Дроу не рассказал ей, что я мужчина. Она все еще обращается со мной словно с конем. Можно попробовать обернуться и поговорить. Но если испугается?.. Ерунда! Не испугалась же она демона, почему должна пугаться нормального мужчину? Решено!

Я ждал в засаде очень долго. Уже начал потихоньку звереть от жгучего голода. Ничьей энергии мне больше не хотелось, никакой другой свет, принадлежащий эльфам, феям или другим, не манил и не подходил.

Но все же Эрика пришла! Тоненькая эльфочка приобняла меня за шею и дала такой желанный покой и насыщение. Потом она каталась на спине жеребца, весело хохоча, и я забыл обо всем на свете.

Вспомнил только тогда, когда она в своих тряпочках барахталась в озере, а рядом со мной тщательно прицеливался по тоненькой фигурке длинноухий эльф ее же породы…

Что-о-о?!! Я успел заметить высоко на деревьях добрый десяток темных идиотов, которые прошляпили убийцу под самым носом!

Недоумки! Из-за них я не мог принять истинный облик, чтобы не пугать резким перевоплощением их госпожу.

Эх-х, пришлось по старинке…

Это был самый гадкий на вкус эльф за последние пять тысяч лет! Мало того, глотать приходилось быстро, не жуя, чтобы она не застала сей «праздник желудка» и не испугалась. Мерзость какая! Вообще-то обычно я куда более разборчив в еде. А если учесть, что я сожрал его быстрей, чем некоторые успеют сказать «мама!», то изжога мучила меня потом целую неделю. Особенно долго икались отравленные наконечники стрел. Надеюсь, его душу будут вечно грызть демоны подземного царства! А если нет, то, когда буду в гостях, специально укажу им этого мерзавца! Буде позволят завсегдатаи, то и покормлю собственноручно… теми самыми наконечниками. Чтоб знал, сволочь длинноухая, толк в гастрономии!

Переполошенные егеря-дроу окружили свою Повелительницу и утащили во внутренние покои. Облом! Ничего, я демон терпеливый, пару дней обожду…

Я вспомнил кое-что и решил подстраховаться, чтобы моя девочка наверняка дожила до своего счастливого часа во дворце демонов. По этому случаю я уселся и начал строчить письмо Повелителю дроу Дарниэлю.

«Многоуважаемый…» Так много я его не уважаю. Не годится. Начну заново.

«Уважаемый Повелитель Дарниэль…» Тьфу, какой он уважаемый! Индюк-переросток! Ума с гулькин нос, а гонору — с целую гору! Я разорвал черновик.

Хех… «Повелитель…» Не-а, какой он, к синявкам, Повелитель! Я как его вспоминаю, у меня из ноздрей пар валит! Это ж надо было послать охранять любимую женщину кучу тупиц, которые у мамки сиську в пазухе не найдут! И сам среди них такой же, недоросль ушастый.

Опять порвал. Хм… а как же этикет, будь он неладен?!

Ладно, тогда пусть будет аноним. Я подумал, взял пергамент, кисточку, золотые чернила и начал: «Дроу, проснись, а то штаны проспишь…» Дальше сообщение покатилось легко и с душой. Если этот кусок идиота и после моего письма не предпримет надлежащие меры по ее безопасности, то я ихнего повелителя тоже съем. Из принципа, даже если заработаю потом язвенный гастрит. Чтоб такие кретины не размножались!

Я отправил с надежным посыльным и остался вполне доволен собой, еще не догадываясь, какая беда меня ожидает.

Ненавижу дроу!

Она исчезла. Я не мог дерзко вломиться во дворец любимчиков богини, иначе получил бы наказание ЛИЧНО, но… возможно, лучше бы Пресветлая меня наказала так, чем иначе.

Я ждал Эрику возле лесного озера целую вечность. Неузнанный, ходил-бродил вокруг замка, глядя на дворец. Так умирающий от жажды алчно смотрит на далекий ручей, до которого никак не пробраться сквозь толстую железную решетку.

Изменив себе, я наводнил здешние леса и городки шпионами. Даже вампиров подкупил, и одно время они приносили мне важные сведения. Ни шатко ни валко я готовил похищение эльфиечки, и плевать на дроу. Плевать на всех богов, темных и светлых. Я хочу есть. Если меня регулярно не кормить, я сойду с ума от пронизывающего, выгрызающего кишки энергетического голода.

Слухи были весьма противоречивы. Согласно некоторым сведениям девушка сошла с ума. Раз так — мне конец, у безумной не может быть в ауре света. По другим слухам, девушка больна. Ее лечат. Если так, мне лучше обождать. Нельзя тянуть духовную силу из больной девушки, я нечаянно убью малышку, не сумев вовремя остановиться.

И все же я не отступался. Оставалось только ждать и надеяться, что мой донор, моя девочка, живой и здоровой вернется поиграть с любимой лошадкой. Тогда я обязан с ней поговорить, спросить — согласна ли она дарить демону-мужчине свой волшебный свет? Ведь нельзя брать чужой свет насильно. Разве только первый и последний раз, убивая носителя дара. Я этого не хочу. Поэтому буду грызть зубами толстые ветки в бессильной муке и ждать. Она придет… не может не прийти. Нужно только дождаться, слышишь?!

И наконец настал мой час, муки неизвестности кончились. Огорченная, она прибежала в лес, открываясь для меня. Принесла океан светоносной силы, одаряющей меня бодростью и дающий жизнь. Она гладила меня по конской шее, напитывая каждую волосинку гривы. Я почувствовал себя на добрую тысячу лет моложе. И хоть я мог бесконечно наслаждаться ее милостью, время не ждет.

Я приготовился предстать перед нею в истинном облике, в глубине демонической души громко радуясь. Можно сказать, почти торжествуя.

И за секунду до того, как хотел обернуться, чтобы начать разговор, увидел ее запястья. То пришла моя погибель! Ты обошел меня, дроу: тебе, а не мне отдала богиня это сокровище! Никогда не владеть демонскому отродью безграничной энергией и чистой душой!

Я проиграл эту игру, признал свое бессилие… и сбежал. Ушел, оставив Эрику в слезах. Мне необходимо было учиться жить заново. Без нее. С тоской о ней, ее свете, душе. Получив несколько глотков, чтобы палачески-жуткие столетия помнить вкус божественного эликсира.

Сколько я выдержу, богиня? Ты хорошо посмеялась надо мной!

Дома я рухнул в пропасть отчаяния. Старался как можно чаще спать, впадая почти в летаргию, чтобы растянуть подольше оставшиеся крохи волшебства. Почти два года… не жизнь, а тусклое существование.

Затем я сломался. Махнул на все правила рукой. Она замужем? Пускай! Бесчестным воришкой стану красть ее силу, обманывать и воровать энергию исподтишка!

Знаю, я дурак и кретин, потому что постоянно надеюсь и жду. Жду, что ты появишься, маленькая девочка с зелеными глазами и золотой аурой. Ты придешь и протянешь мне руки. Я верю в это, хочу надеяться. Вера — все, что мне осталось.

И вдруг в один из дней я почувствовал бешеный выброс силы. Эрика! Мне показалось: ей очень плохо! Нет, точно! Невозможно спутать — знакомые эманации. Сладчайший вкус ауры! Я прекрасно отличаю, ошибки быть не может. Рванув на столь желанный свет, увидел двоих големов в серых плащах, без особой деликатности несущих завернутое в одеяло тело.

Это же Эрика, королева дроу! Что происходит? Ее похитили у мужа? Милая, почему тебя куда-то несут? До меня донесся тихий стон.

Ярость застила глаза. Никто не смеет причинять ей боль! Перевоплотившись в демона, я нагнал похитителей. Это так просто — убивать. Всего лишь несколько взмахов рук…

Присев на корточки, я развернул одеяло и принялся тормошить эльфийку:

— Что с тобой, девочка? Ты спишь?

Она лежала неподвижно и не просыпалась. Откинув волосы и всмотревшись в ее лицо, я осознал, в чем дело, и закричал от бессилия:

— Не-эт!!! Так не должно быть! Нет!

«Каменный Сон»! Кто-то опоил ее «Каменным Сном», ядом, от которого нет противоядия! От которого каменеют мышцы и тяжелеет тело. От которого засыпают беспробудным сном, уходя навсегда на Каменные Равнины смерти. Я стоял перед ней на коленях, скорбел и думал: «Слишком явная печать яда на твоем лице… заострились черты, кожа приняла серый оттенок. Смерть уже кружит над тобой, касается тебя, зовет. Нет, Костлявый, мы еще с тобой поиграем! Я успею! Должен успеть! — Взял Эрику на руки и открыл телепорт. — Потерпи, малыш!»

От этого яда есть только одно лекарство: «Слеза Забвения». Средство, способное победить любой яд, исцелить любую рану, даже смертельную. Но им практически не пользуются. Почему? Из-за одного крайне неприятного свойства: после приема лекарства больной забывает себя, память полностью стирается. Невозможно помнить, кто ты, кем был, кого любил, а кого — ненавидел… Эффект длится около пяти лет на каплю, и при пробуждении рядом должен быть кто-то, способный привязать к себе, — иначе полное, необратимое сумасшествие.