— Сла-авный коняшка! Давай знакомиться, — протягивая печеньку, конь внезапно злобно ощерился. Вытянув длинную шею, он лязгнул зубами в непосредственной близости от моего лица. Еще чуть-чуть — недосчиталась бы уха, а возможно — и головы!
Пискнув от страха, я отшатнулась и побежала к выходу. А лютая зверюга не успокаивалась, с жутким грохотом удар за ударом разносила копытами дверь денника, методично ее выламывая.
Поскольку слуги столпились вокруг Повелителя, то рядом со мной никого не было, а ума сразу позвать на помощь работников у меня не хватило, да и голос со страху пропал. Остатками мозгов я искренне надеялась, что кто-то все же отреагирует на странный шум и появится.
Говорят, надежда умирает последней… Как бы не так! Похоже, она вознамерилась пропустить меня вперед, уступив очередь в чертоги смерти.
Пока я изо всех сил мчалась по длинному проходу к зияющему выходу, разъяренное животное в который раз особенно сильно долбануло по воротам денника. Раздался громкий треск, со злобным ржанием жеребец вырвался из стойла. Выбегая из дверей конюшни, я заорала не своим голосом:
— А-а-а! Спасите! Па помощь!
В несколько прыжков бешеный конь достиг выхода. Я не успела далеко убежать. Дар с конюхами кинулся мне на помощь, но скорость дроу все же несопоставима со скоростью породистой верховой.
Буланый почти нагнал меня. Оглянувшись, я увидела за своей спиной огромную злющую скотину и от неожиданности споткнулась и упала. Жеребец, встав на дыбы, занес надо мной страшные копыта. Я, не в силах оторвать взгляд от приближающейся смерти, тихо всхлипнула и безмолвно попрощалась со всеми, прося прощения за глупость и беспечность.
Видимо, на почве стресса у меня начались галлюцинации, потому что между конем и мной возник уже виденный однажды мужчина в черном камзоле с красной вышивкой на груди, пробормотав:
— Вечные проблемы с этими детишками! — Взмахом руки он словно приморозил бешеного зверя, достаточно ощутимо пихнув меня при этом ногой, обутой в красный сапог, и указывая направление.
Время как будто остановилось или сильно замедлилось…
Мои рефлексы на выживание, хоть и с немалым запозданием, все же сработали. Я откатилась в сторону, уходя из-под удара копыт. Мужчина в черном бросил на меня взгляд через плечо, лукаво подмигнул и… растворился в воздухе.
В считаные секунды между взбешенным жеребцом и мною прорвался запыхавшийся Повелитель. Раскинув руки крестом, встал на пути убийственной громады, спокойный и собранный. Жеребец гневно заржал, мелькая копытами у самого лица Дарниэля. Не двигаясь с места, дроу заговорил с ним ласковым, бархатистым голосом. Буланый начал успокаиваться, опустился на четыре ноги и остановился, тяжело дыша.
Сразу набежали конюхи и стремянные, укоськивая ненормального жеребца. Закружили, отделяя нас от его налитых кровью глаз, внуздали и потихоньку увели. Лишь только между правителем и буланым возникли чужие спины, Дар на неверных ногах отошел в сторонку, оперся спиной о столб коновязи и медленно осел на корточки, откинув голову назад и закрывая лицо руками.
Меня уже давно подняли, отряхнули от пыли, десять раз извинились непонятно за что, а он сидел, молчаливый и неподвижный. Потрясенная его странной реакцией, все еще запоздало трясясь от пережитого стресса, я подошла и присела рядом.
Глубоко вздохнув, Дарниэль отнял руки от лица и, белый как лист бумаги, ровным голосом сказал:
— Эрика, пожалуйста, никогда больше так не делай.
И столько силы было в его внешне спокойном голосе…
Словно солдат, я ответила:
— Да, обещаю! — но «да» мое приравнивалось к самой торжественной клятве.
— Чтобы ноги этого жеребца на моих конюшнях не было! — ледяным тоном приказал Дарниэль главному конюху, развернулся и со всей дури саданул по столбу кулаком. Столб загудел, на рассаженных костяшках появились кровавые разводы.
Дроу-конюх молча поклонился, опуская лицо и скрывая отчетливую прозелень страха.
— Дар, ты хочешь убить этого коня?.. — Мой голос немного дрожал. Конечно, он буйный, но неужели его за это убивать? Такой красавчик…
— Нет, — все тем же холодным тоном, скрывающим жгучее пламя, промолвил Повелитель. — Коня доставить в дар Владыке светлых эльфов. Это будет мой подарок Калэстелю на день рождения.
Конюх вначале содрогнулся, потом взглянул на моего мужа с безмолвным восхищением. У меня вообще слов не осталось.
— Конюха, который морально искалечил жеребца, исподтишка избивая кнутом, — тускло продолжил Повелитель, — выдрать тем же самым и отправить служить на границу!
Дарниэль медленно встал, скользя по столбу, тяжело разогнулся и попросил у меня прощения за то, что не сможет сегодня исполнить обещание. И я поняла, что ничего о своем муже не знаю.
Так закончилась моя верховая езда. Потом мы часто выезжали с Дарниэлем или доверенным конюхом на бричке или двуколке, но впредь я никогда не пыталась лезть в чужую парафию и не досаждала Повелителю просьбами про конные прогулки.
Старший конюший с перепугу вымостил весь задний двор камнем, каждый день покрывал мостовую чистой соломой и трепетно следил за тем, чтобы тесаные камни брусчатки мыли с мылом. Причем сделал он это за свой счет. По крайней мере, сметы на затраты моющих средств и соломы не поступали. Что ж… экспроприация экспроприированного экспроприацией не считается.
Наша жизнь катилась своим чередом… Как-то постепенно все утряслось и встало на свои места. Мы поделили должностные обязанности и теперь вместе тащили нелегкий груз власти. Как оказалось, суровые будни правителей заполнены не бесцельным сидением на троне, подсчетом пролетающих мух и поеданием круассанов, а тяжелой кропотливой ежедневной работой. Имея практически все, что душа пожелает, и, возможно, даже немного больше, я не имела времени, чтобы всем этим пользоваться. Лишь мечтала о заслуженном отдыхе, составляя в уме трудовой кодекс правителей с обязательным ежегодным отпуском длиной в месяц и оплачиваемыми больничными. Шучу. Но только по поводу оплаты, а отдохнуть хотелось зверски. И еще… Я молила судьбу о ребенке. Хотя мою душу стало потихоньку отпускать и время залечивало раны, но память настойчиво подбрасывала мне воспоминания о сыночке, выворачивая наизнанку и лишая покоя. Чтобы не свихнуться, мне нужен был мой ребенок, понимаете? Мне чудилось, что, дав жизнь другому дитяти, я хоть частично искуплю свою вину… «Без вины виноватая».
Проходили дни, складываясь в месяцы, а беременность все не наступала. Я уже и с Мариэлем, местным врачом, советовалась, и к астрологам бегала, даже мага посетила. У всех один ответ:
— Вы абсолютно здоровы, ваше величество. На все воля богов.
Ну да, на Бога надейся, а сам не плошай! У меня в голове начали крутиться нехорошие мысли по поводу мужа. Если я полностью здорова, то, выходит, проблема в нем? И как об этом поделикатней спросить?
Не прямо же в лоб? «Дорогой, твой боезапас в состоянии готовности?»
Или выбрать обходной путь и начать выспрашивать о вооружении дровской армии, затем, помурыжив его вопросами два-три дня, откровенно спросить: «Дорогой, ты свой оружейный ствол когда-то не повредил?»
Да-а-а, а смысл? Так он мне все и рассказал! На груди поплакался и помаршировал к врачам… Впрочем, не надо! Видела я тех коновалов. Подойти страшно, так и норовят сначала что-нибудь оттяпать, а потом задним числом интересоваться проблемой пациента. Брр! Раздираемая на части внутренними противоречиями, я начала кидать на супруга подозрительные взгляды, примериваясь, как бы ему это помягче выдать. Мои полунамеки, кажется, его прилично нервировали.
Внезапно у меня пропал аппетит, и было не до того, но потом он восстановился и отыгрался сполна за предыдущую голодовку. Вскоре я стала жутко уставать от любой нагрузки и впадать в натуральную медвежью спячку, а уж когда по утрам затошнило, то тут до меня все же доперло, что проблема рассосалась сама собой, вернее — зародилась.
Избавив свой организм от лишней, по его мнению, еды и вырулив из ванной комнаты, я нашла мужа в кабинете и с порога преподнесла ему сюрприз:
