А этот… Он все кричал: «Света! Не верь! Это не я, это робот! Это не я, Света! Меня забрали! Света, это не я, пойми…»

— Насколько я поняла, когда его забирали в центр, вместо него к его жене или невесте посылали двойника, — считает Ваничева. — Зачем — не знаю. Но на самом Сергее проводили какие–то эксперименты, а также заставляли сожительствовать с «их» женщинами, чего он, видимо, очень не хотел. На нем, как мне проболтался один из моих звездных знакомых, много чего проверяли, причем отключали и память, и волю, и сознание, потому что он очень сильно сопротивлялся. Мне говорили, что его часто брали в то время, и он всегда отчаянно дрался. Мне кажется, что я бы его узнала, хотя у него лицо было ужасно искажено злостью, ненавистью и борьбой с роботами. Этот Сергей ярко стоит в моей памяти. Особенно то, как его тащат по коридору аж четыре пришельца–робота, а он от них довольно успешно отбивается, потому что его тащат с видимыми усилиями. И голос его: «Света, это не я, это робот, Света!..» Вот бы найти этого парня, Геннадий Степанович! — мечтала моя информатор. — Это могло бы стать доказательством и моим словам, моим впечатлениям об их лабораториях, и послужило бы на пользу уфологическим исследованиям. Конечно, при условии, если он хоть что–то помнит об этом, если, очнувшись дома, он мог себе как–то объяснить те синяки и ссадины — следы его борьбы на теле, которые он имел…»

В книге эзотерических знаний «Агни — Йога. Высокий Путь» подтверждается, что на теле действительно могут оставаться царапины и даже рубцы, «оставленные астральными прикосновениями».

Вот с такими ситуациям мне пришлось столкнуться вскоре после того, как таинственные феномены из области аномальных явлений стали предметом моих интересов и исследований.

Должен специально оговориться, что слова «инопланетяне», «инопланетный» мы употребляем, скорее, по установившейся привычке. На самом деле, мы не знаем, откуда и какие цивилизации чаще всего общаются с нами. Сегодня многие исследователи склоняются к версии о взаимоотношениях, скорее с иномирянами, то есть существами из параллельных миров. Они вполне могут быть земными — располагаться в пределах Земли или даже на самой планете, под водой или под землей.

Однако нельзя исключать и прямые контакты с представителями других созвездий и планетарных систем. Ведь перемещения во Вселенной можно осуществлять через порталы или особые коридоры между измерениями. Согласно научной терминологии, переходы между пространствами — «кротовые норы пространства», «червоточины» — имеют собственное название «мосты Эйнштейна — Розена». Свою гипотезу о преодолении трехмерных пространств через более высокие мерности — 5, 6‑е измерения, оба ученых высказали еще в 1916 году. Спустя сорок лет, в конце 1950‑х годов Джон Уиллер продолжил исследования в этой области, и ему же принадлежит современное название теории — «червячные ходы».

В качестве теоретика, продвинувшего науку о времени и пространстве, в нашей стране наиболее известен академик Андрей Дмитриевич Сахаров, который вел свои изыскания, будучи в горьковской ссылке.

Да–да, и великий Эйнштейн, и создатель водородной бомбы Андрей Сахаров занимались проблемой многомерности пространства, разрабатывали идеи будущих полетов во Вселенной через иные измерения, однако ортодоксальная наука считает такое «вольнодумство» блажью гениальных ученых. И не более.

А пока принадлежность пришельцев–экспериментаторов к инопланетянам или иномирянам остается тайной. И ее необходимо разгадать. Надеюсь, когда–нибудь это удастся новым поколениям исследователей…

Эта весьма необычная история началась с телефонного звонка.

— Моя племянница вместе со своим отчимом не так давно попали в какую–то странную ситуацию, — говорил взволнованный женский голос в трубке. — Вы у нас в школе выступали с лекциями об исследованиях аномальных явлений, и я подумала, что вам это будет интересно. Может, это по вашей линии…

— А что случилось?

— Представляете, они оба не помнят, что с ними происходило в течение трех часов! Какие–то смутные обрывки воспоминаний… странные существа рядом… Но это время почти полностью выпало из их памяти. Оба были трезвыми, ехали на автомашине, и вот… ничего не помнят…

Мой, даже очень беглый опрос по телефону говорил о явной неординарности ситуации. Здесь были признаки того, что в уфологии называют абдукцией. За рубежом это явление обсуждается довольно активно, есть много свидетелей и свидетельств похищений, но о целях экспериментов с людьми пока остается только догадываться. В России этот феномен исследовался мало, поскольку то ли не было пострадавших, то ли они не хотели об этом распространяться. А тут такое… прямо под боком… Конечно, я настоял на встрече с землячкой.

Лариса, миниатюрная, стройная девушка, оказалась разговорчивой и раскованной в общении. Однако ее рассказ не только не прояснил ситуацию, но породил немало дополнительных вопросов.

Итак, это случилось 12 декабря 1999 года в половине девятого вечера в Волжском.

— Мы с отцом заехали на заправку «Флагман» около Волжского трубного завода в районе гаражного кооператива «Лада», — вспоминала Лариса. — Бензин на исходе, лампочка мигает, я за рулем, поскольку отец перед этим соблазнился пивом, а я вообще не пью. Но на заправке вдруг отключился свет, и мы, почти не задерживаясь, вырулили на шоссе: решили ехать в свой гараж, где была канистра с бензином. Перед этим я позвонила маме, сказав, что скоро приедем. Когда я выезжала на дорогу, то обратила внимание на двух мужчин в черном. Я их не разглядела, просто видела две фигуры, невысокие, с меня, наверное. Они почему–то шли в сторону пустыря, а не к трамваю, что было бы логичным. Мы только чуть проехали по дороге, как вдруг въехали в какой–то желтый туман. Я что–то сказала отцу, но он на мои слова не реагировал. Потом я припоминаю какой–то громкий звук, как будто мы наехали на жестяную железяку. «Мы с чем–то столкнулись?» — спрашиваю отца. Он молчит, а у меня в голове вдруг звучит какой–то неживой голос: «Езжай аккуратно. Ты дорогу знаешь», — но голос не его.

Как мы оказались в районе химкомплекса, мне и ему совершенно непонятно. Но помню, когда мы въезжали в туман, мне так страшно стало… Я отца о чем–то спрашиваю, а он не отвечает, сидит полубоком, повернувшись назад. «У нас в машине кто–то есть?» — говорю, а сама назад почему–то не могу обернуться. В зеркало заднего обзора я, помню, видела два силуэта, две головы. Стала смотреть по сторонам, но еду явно на автомате, как и что переключаю, не помню. Хорошо запомнила, что по сторонам желтый туман с блестками, и они так быстро мелькают, словно у нас бешеная скорость. И фары неестественно светят: вокруг темнота, а мы будто в трубе едем. Дорогу я не видела. Последнее, что хорошо помню, — свет впереди. Думала, что врубимся во встречную машину. Вот и все, что осталось в голове…

— Почему ты решила, что вы оказались в районе заводов химкомплекса? — спрашиваю девушку.

— Я припоминаю вывеску завода АТИ — асбестотехнических изделий, — пояснила Лариса. — А отец говорит, что мы были в районе завода синтетического волокна, тоже по вывеске. Но как мы потом оказались на той же дороге вблизи заправки, убей бог, не знаю. Только машина стояла передом не в ту сторону, как мы ехали первоначально. И еще что удивило: я не помню никакой тряски по дороге. А ведь вы знаете, какая там разбитая дорога…

Первыми словами отца, когда мы пришли в себя, были: «Зачем ты остановилась? На кой черт ты подсадила этих мужиков?!» Я ему говорю: «Знаешь, папа, я никого никогда не подсаживаю, тем более ночью…» И оба понять не можем, что с нами было. Ведь бензина — ноль! А мы еще два часа кружили по комплексу, где–то в степи… Мы потом подсчитали, что нас не было часа три. Ну, полчаса провели в гараже — заливали бензин, перекурили… Меня почему–то всю трясло…

Отец говорит: «Я с ними разговаривал… Глаза у них узкие, но не как у китайцев или японцев, а слишком большие прорези…» Когда утром мы проснулись, отец жаловался, что у него так болит голова, словно там лазили…