Познание повадок животных действительно дает нам в руки зеркало, в котором мы яснее различаем многие порой трудно постигаемые особенности собственного поведения.

Галапагосский архипелаг посещался регулярно уже с конца XVIII века сперва пиратами, потом китоловами. В 1793 году Англия направила капитана Джемса Кольнетта разведать возможности расширения китобойного промысла в Тихом океане. 24 нюня 1793 года он увидел Галапагосские острова. В отчете о путешествии капитан описал местные ландшафты, животных и растения. Он назвал острова Худ и Чатам в честь двух лордов, а Баррингтон, Дункан и Джервис по именам адмиралов. К этому периоду относится возникновение "почтамта" в Почтовой бухте на Чарлзе. Китоловы клали письма в старую бочку, привязанную к дереву, а суда, возвращавшиеся на родину, забирали их с собой. Этот обычай сохранился и поныне. Немецкая колонистка Маргерет Витмер ставила на письме особую печать, которая сегодня является предметом вожделения всех филателистов.

В 1812 году американский капитан Давид Портер нарушил мирную жизнь Галапагосов. Капитану было поручено изгнать из этого района английских китобоев. Прежде всего он направился в Почтовую бухту, вынул из бочки письма английских моряков и но ним определил число английских судов. После этого он занялся их розысками, на что ему потребовалось 14 дней. "Утром 29 апреля громкие голоса подняли меня с койки, на которой я провел почти бессонную ночь. Судно сотрясалось от криков: "Парус впереди! Парус впереди!" В один миг вся команда высыпала на палубу. Парус принадлежал большому судну, которое держало курс на запад. Мы бросились в погоню. Через час мы обнаружили еще два судна, также внушительного вида. Они шли на юго-запад. Я не сомневался в том, что это были английские китобои, и надеялся захватить их в полдень, когда обычно наступает затишье. Я продолжал преследовать судно, которое мы увидели первым, и в 9 часов, подняв английский флаг, приблизился к нему. Корабль оказался английским китобоем "Монтесума". На его борту находилось 1400 бочек китового жира. Командовал им капитан Бакстер. Я пригласил капитана на борт "Эссекса", потом захватил в плен его команду, а на "Монтесуму" послал офицера с людьми, сам же продолжал идти вслед остальным двум судам, которые изо всех сил старались избежать погони. В 11 часов утра, как я и предполагал, наступил штиль. Теперь нас разделяло 13 километров. В 2 часа наши лодки подошли к кораблям примерно на полтора километра. Те подняли английский флаг и открыли стрельбу. Лодки выстроились в боевой порядок и направились к более крупному судну. Приближались они под прицелом корабельных орудий, но это не помешало им подойти почти вплотную. Была отдана команда взять суда на абордаж. Когда до забортного трапа оставалось несколько метров, лейтенант Даунс потребовал, чтобы англичане сдались. Они тут же спустили флаг".

Последнее судно последовало примеру двух первых. Портер отмечает, что, помимо морального удовлетворения, победа принесла ему все необходимое: снасти, краски, провиант... Не было только воды.

Капитану Портеру обязаны мы сообщением о первом поселенце на Галапагосских островах, жившем на Чарлзе. В литературу он вошел под прозвищем Оберлюс, хотя на самом деле его звали Патрик Уоткинс. Имя выдает в нем ирландца. В 1800 году Оберлюс дезертировал с английского судна и обосновался поблизости от Почтовой бухты. Жил он в пещере, сажал картофель, табак и тыкву. По описанию Портера, вид у Оберлюса был весьма неприглядный: рыжие волосы всклокочены, одежда превратилась в лохмотья и кишела паразитами. У моряков с заходивших на остров судов он обменивал продукты со своего огорода на ром. После каждой такой сделки он целыми днями валялся в беспамятстве пьяный на земле.

Тем не менее Оберлюса одолевали честолюбивые планы. Завладев в один прекрасный день старым мушкетом, он решил провозгласить себя властителем острова, но для этого ему недоставало подданных. Он попытался похитить негра, охранявшего шлюпку своих товарищей. Негр сначала проявил полную покорность, но стоило Патрику зазеваться, напал на него, связал и . притащил на корабль. Оберлюсу дали плетей, жилище его разрушили, а все запасы забрали. Отныне он был одержим жаждой мести. Как и прежде, он вел торговлю с проходившими судами и спустя некоторое время смог подпоить пятерых доверчивых матросов и захватить их в плен. Оберлюс глаз не спускал со своих рабов, а, укладываясь спать, связывал их. Однажды ему удалось похитить шлюпку с китобоя. Теперь он мог покинуть остров. 29 марта 1809 года он вместе со своими пленниками отчалил от его берегов. В Эквадор, однако, Оберлюс прибыл один: воды было мало и на всех не хватило.

В 1832 году генерал Хозе Влламил заложил на Чарлзе первые большие посадки полезных растении. Он привез на далекую землю 80 солдат, которых спас на континенте от казни. Когда три года спустя Дарвин посетил остров, число его жителей приближалось к 300. Виламил назвал колонию "Asilo de La Paz"1, но мира в ней не было. Преемник Виламила так терроризовал своих подданных, что в конце концов те, не в силах более сносить насилия, взбунтовались. Полковнику пришлось бежать, а колония распалась. Часть колонистов обосновалась на Чатаме, и в 1849 году их насчитывалось здесь 45 человек. Впоследствии поселок разросся. Сейчас на Чатаме проживает около 1000 жителей. В 1870 году снова была предпринята попытка заселения Чарлза. Сначала она как будто удалась, но прошло немного времени и остров был превращен в каторжную колонию. Однажды заключенные захватили оружие, убили основателя колонии сеньора де Валдизиана и установили жестокий террористический режим. В конце концов более благоразумные среди них объединились и в решающей стычке разбили бунтовщиков. Однако вскоре после этого они покинули Чарлз. В 1893 году Антонио Джиль вновь попытался создать поселение, но опять неудачно. Поселенцы один за другим перебрались на юг Альбемарля и расположились в деревне Сан- Томас.

1 ("Обитель мира" (испан.).- Прим. перев.)

На Чатаме Мануэль Кобос основал в 1869 году селение "Progreso", что означает "Прогресс". Первые жители, такя^е осужденные, существовали тем, что собирали лакмусовый мох, из которого в то время добывали красители. В 1880 году Кобос разбил на острове большие плантации. Тремястами своими подданными, видимо всеми на континенте забытыми, он правил тиранически. Кобос даже чеканил свои деньги. За малейшие провинности он запарывал людей до смерти или расстреливал. Некоторых он высаживал на необитаемые острова. Такая судьба постигла некоего Камило Казанова, который провел больше трех лет в страшных лишениях на Индефатигебле. Казанова снабдили бочонком воды, двумя ножами и самой необходимой одеждой. Он питался сырыми черепахами и игуанами, нередко пил их кровь. В конце концов он даже умудрился построить себе хижину. За три с половиной года на остров дважды заходили английские суда, но напрасно Казанова умолял моряков взять его на борт. И лишь позднее он узнал причину проявленной жестокости: на другом берегу острова Мануэль Кобос велел поставить щит с надписью, предупреждавшей каждого, что здесь живет опасный преступник.

Нет ничего невероятного в том, что у несчастных жителей "Progreso" иод конец иссякло терпение, и они зарубили тирана мачете на том самом месте, где он незадолго до того застрелил пятерых их товарищей.

Мощная волна переселенцев хлынула на Галапагосы в 30-е годы нашего века. Случившемуся немало способствовала книга Уильяма Биба "Галапагосы, конец света". Нарисованная в ней яркая картина полных очарования островов увлекла многих обездоленных людей, мечтавших обрести новую родину. Норвежец Гарри Рандалл разработал целый план колонизации островов. Совершенно ослепленные люди внимали только своим вожакам, которые убеждали их, что плодородная земля Галапагосов может легко прокормить и сто и тысячу человек. Никто будто и не слышал тех слов, что большая часть островов покрыта безжизненными пустынями, где растут одни кактусы, и что сам Биб страдал от недостатка воды и обилия острых камней. Люди отметали в своем сознании все, что могло бы их разочаровать. Первая группа поселенцев высадились на Чарлзе. "Едва они увидели берега, на которых кое-где торчали стволы кактусов и виднелись покрытые шипами акации, ощутили запах колючего кустарника муиуи, пропитавшего воздух над Черным Заливом, как сразу поняли, что их обманули. Апельсиновые рощи обернулись зарослями кактусов, а богатая земля, якобы способная прокормить сто тысяч человек, обнаженной каменистой почвой. Галапагосские острова и в самом деле оказались концом света. Уильям Биб ничего не преувеличил. Это был ад в его первозданном виде" (Hagen, 1949).