– Чем? – пожал плечами тот. – Разве только…
– Что?!
– Разве только ты сходишь со мной и заберёшь мышеловку. – Усы призрака затрепетали. – Чтобы какая-нибудь другая невинная мышка не попалась…
– Отлично!
Шагая на цыпочках в своих канатоходных тапочках, Ада отправилась за Измаилом. Они вышли из спальни, прошли коридор и по главной галерее двинулись в сторону парадной лестницы. Лунный свет сквозь высокие окна освещал развешанные по стенам портреты. От Белой монашки не было ни слуху ни духу, но Аде показалось, что портреты с интересом следят, как она крадётся мимо них.
Они прошли мимо первого лорда Гота, стриженного под горшок и с кружевным жабо. Мимо третьего лорда Гота с нарисованной мушкой. Мимо пятого лорда Гота в завитом напудренном парике и с объёмистым животом. Казалось, он был чем-то недоволен.
– Сюда, – сказал Измаил, соскальзывая вдоль лестницы.
Ада огляделась. Бежевого викария вроде нигде не было видно, и тогда она уселась на перила и съехала вниз с лихим «вжик!».
Измаил ждал её у подножья лестницы.
– Коридор был где-то там, – сказал он, указывая в темноту.
Ада почувствовала, как в желудке у неё что-то затрепетало.
– Заброшенное крыло! – прошептала она.
Дом Готов был огромен. В нём имелись восточное крыло, центральный зал, накрытый величественным куполом, западное крыло и, позади дома, старейшая часть Грянул-Гром-Холла – заброшенное крыло.
Оно носило такое название, потому что и впрямь нуждалось в ремонте. Но поскольку оно было не на виду и к тому же представляло собой такое хитросплетение запертых спален, заброшенных ванных комнат и остающихся в небрежении проходов, что каждый новый лорд Гот предпочитал просто махнуть на него рукой и заняться новыми пристройками на видном месте.
Четвёртый лорд Гот возвёл купол и свыше четырёх сотен изукрашенных печных труб. Пятый лорд Гот пристроил спереди величественный портик и новые кухни к восточному крылу. Отец Ады был шестым лордом Готом, и он сосредоточил свои усилия на западном крыле. Он добавил к нему гостиные, библиотеки и целый гараж для своих беговелов. Он нанял самого модного ландшафтного архитектора, Метафорического Смита, чтобы разбить перед Грянул-Гром-Холлом великолепные сады со множеством маленьких хитростей, таких как искусственная скала с тысячью маленьких гномов, Переукрашенный фонтан и очаровательная беговая дорожка для беговелов.
Ада и Измаил пересекли просторный центральный зал, накрытый величественным куполом, и нырнули в малозаметный проход, наполовину занавешенный ковром. Перед ними открылся длинный тёмный коридор, заросший паутиной. В него выходили дюжины дверей. Большинство комнат с отошедшими обоями и обвалившейся штукатуркой стояли пустыми, но несколько, наоборот, были забиты разными старыми позабытыми вещами – как раз тем, что Ада любила больше всего.
В одной комнате вошедших встречал портрет неизвестной с такой улыбкой, что увидишь – не забудешь; другая была битком набита китайскими вазами с драконами, а третья служила пристанищем для статуи прекрасной (правда, безрукой) богини.
Вдруг Измаил резко остановился и указал на двойные двери с бронзовыми кольцами вместо ручек.
– Здесь!
Ада взглянула. Перед дверьми стояла мышеловка с кусочком «Голубого громмера». Ада осторожно дотронулась до неё носком тапочка.
ЩЁЛК!
Мышеловка защёлкнулась. Ада нагнулась и подхватила её. И лишь после этого услышала с той стороны двери знакомый и довольно недружелюбный голос. «Ещё одна!» – взвизгнул он.
Двери со скрипом начали открываться. Ада повернулась и помчалась прочь.
Глава вторая
Ада сама не понимала, как долго бежала. Но ей казалось – ужасно долго.
Когда она наконец остановилась перевести дух и оглядеться, Измаила нигде не было. Девочка стояла в узком проходе, ведущем во внутренний двор поместья, залитый лунный светом.
Приглядевшись, она поняла, что оказалась позади дома. Сад вокруг казался диким и неухоженным. Там и сям торчали перепутавшиеся, непомерно разросшиеся кусты ежевики и шиповника. Маленькая деревянная табличка гласила: «Тылы внешнего сада (бескрайние)».
Ада давно собиралась хорошенько изучить этот сад, но ей всё никак это не удавалось из-за проблемы гувернанток.
Нет, у Ады не было проблем с гувернантками; как правило, они ей нравились, и она старалась себя хорошо вести и прилежно заниматься.
Проблемой были сами гувернантки.
Их поставляло «Телепатическое Агентство Гувернанток Клеркенвелла», и они все появлялись через минуту-другую после того, как лорд Гот изрекал что-нибудь о том, что Аде нужно хорошее образование.
Первую из них звали Мораг Макбее. Она была родом из Шотландии, во рту у неё торчал один зуб, на кончике носа – длинная бородавка, чем она, похоже, весьма гордилась.
Обнаружив, что Ада ничуть не трудный ребёнок и перевоспитывать её не требуется, Мораг Макбее была так разочарована, что немедленно вся покрылась сыпью и была вынуждена уехать в родные края – лечиться.
Вместо неё появилась Хэби Поппинс. Она ходила вперевалочку, как пингвин, и всегда что-то напевала. Обнаружив, что Ада (которой она очень понравилась) ничуть не робка и вполне счастлива, она заскучала и убежала с трубочистом.
Третья гувернантка, по имени Джейн Клейр, разочаровала ещё больше. Ада быстро смекнула, что вообще-то эта особа прибыла в поместье вовсе не для того, чтобы быть гувернанткой. Она только и делала, что гоняла чаи и стучалась в кабинет лорда Гота. Тому ничего не оставалось, как отослать её – после того как мисс Клейр чуть не спалила западное крыло.
После всего этого настал черёд Бабушки Дарлинг. (Вообще-то это была овчарка, воображавшая себя человеком.) Она без конца облаивала Аду, потому что была убеждена, что девочка собирается улететь в некое место под названием Данетландия. Лорд Гот дал ей баранью кость, и она от них отстала.
С Беки Торч дело оказалось намного хуже. В её прошлом явно имелись тёмные пятна, и когда она попыталась стянуть столовое серебро, миссис У'Бью просто вышвырнула её из Грянул-Гром-Холла, наподдав ей напоследок половником.
И наконец, Марианна Делакруа. Она прибыла одной грозовой ночью прямо из Парижа и называла себя революционеркой.
Ада многому у неё научилась: петь боевые песни, вязать чулки, возводить баррикады. Но как раз когда они вместе трудились над интереснейшим проектом – деревянной конструкцией, позволяющей одним движением отсекать головы куклам, Марианна, увлёкшись, надела слишком откровенную блузку, подхватила ужасную революционную лихорадку и была вынуждена уехать.
