Политрук был удивлен:

— Знаете, как обращаться? Вы минометчик?

Я лишь пожал плечами:

— Не помню я, товарищ младший политрук… Увидел мины и понял, что знаю…

Политрук подумал и кивнул:

— Только без самодеятельности. Без команды никаких действий.

— Есть! Разрешите продолжить?

Терехин кивнул и отошел. Тут как раз подошел Лешка с искомым ключиком. Я взял его и принялся осторожно выкручивать взрыватель из первой мины. Хорошо идет! А там, в будущем, оно настолько приржавело все, что фиг выкрутишь. Сняв первый взрыватель, я положил его на землю, мину бросил в сторону сидора и взялся за следующую. Больше двух решил с собой не брать. Это же не патроны – каждая прилично весит. Мины и отдельно взрыватели отправились в сидор. Прикинул на плечо – тяжеловато, сидор потяжелел на шесть килограммов. Но терпимо. Главное, чтобы не порвался. Остальные как раз закончили осмотр погибших. Нашли чуть больше тридцати патронов к трешке, гранату РГД-33 без осколочной рубашки, три фляги и саперную лопатку, которую я тут же забрал себе. Патроны распределили между собой Лешка, Михалыч и Алфедов. Гранату отдали Гримченко. Попытались было уговорить его оставить пулемет и взять один из карабинов, валявшихся на поляне, но тот отказывался внимать любым доводам и лишь крепче прижимал к себе ДП. Наверное, действительно грозен был взводный, раз Саша до сих пор боялся «прое…ть» пулемет. Не помог даже приказ Терехина. В конце концов все махнули рукой на упрямого пулеметчика и, в ожидании дальнейших распоряжений, воззрились на политрука.

— Алфедов, дорогу осматривали?

— Да, товарищ младший политрук. — Смирно Алфедов явно вставать не собирался. — Видны следы транспорта – на дороге глубокие колеи. Метров через триста, на юго-восток отсюда, выходит из леса. Дальше идет через поля. На дороге никого не заметил.

Просто поразительно. Несколько коротких, будто рубленых предложений, произнесенных с вечно недовольной миной, быстро и четко нарисовали полную картину. Я б так не смог. Терехин задумался. Если дорога выходит из леса юго-восточнее, значит, в восточном направлении, куда мы стремимся, лес заканчивается, и придется идти по открытой местности. Хреново.

— Товарищ младший политрук. — После небольшой паузы Алфедов продолжил: – Если пройти на юг, там лес снова изгибается на восток. Я из подлеска посмотрел.

— Идем до края леса, по изгибу на юг, пока не сможем продолжать движение на восток, — чуть поразмыслив, загнул Терехин. — Алфедов…

— Товарищ младший политрук, — мне так не терпелось воплотить свою идею в жизнь, что я осмелился перебить Терехина, — разрешите обратиться!

Недоуменный взгляд и кивок.

— Разрешите заминировать дорогу. Неизвестно, когда и как еще на дорогу выйдем, а далеко тащить мины…

Терехин снова задумался.

— Немцы после взрыва могут начать прочесывать лес…

Мысли вслух? У Терехина? Наверное, я его сильно озадачил. И фашистов укусить хочется ничуть не меньше чем мне, и рисковать страшновато.

— Немцы могут появиться, когда мы уже далеко уйдем. И от дороги мы уходим – вряд ли они будут лес южнее прочесывать.

Желание насолить фашистам, похоже, победило. Терехин кивнул:

— Старший сержант Белынский, пойдете с Найденовым. Когда закончите, идите по краю леса. Будем ждать вас на изгибе.

— Спасибо, товарищ младший политрук!

Я отошел к Оле:

— Иди с товарищем политруком. Я скоро вас догоню.

Оля только кивнула. Видно было, что не хотела расставаться, но – молодец, никаких истерик, никаких «я с тобой». Наша колонна разделилась. Терехин, Алфедов, Гримченко и Лешка пошли в лес, а мы с Михалычем отправились к дороге.

Минировать решили на самом въезде в лес. Место выбирал я, исходя из того, что в этом случае хотя бы с одной стороны дорога просматривается достаточно далеко – незамеченными со стороны полей к нам не подойдут. А со стороны леса… Я надеялся, что, если кто-то будет ехать, мы услышим раньше, чем проезжающие нас увидят. Минут пять мы просто лежали в густом кустарнике у дороги и напряженно вслушивались в звуки леса – не раздастся ли шум моторов. Все было тихо. Мы осторожно выползли из кустов и подошли к дороге. Ею явно пользовались. Две глубокие колеи указывали на то, что здесь проходили колонны техники. Колеи – это хорошо. Если будут ехать – колеса будут в колеях. Там и поставим мины.

Я взялся за лопату. Михалыч сидел чуть в стороне и поглядывал то на поля, то в лес. Он должен был подать мне знак, если что-то увидит или услышит. Руки все еще болели после утреннего копания штык-но жом, но назвался груздем… Вначале я выкопал яму в ближней колее. Земля была твердая, укатанная колесами, и поддавалась неохотно. Но вскоре яма приобрела достаточную глубину (специально мерил извлеченной из сидора миной). Немного подумал, вопросительно взглянул на Михалыча – тот кивнул, что все в порядке. Отошел метров на пять и вырыл еще одну такую же ямку – уже в другой колее. Теперь снарядим мины. Никогда раньше таким не занимался. И сильно дал бы по рукам тому, кто делал бы то, что сейчас собирался сделать я. Очень сильно. А сейчас… Во мне все еще кипели отголоски той злости. Да и Терехину я сам предложил… Не давать же задний ход! Кто меня за язык тянул…

Достав из сидора взрыватель, я минуту постоял, как можно подробнее припоминая принцип его работы. Теорию я знал. Но как на практике? Вроде все должно сработать. А не сработает – снимут куски меня с ближайших деревьев. Очень даже может быть. Вначале я хотел было поставить мину на взвод ударом. Но, поразмыслив, решил, что это слишком рискованно и не дает никакой уверенности, что взрыватель взведется. Поэтому, поразмыслив еще, я его раскрутил и выбросил в кусты всю механику, оставив только корпус с инициирующим зарядом и капсюль. В своем времени проделывать такое с подобными вещами я никогда не рисковал – я вообще старался их не трогать. Да и в любом случае из-за ржавчины пролежавшие более полувека в земле взрыватели еще попробуй раскрути! Их даже выкрутить из мины почти нереально. Здесь же – красота! Все в масле, легко идет… Я собрал взрыватель и вкрутил его в мину. Теперь осталось только найти что-то подходящее, чтобы поставить на капсюль, как жало ударника. После некоторых размышлений я достал из кармана винтовочный патрон и вывернул из него пулю – подойдет. Сверху положим листик, на всякий случай. Готово. Теперь к этому месту лучше вообще не приближаться. Наступит или наедет кто-то на пулю, та наколет капсюль и… Теперь повторить процедуру со второй миной. Готово! Интересно, сколько седых волос у меня прибавилось? Нет, я в такие игры больше играть не буду. Ну на фиг!

Бросил взгляд на результаты своих трудов – вроде все в порядке. Теперь – ходу. Махнув Михалычу, я побежал в лес. Слава богу, никто пока на дороге не появился. Если б кому-то вздумалось проехать тут, когда у меня в руках была взведенная мина… было бы очень хреново. Но обошлось. Мы, поглядывая на виднеющуюся за деревьями открытую местность, бежали по краю леса. В лесу все было тихо и спокойно. Только наше с Михалычем тяжелое дыхание вплеталось в пение птиц. Бежали долго. Слишком мы задержались у дороги – наши успели далековато уйти. А я было думал, что мы сможем догнать их до изгиба леса.

Первым на остальную часть группы наткнулся я. Остановился так резко, что Михалыч чуть не сбил меня с ног.

— Свои! — Почему у меня голос так охрип?

Алфедов опустил карабин.

— Все в порядке?

Судя по взгляду Терехина, вид у меня был еще тот.

Ну да, руки трясутся, дыхание как у паровоза… Седина еще, наверное…

— Так точно, товарищ младший политрук. Все сделал.

Терехин посмотрел на Михалыча, тот кивнул.

— Тогда пошли. Алфедов, вперед!

А примерно через час слева донесся отдаленный звук взрыва. И, через пару минут, еще один.

Мы шли по лесу уже четвертый день. После минирования дороги настроение у отряда немного приподнялось, но ненадолго. Мы, кстати, так и не узнали, из-за чего сработали поставленные мной мины. Может, кто-то на них наехал, а может, была какая-то другая причина подрыва. Опасаясь прочесывания леса, если на дороге подорвались все же немцы, мы не рискнули проверить результаты взрыва. Но похоже, каждый для себя решил, что на оставленный мной сюрприз все же наткнулись немцы. Но хорошее настроение постепенно исчезало. Силы с каждым шагом таяли. Линия фронта, казалось, просто издевалась над нами. Звуки канонады то приближались, то становились почти не слышны. Насколько я помнил, немцы сейчас продвигались в глубь территории Союза довольно быстрыми темпами. Сможем ли мы догнать наших? Похоже, такая мысль посещала не меня одного. Каждый раз, когда звуки пушек становились похожи на очень далекое эхо грома, лица моих новых товарищей становились мрачнее. Не терял уверенности только политрук.