— Да как же не волноваться, когда их три десятка, а я — один.

— Молодец, Моисей. Истинную правду говоришь. Именно потому не вышло у тебя ничего. Хотя и немалой Силой обладаешь, но когда собрались все вместе, общая Сила куда больше твоей оказалась!

— Что же мне делать?

— Подумай сам.

Легко сказать «подумай». Он уже несколько часов голову ломает, решения не находя. И этот тоже, вместо чтобы помочь, еще больше напрягает! Ой, он же слышит все!

Мудрец смотрел со снисходительной усмешкой:

— Ну что нажалелся себя? Будем дело делать или тебе еще пару минут для причитаний надобно?

Краска разлилась по лицу Моисея: от густой курчавой бороды до самых корней черных волос на темени, чтобы через минуту уступить место неестественной бледности, местами разбавленной яркими красными пятнами.

— Ну, хватит вести себя, будто девица целомудренная, — сегодня Мудрец был жестче обычного.

— А чего ты хочешь? — продолжал он, читая мысли Моисея. — Сам же признаешь, что времени в обрез. Вот и некогда тебя с ложечки кормить. Давай, размышляй вслух. Как Силу твою с дюжиной собеседников уравнять?

— Кабы я половину убедил на мою сторону перейти, все по-другому бы было. Да только, где времени столько взять, чтобы с каждым потолковать в отдельности? На это не то что пяти дней, пяти месяцев не хватит!

— В правильном направлении идешь, только сдаешься рано. Чтобы легче было, ответь на такой вопрос: как Сотник в армии египетской воинами управляет?

— Приказами короткими.

— А почему воины простые исполнить их поспешают? Что за приказами теми стоит?

— За приказами? Сила Сотника, наверное.

— Истинно так, Сила Сотника. Потому одному командиру достаточно бровь вздернуть и все бегом бегают, а другой криком кричит, а толку нет никакого. Все дело в Силе. Теперь видишь, что с толпой делать надобно?

— Нет пока.

— Ну, Моисей. Подумай! Чтобы воинов сотню во главе с сильным Сотником подчинить, сколько людей убедить надобно?

— Одного всего! Сотника! Значит, мне нужно сильнейших выбрать в каждом Роду и Семействе! Тогда остальные сами за мной пойдут!

Азарт и воодушевление от найденного решения едва начали просыпаться в Моисее, как тут же угасли, погребенные грузом воспоминаний о неудаче с патриархом Рувимова рода.

— Только Патриархи со мной разговаривать после сегодняшней встречи не захотят! — с горечью бросил он.

— Моисей, скажи, когда в детстве твоем из придворных кто от Сети что-то хотел, он к кому обращался?

— К Везиру, разумеется. Тот лучше других знал, как дело фараону поднести, чтобы согласие получить.

— Так и ты не к Патриархам иди, а к тем, кто за спиной стоит и решения на самом деле принимает. Их убеди. Одного за другим, по отдельности. Поговори часок, найди точку опоры. Она в каждом есть. Кому власть пообещай, кому деньги, кому почтение особое, кому мечт заветных исполнение. Кого, наоборот, карами ужасными запугай. И тогда на собрании следующем Сила на твоей стороне будет!

Моисей возбужденно кивал, парус большой лодки мыслей опять трепетал под попутным ветром, и корабль весело несся по волнам. А вдогонку звучал голос Мудреца:

— Чтобы камнепад в горах вызвать, совсем не обязательно сразу все валуны сбрасывать. Достаточно на самой верхушке парочку толкнуть, а они за собой остальных увлекут! Моисей, в одиночку твою Силу всегда можно одолеть, собрав достаточное число людей. Но если лидеры будут на твоей стороне, станешь непобедим! Используй Силу людей, Моисей. Используй Силу!..

Утром четвертого дня Моисей проснулся в превосходном настроении. Дело было почти сделано. Сегодня в полдень созывался общий сход всех двенадцати колен еврейских рабов. И теперь Моисей был уверен в успехе.

Минувшие два дня пролетели, будто за два часа. Моисей вставал ранним утром, еще затемно, и шел на встречу с очередным важным человеком. Потом говорил, спрашивал, отвечал и снова спрашивал. Преодолевая недоверие. Обещая невозможное. Пугая неизбежным. Он никогда не представлял, что простые разговоры могут отнимать столько сил!

Хотя не верно, не были эти разговоры простыми. Чтобы убедить каждого из негласных вождей, Моисею приходилось на полную силу использовать свою энергию, вкладывая в каждое слово всю, без остатка, веру и настойчивость.

Первым и самым верным помощником стал Аарон. Его даже уговаривать не пришлось. Вольнолюбивый брат Мариам сам отыскал Моисея на следующее утро после провала с родом Рувима. И тут же засыпал множеством вопросов о дальних странах. Моисей пытался честно ответить, но на смену одному вопросу приходили три новых, и, в конце концов, он сдался. Аарон же, утолив самую малость любопытства, тотчас начал рассказывать Моисею об ошибках на встрече с рабами.

— Они ведь, раскрыв рот, слушали, когда ты о чудесах, что в заморских землях происходят, рассказывал. Каждому захотелось хоть одним глазком взглянуть. Но ты сам все и испортил. «Забудьте о словах отцов, матерей, Старейшин». Будто не знаешь, насколько родители у израильтян почитаемы. Тебе простят что угодно, кроме пренебрежения к предкам!

Смущенный Моисей признал, что не учел силу традиций еврейских рабов. Моисей прикинул, что расторопный юноша мог бы пригодиться и как советчик, что в будущем от подобных промахов предостережет, и как помощник, что подскажет подход к стерейшинам. Аарон с радостью согласился: ведь одно дело — сидеть в стороне и совсем другое — быть в самом центре событий.

Аарон сам и объяснил, как оказался на вчерашнем собрании:

— Скучно мне стало. А еще интересно — что такого важного собирался ты рассказать, что после разлуки долгой, вместо чтобы с сестрой день и ночь сидеть, пошел со старейшинами говорить! Вот и пробрался я к Рувимам. А они, встречей с незнакомцем настороженные, на меня внимания не обратили никакого.

Выслушав новый план Моисея, Аарон без колебаний назвал ключевых людей в девяти из двенадцати родов и вызвался договориться о встречах с ними.

Дальше события понеслись, сменяя друг друга, словно картуши с именами правителей на историческом свитке папируса, повествующего о периоде смуты и междуцарствия. Моисей переходил из одного конца города в другой, чтобы то в тенистой прохладе, то на открытом солнцепеке, то на небольшом зеленом поле, а то на огромной пыльной стройке поговорить час другой с одним людей, названных Аароном. Молодой парень повсюду сопровождал Моисея, успевая рассказывать во время коротких переходов самое важное о каждом собеседнике.

Кто-то сразу соглашался, кое-кто наотрез отказывался, а большинство просили времени, чтобы подумать. Тогда Моисей договаривался о новой встрече, чтобы опять убеждать, уговаривать, сулить и обещать. Чаще собеседники были лет сорока-пятидесяти от роду, но Моисей не чувствовал неловкости, общаясь с ними. Хотя и был он моложе на десять лет, но благодаря знатному происхождению, хорошему образованию и богатому опыту, почтительно воспринимался всеми, как равный, и даже более мудрый.

Каждый вождь задавал множество непростых вопросов. Моисею приходилось искать убедительные ответы. Зато в каждом новом разговоре, опираясь на опыт проведенных встреч, аргументы Моисея становились все весомее и значимее.

Что даст уход из Египта? Почему они должны оставить привычный уклад и пуститься в опасное путешествие? Откуда уверенность, что в новой стране обретут свободу и счастье? Как отнесутся к нежданным переселенцам местные жители? Хватит на всех еды и колодцев? Правда ли, что там по полгода идут дожди, а зимой сыпятся белые хлопья? А как египетские хозяева воспримут уход рабов? Чем уход будет отличаться от бегства? И откуда ему ведомо, что фараон не снарядит погони, как обычно? А главное, что они сами получат от перемены?..

Моисей терпеливо отвечал. По порядку. Не пытаясь хитрить и лукавить. Просто и ясно, чтобы быть всем понятным и всеми понятым.

Уход из Египта позволит жить свободно, слушая свое сердце и не подчиняясь ничьим приказаниям. Не будет больше хозяев, никто не сможет разрушать семьи, отнимать невинность, продавать на чужбину и давать новые имена, словно неразумным животным.