Какая насмешка судьбы! Кристиан изобличит предателя матери с помощью портрета, заказанного отцом. Словно отец протягивал руку помощи из могилы. Кристиан покачал головой, отгоняя вздорную мысль. Он верил лишь в то, что мог видеть своими глазами. Как же иначе?!

Он взглянул на Ривса.

– Отлично! Час на сборы, и в путь. Вернемся сегодня же вечером. А потом… – Кристиан кивнул, словно подтверждая ход своих мыслей. – Потом я непременно должен проникнуть в дом герцога Мессингейма. Теперь это просто необходимо!

– А нельзя ли по-простому, взять да и приехать к герцогу с визитом? – услужливо подсказал Уилли.

– Он никого не принимает. Вот почему мне так необходимо завоевать расположение его внучки. Только она да еще ее мачеха имеют к нему доступ. Мачеха почти такая же затворница, что и сам герцог. Она никуда не выходит без сопровождения некоего лорда Беннингтона.

– Что ж, тогда делать нечего, – примирительно ответил Уилли. – Будем действовать через внучку.

– Я уже попытался. Дело только осложнилось. – Кристиан потер подбородок. Нужно надеяться, он справится и без Элизабет. Однако с ее помощью было бы куда как легче!

Неужели он просто ищет предлог, чтобы снова попытаться наладить с ней отношения? Кристиан нахмурился. Сегодняшняя встреча разожгла его желание видеться с ней, даже при том, что она ясно выразилась: никаких встреч наедине! Будет трудно найти возможность разговора с глазу на глаз, но, надо думать, он справится. Беда в другом. Сможет ли он достаточно сблизиться с ней, чтобы получить приглашение в Мессингейл-Хаус, несмотря на возникшие у нее подозрения? Кристиану вспомнилась улыбка, застывшая на ее губах, когда она уходила из музея. Он вздохнул:

– Неизвестно, смогу ли я завоевать доверие леди Элизабет.

– Почему же? – подозрительно спросил Ривс. – Что произошло между вами и леди Элизабет сегодня утром?

Кристиан пожал плечами:

– В данный момент она просто не желает иметь со мной ничего общего.

– Откуда вам известно?

– Она поняла, что меня интересует ее дед, а вовсе не она сама. – Кристиан рубанул воздух ладонью.

– Боже правый! – воскликнул Ривс с довольным видом. – Какая проницательная молодая леди!

– Женщины, – с отвращением произнес Уилли. – От них только несчастья.

Кристиан вскочил. Неожиданная мысль захватила его. Кажется, он знает, как сделать Элизабет своей помощнпцей.

– Я не окончательно отказался от мысли подружиться с леди Элизабет. Так или иначе, она мне поможет.

– Иначе – это как? – поинтересовался Ривс.

– Прекрасная леди Элизабет имеет причину остерегаться моего неудовольствия, ведь я знаю ее тайну! – Кристиан впервые за вечер улыбнулся. – Вам известно, что голосок у нее чисто музыка, журчит, как ручеек в летний полдень?

– Ну, если это ее тайна, то понятно, отчего ей вас бояться, – сухо заметил Ривс.

– Да, но ей не хотелось бы, чтобы об этом узнали другие. Заикание поражает ее исключительно на публике. Так она защищается от назойливого внимания поклонников.

– Если леди Элизабет догадалась, что вы хотите ею воспользоваться, не лучше ли просто сказать правду и попросить помощи?

– Вот те на! – воскликнул Уилли. – Я думал, ты на нашей стороне.

– Так и есть, – спокойно возразил Ривс. – Просто бывают случаи, когда честность – лучший способ достигнуть цели.

Кристиан помотал головой:

– Вы хотите, чтобы я рассказал леди Элизабет, что ее любимый дедушка виноват в смерти моей матери?

– Именно, милорд. Полагаю, она захочет помочь установить истину только для того, чтобы доказать, что вы ошибаетесь.

– Запомню ваш совет на случай, когда не останется ничего другого. – Кристиан сунул письмо в карман. – Пока что у меня есть другие идеи. Уилли, прочь с ковра. Мыться и спать. Возможно, ты мне скоро понадобишься. Ривс, пусть принесут горячей воды ко мне в комнату. Приму ванну, и отправимся смотреть портрет. Нужно знать, как выглядело это знаменитое ожерелье, чтобы не вышло ошибки.

– Очень хорошо, милорд. – Ривс наблюдал, как Уилли спрыгивает с салфетки, как огромная неуклюжая жаба. Салфетка и ковер вокруг нее были заляпаны грязью. – По-видимому, нам всем предстоит хлопотливый денек.

Беатрис отставила чайную чашку, громко стукнув донышком о блюдце.

– Все, что я сейчас тебе сказала, – совершеннейшая чушь.

Бет захлопала ресницами.

– Ты ведь ни слова не слышала, не так ли? – объявила Беатрис тоном судьи.

Действительно, Бет пропустила мимо ушей все, что говорила подруга. Из головы никак не шло вчерашнее свидание с Уэстервиллом. С тех пор как они расстались, Бет не покидало чувство, словно война только началась, хотя она и выиграла первую схватку.

Она правильно поступила, заявив ему, что никогда не станет видеться с ним. Слишком уж явно он подбирается к дедушке. Беда в другом – ей все равно небезразличен этот мужчина. По правде говоря, ее интерес к нему только усилился.

Бет вздохнула:

– Прости, Беатрис. Я иногда бываю очень рассеянна. Дедушка не раз бранил меня за это.

Беатрис принялась яростно намазывать хлеб маслом.

– Ты могла не слушать меня, когда мы пили чай. Но теперь, будь добра, прояви внимание. Я собираюсь сказать кое-что действительно важное.

Гарри взглянул на нее поверх утренней газеты:

– Ты говорила о шляпках.

Щеки Беатрис вспыхнули.

– Шляпки имеют большое значение.

Он вскинул брови:

– Почему?

Беатрис лишь раскрыла рот, не зная, что ответить. Задумчиво сдвинула брови, хмуря лоб. Вдруг она так и подскочила на стуле:

– Потому что без них мы бы покрылись ужасными веснушками.

Бет хихикнула, а Гарри хмыкнул. Это был красивый мужчина, начисто лишенный светских замашек своей жены. Он был вполне счастлив, если мог посидеть дома с толстой книгой в руках, съездить в клуб или на заседание одного из многочисленных научных обществ, членом которых состоял. Они такие разные, тоскливо думала Бет, и все-таки любят друг друга. Ей нравилось видеть их вместе.

Беатрис перегнулась через стол и дернула уголок газеты, надув губы в гримаске притворного гнева:

– Гарри, если тебе хочется что-то сказать, так говори, а не фыркай, как верблюд, прячась за газетой.

Голубые глаза, которые казались огромными сквозь линзы сидящих на носу очков в тонкой металлической оправе, недоуменно заморгали в ответ на выпад жены. Затем Гарри послушно отложил газету на стол.

– Любимая, несправедливо упрекать Бет в невнимании, если ты уже час битый без всякого толку трещишь про шляпки. Я бы тоже долго не выдержал.

Беатрис бросила на мужа сердитый взгляд, а затем повернулась к Бет:

– Я спрашивала, не хочешь ли ты взглянуть на ту чудесную шляпку, что я видела вчера на Бонд-стрит? На ней голубые цветы и серебряные колокольчики. Смотрится восхитительно итак подходит к твоим обычным тонам. Так я подумала, если тебе интересно, не поехать ли…

– Вот, пожалуйста! – Гарри засмеялся. – Опять понеслась неведомо куда. Ты доказала, что я прав. Благодарю!

Беатрис вышла из себя:

– Бет, полюбуйся! С кем приходится мне жить бок о бок! Какую грубость я вынуждена терпеть! Каким нападкам подвергаюсь! Я совсем запуталась. Ехать мне или остаться дома?

Гарри ухмыльнулся и снова взялся за газету.

– Поступай как знаешь, дорогая.

– Я просто места себе не нахожу. Осталось только одно средство исцеления!

– Бет, – Гарри подал голос из-за газеты, – умоляю, поезжай с моей бедняжкой жейой на Бонд-стрит. Она зачахнет с тоски, если сию же минуту не растрясет как следует мой и без того уже истощившийся кошелек.

– С удовольствием! – Бет встала. – Пойду возьму сумочку.