Кругом валялись полураздетые трупы людей, брошенные на съедение диким животным. Понимание того, в каком положении она оказалась, стало постепенно приходить в сознание девушки. Вздорный характер, смелость и выносливость, – все теперь не имело значения. Ведь она просто слабая девушка, оказавшаяся одна среди тайги, бескрайней, враждебной и неведомой. Ей удалось отыскать убитого стрелой вола. Братские забрали лучшее мясо, но для Дарьи и эти жалкие остатки давали какую-то надежду.

Смастерив нечто схожее с мешком, сложив туда неожиданный провиант, девушка побрела вниз по реке. Почему вниз, она и сама не знала, то было направление, куда ушли братские.

Эти дни были ужасны. Дарья брела и брела. Все происходило, как в полусне, и воспринималось кошмаром. Сырое, несоленое мясо вызывало отвращение и с трудом лезло в рот, ведь она не могла развести даже костра. Но это было полбеды. Вскоре мешок пропитался тошнотворным запахом тухлого мяса. Это был конец.

Девушка пыталась найти луковицы сараны, дикий чеснок, жевала все, что поддавалось ее зубам. Но все было бесполезно: незнание и непонимание тайги делало ее враждебной пришлому человеку. Так же в полусне, где-то на берегу, она увидела небольшую рыбацкую лодку. Искусно сделанная из бересты, она была легка даже для подростка, но на этот раз Дарье пришлось приложить огромное усилие, чтобы столкнуть ее в воду, а самой забраться и лечь на дно лодки. По берегу бежали какие-то люди, кричали, махали руками, но все это было ей безразлично.

Дарья потеряла сознание, а юркая лодочка, проворно выйдя на стрежень, понесла ее вниз по течению реки Лены.

Князь Петр Шорин не находил себе места. Отчаянная погоня закончилась неудачей. Отряд саха оказался проворнее своих преследователей. Их трупы уже источали зловонный запах, когда четверка друзей вышла к берегу Лены. Лесные братские, чей улус был в трех днях ходу, сообщили, что это они побили остатки пришлых, что воевали ольхонских братов, а несколько дней позже неизвестный похитил у рыбаков лодку. Рыбаки хорошо его разглядели. С виду это был мужик, но без бороды, ростом невелик, а сложением хил. Очень был грязен и оборван, но видом на якута не похож.

Дальнейшей путь был невозможен. Без запасов и должной подготовки, ибо все было оставлено на острове, то – верная смерть.

Теперь они снова вернулись на Ольхон. Сибирь, как огромная воронка, засасывала их все глубже и глубже, превращая надежду вырваться отсюда в радужную, несбыточную мечту.

Приближалась осень. Непрерывные дожди превратили тайгу в сплошные болота. Еренсей-тайша уговаривал братьев остаться зимовать у него. Зима на острове мягкая, малоснежная и сытая. Охота изобильная и легкая, а встанет лед в заберегах, добывать нерпу начнут. Нерпячий мех не хуже кампуса, и на лыжи, и на унты идет, а верхней одежде сносу нет.

– Отдохнете, наберетесь за зиму сил, – убеждал он Шориных, – справите новую одежду, и тогда в путь. А Дарья, если жива осталась, то не пропадет. Что с нее станет? Это тунгус может в тайгу уйти и там исчезнуть, как медведь. А девка всегда с людьми на реке будет.

Одежда, особливо верхняя, у друзей действительно изрядно поистрепалась. Тяготы путешествий, многочисленные драки сказались на ней не лучшим образом. Некогда добротные кафтаны, шубы превратились в жалкие лохмотья. После долгих раздумий решено было зимовать на Ольхоне.

Сентябрь 1631 года. Верховья реки Лены.

Историческая справка. Бекетов Петр Иванович, землепроходец, из служилых людей. Дата рождения точно не установлена. Ближайшие предки П.И. Бекетова принадлежали к слою провинциальных детей боярских. В 1641 году сам Петр Бекетов в челобитной указывал: «А родители, государь, мои служат тебе… по Твери и по Арзамасу по-дворовому и по выбору». В январе 1627 года Бекетов лично подал в приказ Казанского дворца челобитную с просьбой о назначении его стрелецким сотником в Енисейский острог. В этом же году поверстан стрелецким сотником с денежным и хлебным жалованьем и отправлен в Енисейск. В 1628–1629 гг. участвовал в походах енисейских служилых людей вверх по Ангаре. Заложил Рыбинский острожек (1628). 30 мая 1631 года Бекетов с отрядом в 30 человек был послан по указанию Енисейского воеводы Семена Ивановича Шаховского на службу на реку Лену. В сентябре 1631 года Бекетов достиг Усть-Кутского зимовья, где и зимовал. Отсюда осенью с отрядом в 20 казаков, сходил вверх по Лене. Отряд направился к улусам племени эхэритов, братских людей, живущих в верховьях Лены, но привести под государеву руку тогда их не удалось.

Стрелецкий сотник Петр Бекетов чувствовал себя превосходно. Наконец он получил дело достойное и самостоятельное, где проявятся его отвага и таланты. Дело, о котором сотник отпишет лично самому государю. И момент подходящий! Нынешний воевода Шаховской съезжает восвояси, а тот, что на смену пожалует, будет не у дел, и вся слава достанется ему, Бекетову. А он своего не упустит. Железной рукой наведет порядок на реке. Не только местных инородцев подведет под государеву руку, но и русских промысловых людишек, что, сказывают, там шастают в великом множестве, заставит под его дудку плясать и десятину с промысла отдавать. А что касается мангазейских да туруханских ясачных казаков, то тем сотник тоже собирался указать их место. От всех самых доходных и удобные мест собирался он отвести пришлых и отдать их Енисейску.

«Когда после похода он вернется на Москву, с невиданным досель ясаком, – мечтал Бекетов, – вот тогда государь и отметит его труды по заслугам».

До реки Лены отряд добрался благополучно. Дорожка, можно сказать, хоженая, набитая. Уже более десятка лет ходят этим путем русские казаки на дальние промыслы, а кетские служилые наведывались в эти места еще задолго до енисейцев.

А путь был таков. Из Енисейского острога отряд двинулся по Ангаре, затем – ее правым притоком, рекой Илим, до волока на реку Кута. Затем сплавились по реке до ее устья, где в Усть-Куте стояло укрепленное зимовье.

Дальнейший путь сотника Бекетова со товарищами лежал на север, вниз по реке Лене. Но время, а приближалась осень, для столь длительного пути и строительства острога уже недоставало. Не желая рисковать, дальнейшие деяния сотник отложил до весны.

Но всем не терпелось наживы, а до верховий реки рукой подать. Вот и собралась братия в двадцать человек во главе с сотником. Решили, что сколь будет возможно пойдут вверх по Лене и, достигнув братских улусов, возьмут с них шерть о верности государю да соболя прошлогодние отнимут.

– Невелик риск, до верховий недалече сбегать, а если не судьба, до зимовья сплавиться, даже по шуге, всегда сподручно, – рассудил Петр Бекетов.

Однако были у сотника и еще причины наведаться в земли верхнеленских братских людей. С первых дней пребывания на службе между ним и пятидесятником Максимом Перфильевым словно черная кошка пробежала. Невзлюбили служилые друг друга, и хоть делали одно дело, но все поперек, а более – на вред.

Знал сотник Петр Бекетов, что дойдет до Братского острога весть о его появлении в этих местах, и хоть не было нужды, повел свою ретивую братию вверх по реке Лене.

Но Проведение сладило так, чтобы худа без добра не было. Свело на этот раз людей и спасло Дарью от неминуемой смерти.

– Сотник! Гляди! В кустах, что у острова, вроде челн небольшенький пристал! – радостно оповестил атамана наблюдающий.

Один из стругов тут же заворотил к острову и, ткнувшись рядом, чуть не замяв бортом ветхий берестяной челн, остановился. Двое казаков склонившись над лодкой, с удивлением и опаской стали разглядывать Дарью.

– Ну что там? – раздался нетерпеливый окрик Бекетова.

– Да тут мужик дохлый. Вроде наш, православный! – неуверенно произнес один из казаков.

– Сбросьте в воду, и пускай плывет, ему теперь разницы нет, а челн приберите, сгодится, – распорядился сотник.