Моисей знал только один способ избавления от тяжких мыслей — такую же тяжелую физическую работу. Он отправил ученика в изнурительную гонку по жаре лишь затем, чтобы хоть на пару мгновений отключить юный разум. А затем вложить в Осию необходимые знания еще до того, как мозг вернет контроль над сознанием и телом…

Через сотню с небольшим минут Осия, протянув камень с ответом Аарона, упал на землю в полном изнеможении, жадно хватая распахнутым ртом горячий воздух и не сводя глаз от тени высокого куста, что застыла в полулокте от валуна. Осия лежал на боку, подтянув колени к груди и зажимая руками живот, готовый вывернуться наизнанку. Пот покрывал лоб, поблескивая искорками на ярком солнце, рубаха промокла насквозь, а влажные черные волосы разметались в стороны, прилипнув ко лбу тонкими прядями. Глаза то открывались, то закрывались, все тело мелко вздрагивало, словно выводя из себя нечеловеческую нагрузку.

Моисей понял, что все готово. Он присел на корточки рядом с тяжело дышащим учеником и тихо заговорил:

— Пока я не могу рассказать, что написал на камне, и какой ответ пришел от Аарона. Еще рано, ты узнаешь через пару дней. Главное — ты справился, и теперь все будет хорошо.

Осия лежал с закрытыми глазами. Но Моисей знал, что именно в такие моменты человек крепче всего запоминает услышанное. Внешние барьеры разрушены, Моисей говорил напрямую с душой Осии.

— Сейчас важно другое. Помнишь, Осия, как Иофор говаривал? Ищи точку опоры! Найди ее, приложи Силу, и все станет возможно. Суди сам: если бы я утром сказал, что всего за два часа нужно преодолеть расстояние в тридцать тысяч локтей по крутым горным склонам, когда солнце стоит в зените, поверил ли бы ты?

Дрожь пробежала по телу Осии. Моисей довольно кивнул: ученик все слышал.

— Нет, ты бы рассмеялся и при всем почтении ко мне, подумал, что старик, похоже, из ума выжил. А сейчас ты лежишь здесь, как живое доказательство того, что стремглав пронестись вверх и вниз по горе на самом солнцепеке за два часа возможно!

Веки вздрогнули, глаза уставились прямо на Моисея.

— Осия, в твоей душе идет непростая борьба. В одночасье исчезают вещи, которым ты верил долгие годы. Сейчас на том месте образуется пустота. Не бойся. Созерцай ее, и ты услышишь Бога. Настоящего, скрытого в тебе самом. Тогда поймешь, что это не седобородый старец, трубящий с небес. А мудрый и веселый собеседник, который знает все на свете и способен дать правильный совет в любом деле. Но для этого, Осия, вначале нужно создать пустоту. Иначе Господу будет негде появиться.

— Сейчас лежи и отдыхай. Созерцай пустоту, погружайся в нее. Ищи Бога, и ты обязательно найдешь его внутри себя.

— Осия, и последнее. Я собираюсь многое рассказать тебе за те шесть дней, что нам суждено провести вместе здесь, на вершине горы. Я хочу, чтобы эти шесть дней ты по-прежнему доверял мне. Тогда узнаешь ответы на вопросы, что мучают тебя. Как удалось евреям выйти из Египта? Был ли на самом деле переход через Чермное море? Кто, когда и зачем придумал легенды о божьих карах, обрушившихся на Египет?

— Пройдет шесть дней, и ты будешь знать все. Слушай своего Бога. Верь и получишь все ответы. Даже о тебе самом. Тебе наверняка интересно, какую точку опоры я нашел, чтобы заставить тебя сделать то, что всего два часа назад казалось немыслимым…

Первый день из отпущенных фараоном пяти подходил к концу, а Моисей не приблизился к цели ни на шаг. И сделано было как будто немало, а результат отсутствовал напрочь.

А ведь начиналось все совсем не плохо.

С раннего утра Моисей отправился на поиски. План действий возник, как бы сам собой. Накануне он напряженно размышлял до поздней ночи, но, так ничего толкового не придумав, с тяжелой головой отправился спать. Сон был долгим и на удивление глубоким. А когда утром проснулся, в голове четко оформилась простая мысль — для начала необходимо найти Мариам. Мысль настолько очевидная, что даже удивительно, как вчера Моисей ее не заметил. Ведь через Мариам он мог найти остальных евреев. А затем, во время коротких встреч, убедить Патриархов и Старейшин покинуть Египет и уйти на поиски лучшей жизни.

Моисей хорошо представлял, куда им предстоит направиться. Горная Мадиамская страна могла послужить отличным убежищем для тысяч рабов, подобно тому, как десять лет назад стала второй родиной для него. Кроме того, что у него оставались там жена и сын, Моисей исходил из прагматических умозаключений. И климат похож на египетский, и люди приветливые, а главное — никаких договоров о выдаче беглых рабов. Хотя и было у Моисея слово, данное фараоном, но внутренне чувствовал — не стоит надеяться на долговечность обещаний, вырванных Силой через точку опоры.

Так размышляя, он добрался до тенистой части Уасета, где любили жить государевы люди, что побогаче. Моисей с удивлением узнавал эти места — будто и не было десяти лет, будто только вчера с Мариам бродили здесь, держась за руки. Под этой финиковой пальмой он впервые обнял возлюбленную, а под этим гранатовым кустом, скрывшись от посторонних взглядов, они частенько подолгу целовались. На душе по-прежнему теплилась светлая грусть.

Подойдя к знакомому дому, Моисей осмотрелся по сторонам и окликнул, проходившего мимо раба.

— Эй, послушай-ка.

— Да, господин?

— Десять лет назад здесь жил сын верховного жреца Бакенхонсу. А в услужении у него состояли рабы-евреи. Среди них молодая служанка Мариам. Может знаешь что о ней?

— Нет, мой господин. Этот дом принадлежит одному из государевых писарей. А рабов-евреев тут давно уже нет. Когда мои хозяева пять лет назад сюда переселились, ни Мариам, ни других израильтян здесь не было.

Моисей благодарно кивнул, отпуская раба. Этого стоило ожидать. Не мог же он, наивный, полагать, что за десять лет совсем ничего не изменилось. Ладно, на этот случай был запасной план. Моисей бегом направился к дворцу фараона.

Стража его уже знала и пустила вовнутрь без колебаний. Быстро разузнав, где находятся рабочие покои писцов, Моисей через четверть часа давал задание молодому учетчику.

— Надобно мне отыскать, кому сегодня принадлежит молодая рабыня Мариам, что десять лет назад роду Бакенхонсу прислуживала. И поскорее.

Писец молча протянул папирус и чернила. Моисей на секунду задумался, вспоминая долгие часы, проведенные за изучения тайн иероглифического письма. Потом решительно взял кисточку, и даже сам удивился, как проворно пальцы вывели три знака. Все же память тела — сильнее времени!

На лице писца тотчас проступило уважение. Кто-кто, а он сразу умел распознать положение человека по почерку. Такой утонченный стиль письма был доступен только членам семьи самого фараона!

— Мой Господин, — учтивость сквозила и в словах, и в почтительно склоненном теле, — к моему большому сожалению, на поиски рабыни уйдет, не меньше недели. Судите сами: вы написали имя Мариам идеальным способом, расположив иероглифы в виде законченного прямоугольника. Менее искусные писари сделали бы это так, или даже так, — на листе папируса появилось еще две надписи, сложенные из совершенно других иероглифов.

— Поэтому нам придется искать все три варианта. Вторая сложность заключается в том, что, как вам, несомненно, известно, каждый хозяин вправе дать купленной рабыне новое имя. Которое тоже может быть написано по-разному. Мы будем вынуждены начать со свитков десятилетней давности. И всякий раз, находя запись о рабыне, следить, не была ли она позднее переименована. И даже если мы приступим тотчас (что я естественно намереваюсь сделать) и привлечем трех опытных помощников, для просмотра всех записей нам понадобится, в лучшем случае, одна неделя.