Кристиан слегка подался вперед. У нее были такие чувственные губы! Полные, розовые, чуть приподнятые в уголках рта.

– Продолжайте.

– Во-вторых, я вас привлекаю вовсе не из романтических соображений. Вы, милорд, не из таких мужчин.

Какого чудесного, волнующего оттенка были ее волосы! Он улыбнулся, вспоминая, как локон струился меж его пальцев.

– Элизабет, я нахожу вас просто прелестной. Не стану этого отрицать.

– Да, но я ни в кого не влюблена и ищу мужа. В подобных обстоятельствах вы должны были бы избегать знакомства со мной.

Проклятие, как верно она его оценила! Не следует, однако, укреплять ее в мысли, что она права.

– Возможно… – Он медленно осмотрел ее с ног до головы. – Возможно, вы ошибаетесь.

– И, в-третьих, – упрямо продолжала она, – вам, кажется, совсем безразлично мое приданое.

– Вы правы. У меня есть собственные средства, любовь моя. Ваши мне ни к чему. – Кристиан пожал плечами. – Отец сделал одолжение, не оставив завещания. Мы с братом сильно выиграли от этого!

Брови Элизабет поползли вверх.

– Но ваш брат унаследовал герцогский титул, разве не так?

– Да. А я стал виконтом. Для этого, однако, отцу пришлось подделать запись в церковных книгах о заключении много лет назад брака с моей матерью.

Элизабет не верила своим ушам.

– Подделал? Вы шутите, Уэстервилл?

– Какие шутки? – Кристиан покачал головой. – Я незаконнорожденный, хоть и с титулом и при деньгах. Мой отец покойный герцог Рочестер, пытался узаконить мое положение пусть даже столь жалким способом. И всем об этом известно. Впрочем, не важно.

– Не укладывается в голове – вы так открыто в этом признаетесь! Наверняка есть родственники, которые могли бы предъявить свои права, если вы говорите правду. Те, кто претендует на титул и деньги.

– Тогда им придется выдержать не одну битву с адвокатами. У этих служителей закона такие большие пуговицы! Шнурки с наконечниками на рубашках! У них дома целые своры тявкающих шавок! – Он притворно поежился. – Лично я не рискнул бы. Уж лучше съесть сырую улитку.

Бет усмехнулась:

– Просто стадо агнцев Божьих, как я понимаю?

– Большинство из них бездельники. – Он улыбнулся в ответ. – Моему отцу было наплевать, что он плохой отец, но следовать моде для него было делом святым.

– Сожалею.

Кристиан пожал плечами:

– Когда ему понадобились доверенные люди, надежные советчики, чтобы управлять имуществом и помогать пропавшим сыновьям, он, разумеется, выбрал тех, кто годами критиковал фасоны его галстуков. Как же иначе?

Бет склонила голову набок и задумчиво проговорила:

– Похоже, вам обидно.

– Мне? – Кристиан беспечно махнул рукой. – Рочестер был одержим по части моды, и это считалось делом более важным, чем родительский долг. Впрочем, не беда. Я знал его мало, но могу сказать: вряд ли бы он был хорошим отцом. Но вот что он позволил матери умереть в темнице, брошенной туда по ложному обвинению… – Кристиан закусил губу. – Вот этого я не могу ни простить, ни забыть.

– Я бы тоже не смогла.

– Чтобы вы не думали, что отец был совершеннейшей посредственностью, я скажу, что отдаю должное его качествам делового человека. Вряд ли кто мог с ним сравниться. При нем наши имения процветали.

– Таков и мой дедушка.

Кристиан грустно улыбнулся:

– На этом их сходство заканчивается – оба отличные управляющие. Когда я просматривал отцовские приходно-расходные книги, меня поразило, сколько времени он посвящал хозяйственным заботам, чтобы добиться нынешнего благосостояния нашего семейства.

– Судя по вашим словам, вы как будто даже немного восхищаетесь им.

– Это слишком сильно сказано. Просто я уважаю его деловую хватку. Всегда можно многому поучиться у того, кто сумел добиться успеха, кем бы он ни был.

– Все это очень интересно, Уэстервилл. – Бет проницательно посмотрела ему в лицо, так внимательно и спокойно, что он даже удивился. – Но мы говорим о другом. Чего вы на самом деле добиваетесь от меня? Чем вас так заинтересовал мой дед?

Кристиан любовался гордой линией ее щек, маленьким, дерзко вскинутым подбородком, изгибом ее ресниц, а затем скользнул взглядом ниже, где тонкая ткань платья обтягивала округлую грудь. Много лет скакал он на Верзиле Тоби, заводя романы с женщинами, у которых забирал драгоценности. Но f таких, как Бет, не встречал!

Не испорченная богатством, лишенная жеманства девицы на выданье. От этой женщины исходило сияние свежести, как от кровати, застеленной только что выстиранным бельем, все еще хранившим тепло утюга. Когда он смотрел на нее, у него возникало такое чувство… словно возвращаешься домой и одновременно покидаешь дом навстречу восхитительным приключениям.

Он протянул руку и приложил ладонь к ее щеке, проведя большим пальцем по теплой коже.

– Готов признаться, но лишь в одном, и только в одном Вы прекрасны.

Она схватила его запястье, удержав руку, готовую приласкать ее волосы.

– Уэстервилл, вы не ответили на мой вопрос. Кристиан едва сдержал вздох отчаяния и разочарования. Не мог он ей ответить. Это значило бы выдать себя. В то же время его молчание лишь раззадоривало ее любопытство. Положение не из легких. Что ему оставалось делать? Только одно – поцеловать ее.

У Бет не осталось времени на раздумья. Поцелуй оказался столь неожиданным, что она принялась с жаром целовать его сама, не осознавая, что делает. Сопротивляться было бесполезно. Она оказалась в объятиях Уэстервилла, в кольце рук, скользящих по ее телу, прижимающих ее все крепче и крепче. Ее обдало жаром мужского тела, она чувствовала вкус его губ, настойчиво и неукротимо впивавшихся поцелуем в ее рот. Бет дрожала с головы до ног.

Поцелуй становился жарче, а мужские руки гладили ее спину, стискивая тело. Почти слитая с ним в одно целое, Бет выгнула спину, крепко обняв шею Кристиана. Она готова была закричать от неведомого доселе, идущего из самой глубины ее естества ощущения кипящей в ней страсти, сотрясающей ждущее, зовущее тело.

Кристиан слегка развернулся, прижав ее спиной к витрине. Металлическая рама холодила кожу даже через ткань ротонды. Бет едва могла заметить, что его руки скользнули вниз, к ее бедрам. Каждое прикосновение рождало огонь. Колени подгибались – она едва держалась на ногах.

Боже всемогущий, он ее целовал!

Бет внезапно опомнилась. Совсем не так собиралась она повести встречу! Она уперлась руками в грудь Уэстервилла и разомкнула поцелуй. Затем отвернулась, еле переводя дыхание.

Ей с трудом верилось в происходящее. Она позволила себя поцеловать! Бет закрыла ладонями лицо, дрожа всем телом. Должно быть, она сошла с ума. Бурное, распутное помешательство – никогда с ней такого не приключалось. Она стояла в кольце рук Уэстервилла, пытаясь отдышаться, чувствуя на дрожащих влажных губах вкус поцелуя. Бет думала… что это было чудесно. Необъяснимо, но, пришлось признать, – чудо.

Кристиан смотрел на склоненную голову девушки, едва сдерживаясь, чтобы не целовать ее снова и снова. Он не отнял рук, просто не в силах был шевельнуться. Бет казалась ему такой сочной, опьяняющей, как только что сорванная ягода. Невероятная смесь невинности и чувственности – он и не знал, что такое бывает. Каковы бы ни были его первоначальные намерения, он вынужден был честно признать: Бет нравится ему по-настоящему. При чем здесь возможность выяснить правду о человеке, обрекшему мать на страдания и смерть! Дело было в другом. Элизабет – прекрасная, умная девушка, страстная неведомо для себя самой, которая столь ревностно стремится быть хозяйкой положения во всем! Кристиан понимал, что его все сильнее влечет к ней. Разве мог он просто повернуться и уйти, оставив это соблазнительное диво, встретившееся на пути?!