— А я, король Элмета, Месгуик Клоп ап Гергаст, — заявил молодой мужчина, сидевший рядом с Гергастом, — тоже пошлю людей впридачу к тем, что пошлет мой отец из Эбройга.

— И я тоже, — добавил король Эргинга.

Взгляды всех присутствующих обратились на Моргану. Бренна нервно поежилась; Моргана собиралась с духом.

— Я, Моргана, дочь короля Горлуаза, говорю здесь как законная правящая королева Гэлуиддела и Айнис-Меноу. Со мной мои сыновья, принц Гуалкмай ап Лот Льюддок и принц Валгабедиус ап Лот Льюддок. Теперь, после смерти моего мужа и избрания Анцелотиса на трон Гододдина до совершеннолетия моего сына Гуалкмая, я отвечаю лишь за Гэлуиддел и Айнис-Меноу.

Со стороны саксов существует серьезная угроза, и это, несомненно, должно быть обсуждено на этом совете. Айнис-Меноу — остров, очень маленький остров, и вследствие этого он почти беззащитен перед лицом ирландского вторжения. Побережье Гэлуиддела отделяет от Эйре каких-то двадцать миль, а от ирландского королевства Далриада — лишь узкая полоска Стрэтклайда, и ведь Далриада тоже рвется расширить свои границы.

Ирландские налетчики уже не оставляют в покое все западное побережье Британии, и это усугубляется военными успехами ирландского клана Скотти на землях пиктов. Вытесняемые на юг пикты всего за одну прошлую неделю убили двух наших королей. А теперь мы к тому же ухитрились нанести оскорбление Куте Сассекскому — пусть неумышленное, — она кивнула, словно извиняясь, Анцелотису, — но все же оскорбление, за которое он будет мстить.

Никто не спорит, нам необходимо укреплять оборону с юга. Однако нам нельзя забывать и об угрозе с севера и запада. Если мы не будем искать союзников, выигрывая время, мы можем оказаться втянутыми в войну на три фронта, против трех врагов, не считая даже пиратов из Ютландии и Фризии. Можно сказать, война грозит нам со всех сторон. Я приношу свои извинения Кадориусу, но ни Гэлуиддел, ни Айнис-Меноу не могут поделиться людьми для укрепления Кэр-Бадоникуса — теперь, когда над нашими собственными городами нависла угроза разрушения. Во всяком случае, пока мы не найдем союзников, чтобы хотя бы отодвинуть угрозу с других направлений на время, необходимое, чтобы разделаться с саксами.

— Я, Мойриг ап Карадог, король Гльюссинга, хорошо знаю цену союзам с чужеземными язычниками, — заявил следующий за Морганой правитель. — Лучше, чем большинство из вас. Я правлю королевством, которым правили некогда Фортигерн, а за ним его сын Фортимер, — королевством, которое они ценили так дешево, что заключили союз с саксонскими свиньями, назвав тех федератами, а не бандитами и убийцами, каковыми они на деле являются. Поэтому я не потерплю никаких разговоров о союзе с безбожниками, что смотрят на наши границы голодными, кровожадными глазами. Гльюссинг стоит перед лицом угрозы со стороны ирландцев, что опустошают наши берега, и саксов, рвущихся к нам мимо наших южных соседей. С каким дьяволом предлагает мне Моргана улечься в постель этим своим «союзом»?

Зал мгновенно взорвался голосами. Все заговорили одновременно: кто соглашаясь с Мойригом, кто упрекая его за грубость. Моргана тоже повернулась в его сторону.

— Уж скорее я соглашусь лечь в постель с безбожником-ирландцем, чем с некоторыми бриттами из тех, что находятся в этом зале!

Тут уже в зале воцарился хаос, причем женские голоса звучали в общем хоре едва ли не громче мужских. Грохот кулаков по дубовым столешницам напоминал удары грома в узком каньоне. Гуалкмай с Валгабедиусом испуганно жались к матери, а младший даже начал всхлипывать, и ей пришлось обнять его. Арториус вскочил с места и громыхнул эфесом меча по столу.

— Тихо! — рявкнул он, перекрывая шум. — Клянусь Господом Богом, я не шучу! Уши отрублю первому же, кто хоть слово скажет!

Крик в зале стих, сменившись шарканьем и скрипом скамей по мере того, как спорщики рассаживались по местам. Арториус переводил свирепый взгляд с одного стола на другой, успокаиваясь.

— Опасения королевы Морганы имеют под собой все основания, — прорычал он. — Это я вам говорю не как ее сводный брат, а как дукс беллорум, которому пришлось везти ей весть о гибели ее мужа от рук разбойников-пиктов! Уж не думаете ли вы, что ей было легко смотреть в глаза малых сыновей с такой новостью? И в этом самом зале сидит парень, едва вышедший из отроческих лет, отца которого зарубила у него на глазах другаяшайка пиктов! Если бы Кута с Эйлле и их уэссекские прихвостни были единственной угрожающей нам опасностью, стал бы я тогда созывать совет всех королей и королев Британии! Моргана права: война грозит нам со всех сторон. И если мы не будем до предела осторожны в своих суждениях, вся Британия может истечь кровью от нашей глупости.

Злость и обиженное упрямство сменились на лицах подавленными, чтобы не сказать — испуганными — выражениями. Ганхумара, наслаждавшаяся скандалом, напоминала сытого котенка, слизывавшего с усиков сметану. Слово в наступившей тишине взял сидевший через два места от нее свояк Морганы.

— Я, Анцелотис, занимающий трон до совершеннолетия принца Гуалкмая, говорю от имени народа Гододдина. Мы слишком хорошо знаем, насколько серьезна угроза нашим северным границам со стороны пиктов и ирландцев. У меня не было намерения распалять гнев саксов без лишней на то нужды, к тому же я не уверен, что вообще возможно помешать им найти любой предлог для открытого нападения. Нам же теперь остается одно: крепить всенаши границы, готовиться отразить всехврагов, когда людей у нас едва хватает на охрану границ, не говоря уже об уборке урожая на юге. Возможно, мысль о переговорах с одним из наших северных врагов разумнее, чем представляется на первый взгляд. Это помогло бы нам выиграть время и свободу маневра, не связывая себя при этом полноценными обязательствами, ибо войны на четыре фронта необходимо избежать любой ценой.

Не похоже было, чтобы речь Анцелотиса пришлась Арториусу слишком уж по душе, но и недовольства он не выказал. Он ограничился кивком.

— Дукс беллорум благодарен Гододдину за понимание всей сложности грозящих нам неприятностей, — только и сказал он.

Следующим выступил седовласый старик с лицом, изборожденным морщинами — следами борьбы и невзгод.

— Я, король Айнуил Гвент, говорю от имени людей Гвента. Мой сын, принц Карадог Фрейхфрас, разделяет мое беспокойство насчет того, что любой союз или хотя бы переговоры ослабят нас в глазах тех, союза с которыми мы ищем, а это только увеличит угрозу нападения. Ирландцы и пикты нападают шайками, тогда как саксы — сильными, хорошо организованными армиями под единым руководством властного короля. Эйлле Сассекский — вот самый опасный для нас в Британии человек, а Седрик Уэссекский послужит ему инструментом для нападения на нас.

Если мы действительно хотим спасти Британию, нам нужно безотлагательно разделаться с саксами, а тревоги насчет ирландцев и пиктов отложить на потом. Конечно, я не ожидаю от тех королевств, что расположены на севере и западе, что они смогут отвлечь часть своего войска от непосредственно грозящей им опасности, но те, над кем такая угроза пока не нависла, должны выделить кто сколько может людей, оружия и доспехов, чтобы остановить саксов, пока те не продвинулись слишком далеко. На эти цели я даю каждого третьего из воинов Гвента.

— А я, король Гадваллон Длиннорук из Гвинедда, — вмешался в разговор сидевший рядом с ним мужчина, — обещаю поступить так же. Мой сын, принц Гвиддно Гаранхир, займется охраной границ Гвинедда и укреплением горных крепостей. А что скажут вассалы Гвинедда?

— Я, король Энлоу ап Догфель, отдам треть войска Догфейлинга.

— И я, король Гврин Фардьюч ап Гадваладр из Мейрионидла, — тоже.

Следующий король говорил негромким, усталым голосом:

— Я, король Оуэйн Белый Зуб, и мой сын, принц Кунегласус, говорим от имени королевства Рос, вассала Гвинедда. Королевство наше постигла беда — неурожай поразил наши поля, должно быть, те же напасти, что и на юге. Голод ослабил нашу оборону. Я пошлю Кунегласуса с теми воинами, что мы сможем выделить, но, боюсь, их будет меньше, чем хотелось бы.