С Ритой они часто гуляли по набережным маленьких питерских речек. Он вспоминал об этом, и его мысли тут же возвращались к той Вильнюсской улице, песочному «Москвичу», красному лицу водителя, глухому удару…

— Ждем здесь, — подошел закончивший разговор особист. — Сейчас он подъедет.

Гаяускас молча кивнул. Он снова был там, в Вильнюсе, в полутемном коридоре больницы. Прямо на него шел врач, Балису почему-то запомнилось только то, что лицо у него было очень уставшим. Смертельно уставшим…

— Рассказывай всё. Володе можно верить, — донесся откуда-то издалека голос Огонькова. Чтобы вернуться в реальность, Балису понадобилась пара секунд. Он снова стоял на набережной Фонтанки, мимо изредка проезжали автомобили, а рядом курил капитан третьего ранга Вячеслав Огоньков — начальник особого отдела штаба бригады.

— Слав, дай закурить, — неожиданно попросил Балис.

— Держи, — Огоньков протянул ему довольно помятую пачку "Ту-134". — А ты, вроде, не куришь.

— Вроде — не курю, — усмехнулся Гаяускас, — а сейчас вот — буду.

Особист щелкнул зажигалкой и, прикрывая язычок пламени рукой от порывов ветра, протянул её Балису. Тот глубоко затянулся, с непривычки закашлялся, но зато воспоминания отступили. Пусть хоть на мгновение…

Он не успел докурить сигарету, как рядом с ними остановились потрепанные бежевые "Жигули".

— Садись на переднее, — кивнул Огоньков, бросив быстрый взгляд на водителя.

Балис забрался на переднее сиденье. Сидевший за рулем кэгебист оказался достаточно молодым (лет тридцать пять, не больше) худощавым светловолосым мужиком. Одет он был в яркую спортивную куртку и вязаную шапочку, больше напоминая лыжника, чем офицера госбезопасности.

— Знакомьтесь, ребята, — предложил устроившийся сзади Огоньков.

Питерец протянул Балису руку:

— Владимир…, - фамилию он тоже назвал, то как-то невнятно, неразборчиво, что-то вроде Утин. Переспросить Балис постеснялся.

— Балис Гаяускас.

Рукопожатие гебешника оказалось крепким, вообще, было видно, что этот Владимир не из тех, кто только штаны в кабинете протирает.

— Ну, рассказывайте, что у вас.

Утин (или как его на самом деле) слушал рассказ Балиса очень внимательно, иногда переспрашивал, уточняя детали. Долго рассматривал патрон. Когда Гаяускас закончил рассказ, некоторое время молчал, видимо собираясь с мыслями. Потом заговорил.

— Буду краток. Тебя, Балис, подставили, это понятно. Подставили жестоко и грязно. И, боюсь, подставил тебя кто-то из наших.

— Ты хочешь сказать, что в Вильнюсе проводилась операция…, - начал было Огоньков, но Владимир не дал ему договорить.

— Не хочу. Такими словами не бросаются. Скажешь заговор — изволь отвечать за свои слова. Называй имена, пароли, явки… Не знаешь — не трепись! Я — не знаю, поэтому трепаться не буду. Но зато знаю другое: сейчас очень многие ведут свою игру. Очень многие. И когда говорят об операции Армии или КГБ, нельзя быть до конца уверенным, что это действительно только операция Армии или КГБ. Может быть, кто-то присосался к этой операции и поворачивает её в нужное себе русло. Может быть, таких присосавшихся — целая туча. Вот у кого-то из присосавшихся ты, Балис, и стал помехой. Серьезной помехой…

— И это всё? — сухо поинтересовался Огоньков.

— А чего ты ждал? — изумился Володя и слегка повернулся назад, чтобы видеть капитана третьего ранга. — Что я по виду патрона назову того, кто за рулем «Москвича» сидел? Знаешь, всемогущие и всезнающие чекисты встречаются только в двух местах: в старых фильмах и сегодняшней свободной и демократической прессе…

— Я ждал, что ты посоветуешь нам, что делать.

— Посоветую. Не играть в казаки-разбойники, извините. Сейчас подъедем к метро "Гостиный Двор", Балис позвонит по тому номеру, что ему дали в Вильнюсе и отдаст патроны. А мы с тобой из машины посмотрим, кто и как их у него заберет. Балис, как?

— Согласен.

Его это вполне устраивало: патроны он всё равно собирался отдать, а так можно было одним действием закрыть долги и перед «Гедиминаскаусом» и перед Огоньковым. Чего же боле, как писал где-то совсем недалеко отсюда Пушкин. Хотя, «Онегина» он вроде написал в Болдино… Или всё же в Санкт-Петербурге… А какая разница…

Они выскочили на Невский у Казанского собора, сделав небольшой круг, Володя аккуратно припарковался недалеко от телефонов-автоматов.

— Я пошел.

Балис спокойно вылез из машины и двинулся ко входу в метро. Отметил, что Володя тут же отъехал — видимо, чтобы развернуться и стать на другой стороне улицы. Всё правильно, если только за патронами не приедут те, кто в силу совместной работы очень хорошо знают его автомобиль. Хотя вряд ли: сам он, похоже, ничего про эту историю не слышал.

Он набрал номер, произнес условленную фразу, с полминуты послушал в трубке молчание, чтобы успели засечь наверняка, и только потом её повесил. Прислонился к стене возле телефонов-автоматов. Зацепил взглядом Володины «Жигули», после чего стал внимательно рассматривать Казанский собор. Здесь они с Ритой тоже часто гуляли. Да вообще, можно сказать, они обошли весь исторический Питер, а в самых интересных местах побывали и не один раз… И подумать не могли, что всё так нелепо закончится на заснеженной улице Вильнюса…

— Вы звонили?

Мужчина почти одного роста и возраста с Балисом, в импортной спортивной куртке выжидательно смотрел на ждущего кого-то у входа в метро офицера.

— Да, я.

— Прошу Вас.

Кремовая «Волга» ожидала Гаяускаса почти на том самом месте, где его высаживал Володя.

— Садитесь на заднее сиденье.

Ну да, не на улице же патронами обмениваться… Балис забрался в машину, где на заднем сиденье его ожидал «шеф» — постарше и в строгом пальто.

— Вам привет от Арвидаса Альфредовича Гедеминаскауса, — обратился он к морпеху.

— И ему от меня. У него всё в порядке?

— Да, всё хорошо. Вы привезли посылку?

Лицо собеседника было абсолютно спокойно, похоже, он был не в курсе злоключений Балиса. Курьер, просто курьер. Встретить, принять, передать…

— Привез. Вот.

Он выгреб из кармана четыре патрона и отдал курьеру. Тот, не считая, торопливо сунул их себе в карман.

— Спасибо. Можете идти. Если что-то, то мы Вас найдем.

— Надеюсь вам не понадобиться.

Балис вылез из «Волги» в изрядном раздражении. Там, в Вильнюсе, за эти проклятые патроны убили Риту и Кристину, могли и его убить, и Хрусталева. А здесь, в Ленинграде, какая-то крыса кабинетная по карманам их рассовывает как семечки. Даже не поинтересовался, не оставил ли Балис себе чего-нибудь. На память или еще для каких надобностей… Или «Гедеминаскаус» был настолько уверен в Балисе, что не посчитал нужным его проверять. Так могло быть только в одном случае: если он посчитал проверкой поведение Балиса в тот вечер у телецентра. Но тогда — он не только не имеет никакого отношения к убийству Риты, но и сам под ударом. Всё равно, не сходится… Профессионал, едри его мать… Мог бы предупредить, чем тут всё может обернуться. Хотя, у самого-то Балиса тоже ведь голова на плечах есть. Если кто-то не стесняется организовать массовую бойню в центре города, то убрать одну семью для такого (или таких) — уж совсем не проблема. Кстати, «Арвидас» ведь предлагал, чтобы Риту и Кристину вывезли его люди.

Машина Володи притормозила рядом с идущим по проспекту моряком. Оторвавшись от размышлений, Балис залез на переднее сиденье.

— Узнал я того старлея, который к тебе подходил. А кто был в машине?

— На вид — лет сорока. Рост — наверное, метр семьдесят пять. Волосы черные, на висках совсем седые, а так седины немного. Стрижка короткая. Глаза темно-серые. Уши прижатые, мочки висящие. Лицо круглое. Вообще, немного полный.

— Думаю, что знаю, о ком идет речь, — кивнул Володя. — Ну, вот что я скажу: дальше дайте мне попробовать разобраться. А сами езжайте в Севастополь, не занимайтесь самодеятельностью. Ладно?

Балис горько усмехнулся.

— Сегодня меня все учат самодеятельностью не заниматься. Сначала Слава, потом этот мужик в «Волге», теперь ты…