

Ещё и поужинать решили на его территории.

Вячеслав понимал, что эта женщина давно уже не его, да и не была она никогда его, как он позже выяснил, только вот ревность обуздать никак не получалось.

Увидел сейчас с другим и закипел, взбесился...

Она, гадина, плотно сомкнула вокруг него свои щупальца и душила, не давая сделать спокойно ни единого вздоха. Взяла сердце в плен семь лет назад и освободить его от неё до конца у Вячеслава так и не получилось. Засела намертво в нём колючей занозой и колит, причиняя боль.

Увидев тогда Любу и её сыновей на дороге, Яров уже не успокоился.

Не смог.

Не забыл.

Василий Радов по требованию Славы весьма быстро раздобыл информацию на Любовь Ларинцеву. Не полный ещё расклад, но основные моменты её жизни Вячеславу были теперь известны.

Он едва от гнева не задохнулся, когда Вася доложил ему, что Люба живёт уже семь лет с Андреем Ковалёвым.

Даже сейчас, думая об этом кобелине, который семь лет пользуется телом Любы, Яров яростно вцепился пальцами в руль, ощущая в груди жар, даже дышать стало тяжело. Пришлось открыть окно и впустить в салон прохладный воздух. Плевать, главное остудить голову, которая всё сильнее раскалялась.

Стерва!

Какая же она лицемерная стерва!

Глава 10

Прошло уже семь лет. Ярый был уверен, что он за это время смог отпустить все чувства, которые питал к этой предательнице.

Но нет, ни черта-а-а его не отпустило.

Мерзкая шалашовка ещё тогда тёрлась и с ним, и с другими мужиками.

Видел ведь, как она зажималась с Ильёй, да и сам Павел Рязанов признался, что подминал её под себя, в постели тоже. А именно с Андреем Ковалёвым Люба провела две ночи на какой-то убогой даче, это было как раз перед тем, как люди её отца едва не порешили самого Вячеслава.

Предательница… ничтожная… просто дрянь...

Ярый никогда не баловался сигаретами, но тогда, когда узнал, что девушка ему может быть не верна, опустошил за раз целую пачку. Сама мысль о таком убивала.

Вячеслав зубами заскрипел, снова переводя взгляд в зеркало на бледную девушку...

Семь лет прошло, а увидел её снова и понял, что по прежнему думает об этой девке.

Душа всё ещё не избавилась от её яда, а одного взгляда на её полные губы, вкус которых он никогда не забывал, и на её глаза, которые когда – то с жадным восхищением рассматривали его обнажённое тело, достаточно было, чтобы в штанах у него всё напряглось… сильно… до боли...

Грудь распирало от буйства самых разных чувств, но почему – то на первый план вышла боль… сильная, такая, какая бывает, когда кинжалом полосуют по живой плоти.

Яров уже не юноша, через многое успел пройти, но такую сжигающую боль, которую ему причинило предательство этой женщины, он не испытывал никогда.

Воспоминания ожили и вклинились в память, помнил, как он лежал в больнице весь израненный, очнулся и первым делом потребовал, чтобы ему дали телефон. Эта девка ещё и смела звонить ему. Видимо, хотела убедиться, что он сдох и план её папаши удался.

Но Яров жёстко обломал её...

Вышвырнул прочь из своей жизни, даже не оглянулся, не объяснился. А ведь после хотелось действительно сдохнуть.

Боль, которую причиняла попранная преданная любовь разверзла внутри него целую пропасть, которую ничем и некем нельзя было заполнить.

От отчаяния хотелось орать, кричать, даже рыдать, порвать всё и всех к чертям собачьим, спалить до тла целый мир….

Семь грёбанных лет не было ни единого дня, чтобы он не вспоминал о своей Любе, напоминая себе каждый раз, что нет...не о своей... не его она.

В жизни Ярого было много самых разных женщин после неё, он их брал, использовал и выбрасывал прочь. Ненавидел сам себя за слабость, презирал себя, что думает о той, которая не достойна даже и толики его внимания, но побороть эту слабость не мог. Люба стала единственным слабым местом в его стальной броне.

.

Люба уже не сомневалась, что Слава точно знал, где она находится и с кем.

Проследил.

Выжидал самый подходящий момент, чтобы напасть.

Любе казалось, что она задыхается в этой машине, в миг стало здесь невыносимо душно и тесно. Сидящий впереди мужчина словно заполнил своими внушительными габаритами весь салон авто.

Притупленные годами чувства одно за другим стали оживать внутри её существа, наполняя лавиной уже так хорошо известных ей ощущений. Ноги и руки дрожали, перед глазами стелился туман, дышать становилось всё сложней, но тяжелее всего было вынести боль… боль от его предательства!

- Слава, - едва слышно прошептала Люба побелевшими губами, пытаясь всеми силами взять себя в руки и не паниковать так сильно, но самовнушение ей сейчас не помогало, было страшно, - куда ты меня везёшь?

- Слава…, - процедил с иронией мужчина, - помнишь значит... и хорошо, помнишь, как я вижу, - взгляд его устремился в зеркало заднего вида, чтобы увидеть её лицо, - Именно Слава, Ларинцева, который ничего не забыл, который прекрасно помнит и тебя, и всё, что ты ему сделала.

Он сказал это таким сухим холодным тоном от которого по хрупкому девичьему телу в одночасье разлилась дрожь. Люба силилась понять про что это он.

- Вижу, что ты времени зря не теряешь, развлекаешься с очередным престарелым козлом? Интересно, а он знает к какой хищнице попал в лапы или даже не догадывается, м? Может быть его стоит пожалеть и просветить на этот счёт?

- Ты что такое говоришь?

- Вот стоит на тебя взглянуть и кажется, что ты порядочная молодая женщина. Но смазливая внешность обманчива. Ты хитрая пронырливая стервочка, - цедил он слова ровным холодным тоном от которого Любе становилось всё более жутко. – Но я тебя вижу насквозь. Даже любопытно было наблюдать, как этот пижон обхаживал тебя, словно самец в период гона смотрел на понравившуюся ему сучонку. Ты умело завлекла его на свой крючок.