Расход "бюджета" измеряется в кубических сантиметрах (см?). Примеры приведены. Следует

отметить, что затраты на два созданных таким способом объекта могут быть неодинаковыми,

даже при их функциональной идентичности. Возможно, вследствие того, что сам Ад по своей

природе хаотичен.

Затраты на персонал:

? Низкого качества, например, монтажники — 20 см?

? Среднего качества, например, зазывалы — 25 см?

? Высокого качества, например, Шпулькинз — 35 см?

? Уникальные образцы, например, Костинз, Лейла — 50 см?

Затраты на постройки:

? Торговая палатка — 30 см?

? Павильон — 50 см?

? Аттракцион — 80 см?

Затраты на исполнение желаний практически невозможно подсчитать в связи с огромными

различиями в масштабе запрашиваемых желаний. Некоторые грандиозные затеи потребляют до

200 см?, иные желания удовлетворяются без применения шара крови, за счёт обильных доходов

ярмарки или уже существующих объектов. Кстати говоря, ни одно желание не исполнилось так, как

получатель того хотел. В подобных сделках это дело принципа.

[1] — Но в этом же нет никакого смысла, — сказал тогда Кабал. — Призраков ружьём не изгонишь.

У меня есть некоторый практический опыт в этой области, такое просто не сработает.

Мистер Косяк на мгновение задумался об этом. Затем произнёс: "Дзынь". А мистер Щебень

добавил: "Дакуофф", или что-то вроде того, после чего оба вернулись к работе.

[2] Метаморфопсихоз — сценическая иллюзия, позволяющая людям и предметам менять облик на

глазах у публики, вариация более известного Призрака Пеппера. Приём настолько дремучий, что

большинство фокусников о нём даже и не слышали. Попробуйте заговорить об этом с кем-нибудь из них

при случае. Это их озадачит.

Вот так ярмарка и ехала всё дальше и дальше, оставляя за собой тонкую полосу страданий и

раздоров в одном городе за другим.

Кабал вытащил из коробки неподписанные контракты, положил те, что подписаны вниз, а

неподписанные сверху. Затем захлопнул крышку, поставил коробку в правый верхний ящик стола, и

запер его. В один прекрасный день, хорошо бы в течение года с момента заключения этого

смехотворного пари, верхний бланк тоже будет подписан, и Кабал выиграет пари. Тогда он сможет

вернуть себе душу.

В голове прозвучал тихий голосок: "Тогда ты сможешь унизить Сатану. Именно это тебе и

нужно, так ведь? Может, всё и началось с души, но теперь в игру вступила твоя гордость".

Но у Йоханнеса Кабала совсем не было времени на какие-то тихие голоски. Он не обратил на

него внимания. Подобная осознанная глухота хорошо его характеризовала.

Кабал сложил ладони домиком, поставил подбородок на кончики пальцев и принялся что-то

подсчитывать в уме. При условии, что они не собьются с графика, и жители других населённых

пунктов окажутся столь же низменными и продажными, как и в Мёртон Пемберсли Нью Таун,

Карнфорт Грин и Солипсис Супермейр, цель будет с лёгкостью достигнута в срок.

В этот момент поезд дёрнулся и остановился.

Кабал спрыгнул на пути и огляделся. Не может быть; рельсы были чуть получше, чем на той

линии, где он впервые обнаружил поезд. Они находились в длинной выемке, простирающейся по

сельской местности, которой не было ни конца, ни края. Откосы заросли раскидистым кустарником и

крепкими деревцами, ветви которых нависали над самыми рельсами. С одной стороны Кабал увидел

семейство кроликов, которые грелись на солнце, с лёгким интересом разглядывая поезд. Такого точно

не может быть. Это ведь основная линия их маршрута. Кабал направился было к локомотиву, но

Костинз уже шёл ему навстречу. В руках доходяга держал свёрнутую карту.

— Плохие новости, босс. Мы не на той линии.

— В самом деле? — сказал Кабал, глядя на здоровенные сорняки вдоль железнодорожного

полотна. — Ты меня здорово удивил.

— Честное слово, — ответил Костинз, давно привыкший к тому, что Кабал легко переходит на

сарказм. — Мы определённо свернули не туда.

— Как это случилось?

— Без понятия. Насколько я понимаю, эти умники в кабине не замечали, что едут не туда, а

какие-то ребятишки, наверно, перевели стрелки, и вот мы просто вжик, — он провёл рукой сверху

вниз, — и неизвестно где.

— И как нам теперь вернуться?

— Смотря, где мы. Вот, гляди. — Костинз положил карту на щебень, развернул, и прижал по

углам камнями. — Мы или на этой ветке или вон на той. Ясно? Так вот, если на этой, — он указал на

тонкую линию, которая ответвлялась от линии потолще, — всё круто. Просто поедем дальше, пока не

вернёмся на основную, вот в этом месте, и даже времени особо не потеряем. А вот если мы на той, то

впереди только холмы да тупики. Если так, надо поворачивать.

— И никак нельзя узнать, на какой мы?

— Без ориентира, нет.

Кабал поджал губы. Дети перевели стрелки? Это вряд ли. Гораздо более вероятно, что это дело

рук одного из аватаров Сатаны. Что угодно, лишь бы усложнить дело. Не говоря ни слова, он пошёл

назад к поезду и поднялся по лестнице на стенке вагона.

— Куда собрался, босс? — спросил Костинз, прикрывая глаза от неприветливого солнца.

— Искать ориентир. Дай-ка карту.

С крыши вагона всё равно было видно не так далеко. Откосы были слишком высокие. Отбросив

возможность прыгать вверх-вниз или встать на цыпочки, как бессмысленную и ущемляющую его

достоинство, он посмотрел вперёд и назад вдоль железной дороги. Впереди обзор закрывал длинный

плавный поворот. Однако сзади он смог различить крышу какого-то здания, которое, должно быть,

находилось недалеко от путей. Сверяться с картой было бесполезно — неопознаваемые здания

стояли вдоль обеих возможных линий. Всё же, там может быть подсказка. Он бросил карту Костинзу

и быстро спустился.

— Вон там стоит какой-то дом, — сказал он, указывая направление — Пойду посмотрю.

Костинз без энтузиазма туда посмотрел.

— Мне с тобой пойти?

Кабал уже шёл по шпалам.

— Нет необходимости. Я скоро вернусь.

Когда за спиной стихло нетерпеливое пыхтение выходящего пара, Кабал почувствовал себя

странно одиноким. Большую часть своей жизни он провёл в одиночестве — этого требовали и его

темперамент и профессия. Сейчас, однако, всё было по-другому. Каждый шаг, отдаляющий его от

поезда, заставлял почувствовать себя ещё более изолированными от всего человечества, и это

ощущение, в сочетании с новизной, всё больше приводило в замешательство. Он остановился — ему

стало тревожно и слегка противно, оттого что его пробила дрожь. А затем случилось и того хуже —

волосы на затылке зашевелились.

"Необычно, — подумал он. — Полагаю, мне страшно". Страх совершенно не был ему чужд, это

правда, но раньше всегда было чего бояться. Например, созданных им существ, которые выбирались

из лаборатории и погребов (одно даже вылезло из печи) и бродили во мраке дома в ожидании

удобного случая напасть на него и убить. Вот тогда он был встревожен. Как и в ту ночь в склепе

Друанов. Да, возможно, тогда он чувствовал лёгкое замешательство. Однако, в тех случаях