Однажды Пенни отказался от пищи. Я предлагал ему лучших рыб - он только нехотя качал головой. Совершенно неподвижно стоял он в углу, и даже купание на сей раз не привлекло его. Напротив, он боялся воды и энергично отбрыкивался, когда мы пытались посадить его в лужу. Через два дня - Пенни по-прежнему ничего не ел - со спины и с брюха у него большими клочьями полезло короткое пушистое оперение. На месте выпавших перьев остался совсем тонкий пух. Вид у Пенни был прежалкий. На голове и шее старые перья держались дольше всего, и казалось, что на Пенни надето жабо. Так же быстро, как выпали старые перья, отросли новые. Через десять дней наш Пенни стал прежним красавцем, только немного похудевшим от длительного поста, но он поспешил прыгнуть в воду и наесться до отвала.

Внезапно наступающая быстрая линька - одно из приспособлений к условиям жизни в воде. Во время линьки оперение теряет водонепроницаемость, птица не в состоянии ловить рыбу, следовательно, этот период должен кончиться как можно скорее. В сентябре я видел в бухте Элизабет на Альбемарле линяющих пингвинов: они, явно выжидающе, стояли большими группами на берегу.

Пенни быстро оправился от линьки и стал проявлять прежнюю живость. Мы все к нему очень привязались, но он уже смотрел в сторону и еще до того, как мы собрались домой, исчез навсегда.

Я полюбил Нарборо с первого взгляда. Никогда не забуду, как постепенно вырисовывался из голубоватой дымки вулкан- колосс и наконец предстал перед нами во всем своем величии. На 1600 метров возвышается он тяжелой громадой над морем, и оно, разбиваясь о его утесы, превращается в белую пену. Черные потоки лавы прочертили бока вулкана, как если бы это был перекипевший чан с варом. Узкие серо-желтые полоски указывали места, где имелась скудная растительность. Они волновали мое воображение: какая жизнь может существовать в этой пустыне? 55 лет назад Бек нашел на склонах вулкана одну-единственную черепаху. Она представляла собой ярко выраженный особый подвид, следовательно на острове должны водиться ее сородичи. А что таится наверху, у края кратера, закутанного облаками, и в самом кратере, достигающем 7 километров в ширину? Судя по данным аэрофотосъемки, там находилось озеро, но к его берегам никто никогда не спускался. В 1954 году у нас тоже не хватило времени осмотреть остров, но, прощаясь тогда с ним, я дал себе слово возвратиться и подняться на вулкан.

И вот 5 сентября 1957 года небольшой рыболовный катер высадил нас на северном берегу острова, в 4 километрах к востоку от Кабо-Дугласа. Если верить карте, отсюда начинался кратчайший путь к кратеру. Кроме меня, на штурм вулкана пошли оба моих коллеги, доктор Боумэн и Рудольф Фройнд, и немецкий поселенец Карл Ангермайер. В качестве носильщиков нас сопровождали трое эквадорцев - Энрико Фуэтес, Джильберто Монкайо и Мигуэль Кастро.

Шкипер кивнул нам на прощание и повернул катер обратно к мысу Эспнноза - там в спокойной гавани он будет ожидать нас. Мы остались одни - все пути к отступлению были отрезаны. Взвалив на спины походное снаряжение, продукты, по два с половиной галлона воды, фотопринадлежности - каждый примерно по 25 килограммов,- мы зашагали под лучами полуденного солнца.

Первые 200 метров дались нам легко - свежие потоки лавы пощадили этот участок. Он казался островом среди безжизненной черной лавы. На скудной почве росла чахлая трава, кое- где попадались бульнезия, карликовая скалезия, кусты кротона и скутеи. Меня поразили лежавшие повсюду экскременты в форме сигары. Кто их оставил? Может быть, редко встречающаяся наземная игуана? Неужели мне суждено увидеть здесь желтокожего собрата морской игуаны? Однако пока мы не заметили ни одного живого существа. Кто бы ни оставил эти испражнения, он, очевидно, спрятался от жары. К сожалению, очень скоро зеленый островок остался позади, и нам пришлось идти по неровным острым кускам шлака. То и дело из-под наших ног скатывались вниз камни.

Миля за милей - и ни одной травинки посреди покрытого пеплом пространства. Даже неприхотливые кактусы не оживляли унылой серой поверхности. И тем удивительнее было видеть сидящих повсюду меж глыбами лавы кузнечиков. Я захотел поднять одного, и только тогда заметил, что эти совершенно живые с виду насекомые, сидевшие в такой естественной позе, на самом деле всего лишь высохшие мумии: их настиг смертоносный поток лавы.

Тысячи кузнечиков, бабочек и других насекомых попали в эту жуткую ловушку. Печальное кладбище! Только один-единственный раз мимо прошмыгнуло живое существо - маленький черный килехвост, который, очевидно, питался застывшими в лаве насекомыми. Паукам - их тонкие сети висели между обломками лавы,- без сомнения, жилось также недурно. Небольшие конусы с причудливо изрезанными краями венчавших их кратеров придавали безотрадным, покрытым пеплом склонам основного вулкана мрачную красоту. Это был дикий вулканический ландшафт, какого ранее мне никогда не доводилось видеть.

На Нарборо, Джемсе и Альбемарле вплоть до недавнего времени действовали вулканы. Это "горячие" острова архипелага. Самое сильное извержение вулкана Нарборо произошло около 130 лет назад. Капитан Бенджамин Моррел оставил яркое описание стихийного бедствия.

14 февраля 1825 года в два часа ночи капитан Моррел внезапно услышал такой грохот, как если бы десять тысяч громовых раскатов одновременно сотрясли воздух. Ослепительный свет озарил местность. "Если бы моих людей разбудил гром страшного суда, они бы и тогда не выскочили на палубу быстрее. Смертельно бледные от ужаса, лишившись дара речи, они пребывали в полном замешательстве. С неба, казалось целиком объятого пламенем, низвергались миллионы метеоритов и падающих звезд, навстречу им с вершины Нарборо устремлялись огненные языки на высоту не менее 600 метров. В половине пятого содержимое мощного котла достигло его краев и потоком жидкого пламени выплеснулось наружу. Нам хорошо было видно, как река расплавленной лавы, описывая зигзаги вокруг препятствий, катила свои страшные воды по направлению к морю, отстоявшему от раскаленного жерла вулкана на расстоянии 5 километров. Ослепительный поток бежал по впадине шириной 100 метров, словно могучая река расплавленного металла, только что выпущенного из печи. Хотя гора была крутой, а впадина широкой, огненная река текла недостаточно быстро. В нескольких местах она вышла из берегов и образовала ручьи, многократно ветвившиеся во всех направлениях. И каждый ручей ринулся к морю, как будто желал охладить свой жар в его пучине. Казалось, демон огня спешит в объятия Нептуна. И в самом деле, поднялось страшное волнение, когда они, наконец, встретились. Океан неистовствовал, ревел и выл, как если бы в бездне преисподней разыгрались силы ада".

В 3 часа утра Моррел, судно которого стояло в 16 километрах к северу от Нарборо, измерил температуру воздуха. Она оказалась равной 22°, воды - 16°. В 11 часов утра температура воздуха поднялась до 45°, а воды - до 38°. С такелажа судна капал деготь, из пазов текла расплавившаяся смола. Воздух был совершенно неподвижным, и положение становилось все более угрожающим. Весь день вулкан бушевал с неослабевающей силой. В четыре часа пополудни температура воздуха достигла 51°, а воды - 40°. Наконец, в 8 часов вечера подул легкий бриз. Судно пошло на юг через пролив, отделяющий Нарборо от Альбемарля. Моррел хотел как можно скорее поставить корабль с наветренной стороны от Нарборо, но для этого ему требовалось пройти всего лишь в 6,5 километрах от пылающих ручьев лавы. Когда корабль скользил по кипящему морю, Моррел серьезно опасался потерять часть своих людей. Температура воздуха составляла 64°, температура воды - 66°! На другой день, отойдя на 80 километров, он все еще видел, как поднималось во мраке ночи пламя с Нарборо. Семь месяцев спустя Моррел вернулся - вулкан еще пламенел, правда слабо.

Уильям Биб описывает извержение вулкана на Альбемарле, которое он наблюдал с борта экспедиционного судна "Арктурус". Рассказ путешественника изобилует интересными подробностями, поэтому мы решили воспроизвести его полностью. Он присутствовал при самом начале извержения и видел, как лава вырвалась из многочисленных отверстий и по проложенным ею канавкам устремилась к морю. Поток остывал настолько быстро, что уже в 6 метрах от жерла вулкана на поверхности жидкой лавы плавали куски черного шлака.