— Ты будешь торговаться, папа? — удивилась Ларви.

— Конечно. И послушайте, что я скажу. Допустим, у нас ничего не выйдет. Допустим, нам придется возвращаться без этой поганой фабрики. Знаете, что мы сделаем? — Он обвел нас многозначительным взглядом и важно продолжил: — Мы перенесем на корабль все, что сможем унести. Помните, мы нашли небольшие механизмы, которые легко снять? Может, они будут действовать и на Земле. Мы набьем наш корабль до предела, выбросим все, без чего сможем обойтись. Оставим тут большую часть бокового груза, на его место привяжем большие механизмы. И привезем, не знаю сколько, может, на двадцать, а то и на тридцать миллионов артефактов.

— Как молитвенные веера! — воскликнула Джанин, хлопая в ладоши. Их целые горы в той комнате, где Пейтер нашел остатки еды. Там были и другие предметы. Нечто вроде кушетки, покрытой металлической сеткой, какие-то штуковины в форме тюльпанов, похожие на стенные подсвечники. И сотни молитвенных вееров. По моей беглой оценке, при цене в тысячу долларов за штуку, в одном только помещении их не менее чем на полмиллиона долларов. Правда, если нам удастся доставить их продавцам редкостей в Чикаго или Риме. И если мы доживем до возвращения.

И это не считая многих других предметов, которые мы обнаружили на фабрике. И подобными подсчетами я занимался не один.

— Молитвенные веера — мелочевка, — задумчиво проговорила Ларви. — К тому же этого нет в нашем контракте, папа.

— Контракт?! А что с нами сделают, расстреляют? Обманут? После того, как мы отдали восемь лет жизни на этот идиотский полет? Нет. Нам дадут премии.

И чем дольше мы думали, тем привлекательнее становилась наша идея обогатиться за счет артефактов.

Я лег спать, размышляя, какие именно механизмы и как-их-там-еще-назвать можно перенести на корабль, как отобрать среди них самые ценные, и впервые с того момента, как мы установили двигатель, спокойно уснул.

Проснулся я от настойчивого шепота Джанин:

— Папа? Пол? Ларви? Вы меня слышите?

Я сел и огляделся. Выяснилось, что шептала мне в ухо отнюдь не Джанин, а радио. Ларви проснулась рядом со мной, затем торопливо подошел Пейтер. Их приемники тоже действовали.

— Мы слышим тебя, Джанин. Что случилось? — поинтересовался я.

— Заткнись! — послышался торопливый шепот. Она как будто прижимала губы к микрофону. — Не отвечай, только слушай. Тут кто-то есть.

Мы посмотрели друг на друга, и Ларви снова шепотом спросила у сестры:

— Ты где?

— Я сказала заткнитесь! Я на дальней посадочной площадке. Знаете, где это? Где мы нашли жратву. Я искала, что можно еще прихватить с собой, как папа сказал. Только... Ну, я кое-что увидела на полу. Как яблоко, но не совсем. Красновато-коричневое внутри, зеленое снаружи, и пахнет, как... не знаю, как пахнет. Похоже на землянику. И совсем не тысячелетней давности. Свежее. И услышала... минутку.

Мы не смели отвечать, только слушали ее дыхание. Когда она снова заговорила, в ее шепоте появился страх.

— Оно идет. Оно между мной и вами, я в ловушке. Я... я думаю, это хичи, и оно...

Джанин замолчала. Мы услышали, как она удивленно выдохнула и затем громко потребовала:

— Не подходи ближе! Я слышал достаточно.

— Быстрее! — крикнул я и бросился в коридор. Пейтер и Ларви последовали за мной. Мы запрыгали по голубому коридору, добрались до посадочной площадки, остановились и в нерешительности осмотрелись.

Прежде чем мы решили, куда двигаться дальше, снова послышался голос Джанин. Но не шепот и не испуганный крик.

— Он... когда я сказала, он остановился, — недоверчиво произнесла она. — И это не хичи. Похож на обыкновенного человека, только очень неряшливый. Стоит и смотрит на меня. Принюхивается.

— Джанин! — закричал я по радио. — Которая площадка? Где ты?

Пауза. Потом послышался странный, удивленный смешок.

— Идите прямо, — проговорила она изумленным голосом. — Побыстрее. Вы... вы не поверите, что он сейчас делает!

Путь к поселению показался Вэну длиннее обычного, потому что его одолевали беспокойные мысли. Ему не хватало общества Мертвецов. Но еще больше ему не хватало того, чего у него никогда не было. Женщины. Вэну казалась фантастичной сама мысль о собственной влюбленности, но очень хотелось, чтобы эта фантазия стала реальностью. Столько книг рассказывало о любви с такой страстью и романтичностью, что он давно возмечтал и с нетерпением дожидался, когда с ним произойдет то же, что и с Ромео и Джульеттой или с Анной Карениной и Вронским.

Когда Вэн подлетел, вид поселения сразу прогнал из его головы все эти пустые фантазии. На доске загорелся сигнал начала стыковки, линии на экране растаяли, и появилось изображение поселения. Но почему-то не такое, как всегда. В одной из посадочных ниш непонятно откуда взялся новый корабль, и к корпусу была прикреплена странная неровная конструкция. Что это могло значить, Вэн не знал.

Когда стыковка завершилась, он высунул голову из люка и осторожно осмотрелся. Вэн напрягал зрение и слух, принюхивался, но ничего, что говорило бы о присутствии пришельцев, так и не обнаружил.

Немного погодя Вэн заключил, что поблизости никого нет. На всякий случай он не стал доставать книги и остальное имущество из корабля, чтобы в любой момент можно было дать отсюда деру. Но все-таки Вэн решил посмотреть, кто и зачем пожаловал в поселение.

Когда-то давно здесь уже побывал какой-то человек. Вэну казалось, что это была женщина. Крошечный Джим помог ему тогда определить это по оставленным предметам. Может, стоило и сейчас попросить совета у Крошечного Джима?

На ходу жуя фруктоягоду, Вэн направился к комнате сновидений, где находится кушетка удовольствий и машины для чтения книг. Внезапно он остановился. Вэн не мог сразу определить, послышалось ему или на самом деле откуда-то доносились смех и возгласы.

Он отбросил фруктоягоду и застыл на месте. Все чувства его были предельно напряжены, но звуки не повторились. И все же что-то здесь было, например запах, очень слабый, приятный и совершенно незнакомый. Похоже пахла одежда, которую он нашел в тот раз и носил с собой много дней, пока не рассеялись последние остатки запаха. Тогда он положил одежду на место, туда, где нашел.

«Может, эта женщина вернулась?» — предположил Вэн.

Он опустился на пол и пополз. Человек. Больше десяти лет он не видел человека и не притрагивался к нему. Да и то, тогда были еще живы его родители. Правда, это могло быть и что-то другое, совершенно незнакомое ему.

Искусно избегая главных проходов, Вэн направился к площадке, где когда-то побывал другой пришелец. Он старался двигаться обходными путями, наиболее удаленными от места посадки корабля. Вэн считал, что незнакомец вряд ли воспользуется ими. Он знал каждый дюйм поселения, во всяком случае до стен, которые никогда не открывались. Поэтому ему потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до помещения, где он тщательно разложил когда-то найденные вещи.

Все оказалось на месте. Но Вэн сразу заметил, что вещи лежат не так, как он их когда-то оставил. Некоторые предметы явно трогали, а затем вернули.

Вэн помнил, что сам этого не делал. Он всегда старался оставлять поселение в таком виде, чтобы не было видно следов его пребывания. Но эти вещи он раскладывал особенно тщательно. Следовательно, здесь кто-то появился. А он так удалился от своего корабля.

Шаг за шагом Вэн продвигался по коридору, готовый в любой момент мгновенно убежать.

И вот снова послышался чей-то тихий голос! Вернее, шепот, почти неслышный! Вэн заглянул в дверь, и сердце его бешено заколотилось. Там стоял человек! Он прижался к стене и поднес к губам какой-то металлический предмет. Пришелец с ужасом смотрел на Вэна и торопливо произносил слова.

— Не подходи ближе! — истерически воскликнул человек. Но Вэн и не смог бы подойти, даже если бы захотел — он оцепенел.