– Матушка! – услышала она крик Ахиллеса, – Прошу, помоги ей!

Серебристая богиня опустилась на колени рядом с сыном. Катрина подумала, что в ее улыбке светится столько нежности, столько любви, сколько ей и видеть никогда не приходилось.

 – Разумеется, я помогу ей, мой золотой малыш…

Богиня коснулась лба Катрины, и Кэт окатило волной тепла и любви, – а потом все провалилось во тьму.

 Еще не открыв глаз, Кэт услышала бормотание Джаскелины. Подруга говорила что-то насчет «полной неразберихи» и «никакого смысла, черт побери». Катрина улыбнулась. Если она умерла и угодила в ад, то хотя бы Джаки осталась рядом. Снова. Кэт открыла глаза.

 – Эй, – прохрипела она. – Я думала, ты следишь за своей речью хотя бы во время работы.

Джаскелина наклонилась над ней, одновременно щупая пульс и вытирая лицо Кэт прохладной салфеткой.

 – Катрина, милая, ты снова со мной?

 – Ну, если ты называешь меня милой, дело, должно быть, совсем плохо. Я что, лишилась ноги, или что-то в этом роде?

 – Ох, благодарение нежному младенцу Иисусу, это и вправду ты! – Джаки смачно чмокнула Катрину прямо в губы. – Больше никогда, никогда не пугай меня так!

 – Ну, черт побери, Джаки... Я ведь вроде как не просила, чтобы те мерзкие твари нападали на меня.

 – Ладно, а теперь я хочу, чтобы ты сосчитала мои пальцы.

Джаскелина подняла три пальца, как бейсбольный судья.

 – У тебя всего три пальца, точно как у Йоды из «Звездных войн». Кстати, если не сделаешь маникюр и как можно скорее не подстрижешь эти штуковины, ты станешь еще больше на него похожа.

Кэт слабо пошевелила пальцами.

 – Что я должна сделать, чтобы ты дала мне немножко выпить? Переспать с тобой?

 – Спасибо, не надо. У тебя пока что не слишком хорошо пахнет изо рта.

Джаскелина повернулась к стоявшему сбоку столику и, взяв кувшин, налила в чашку воды и подала ее Катрине.

 – А чему тут удивляться? Черт, я себя ощущаю настоящим дерьмом!

 – Ну, для женщины, которая пролежала без сознания четверо суток, ты выглядишь удивительно живой!

 – Четверо суток?! – Катрина чуть не подавилась водой.

 – Расслабься. И успокойся. И не пей слишком много, тебя может от этого затошнить.

 – Меня уже тошнит.

 – А будет еще хуже. Может и вырвать.

Катрина сделала еще глоток, неохотно вернула чашку Джаскелине и снова откинулась на подушку.

 – Четыре дня, Джаки? Но почему? Ведь мать Ахиллеса избавила меня от яда. Ну, по крайней мере, мне так казалось.

 – Да, она так и сделала. Или, точнее, Фетида сделала все, что могла, несмотря на «уж слишком хрупкую человеческую оболочку», как сказала Афина. А дальше ты должна сама позаботиться о своем здоровье.

 – Афина сюда приходила?

 – Ага. Они все втроем являлись. Ну, вообще-то даже вчетвером, если считать и матушку Ахиллеса. Фетида была с ним, когда Ахиллес принес тебя в лагерь четыре дня назад – полумертвую. Я чуть совсем не одурела.

 – Ха! Я начинаю чувствовать себя важной птицей. Особенной.

Джаскелина вытаращила глаза.

 – Да уж, ты действительно важная птица. – Джаки подчеркнула эти слова. – Когда мы вернемся домой, я тебе пришлю специальную клетку.

 – Эй, погоди... Если здесь были все четыре богини, то почему они просто не применили свою силу, чтобы вернуть меня в сознание?

 – Я уже говорила. И возможно, не самым любезным тоном.

 – Ты? Да ты вечно говоришь ужасно коротко и раздраженно. Я потрясена. Представляю, как ты обошлась с бедными богинями.

 – И тем не менее, похоже, то скользкое чудовище, что схватило тебя, обладало немалой долей магии. И богини не сумели полностью устранить ее воздействие. Так что твоей человеческой натуре придется со всей этой чертовщиной справляться самостоятельно.

 – Спорим, ты именно из-за этого такая злая, – усмехнулась Катрина.

 – Ну, может быть, немножко. – Джаки взяла руку Кэт и сжала ее, – Я так рада, что ты не умерла прямо у меня на руках!

 – Я тоже. – Кэт ответила на пожатие подруги, – Извини, что так напугала тебя.

 – Да все в порядке. Я, правда, решила, что ты теперь Должна мне пару туфель.

 – Туфель?..

 – Помнишь те твои обалденные туфли, красные кожаные, на высокой шпильке, которые мне так хотелось заполучить?

 – Да.

 – Мне все так же хочется их иметь.

 – Черт побери... а я думала, ты медицинская сестра!

 – Спасибо. А теперь расскажи-ка, что вообще с тобой произошло?

 – Понятия не имею. Я шла по пляжу, искала Ахиллеса, заметила что-то в воде и решила посмотреть. И сразу какая-то тварь со щупальцами схватила меня и ужалила, и у меня парализовало ногу. А потом эти твари жалили меня еще и еще, и я открыла тревожный медальон и позвала Венеру.

Вспоминая, Катрина коснулась медальона, все так же висевшего на груди, и содрогнулась.

 – Знаешь, те существа были по-настоящему страшными. Такие... похожие на мягкие крысиные хвосты, как из желатина... и их там были буквально сотни, они просто навалились на меня...

Джаки скривилась, словно откусила сразу половину лимона.

 – Боже праведный! Похожи на крысиные хвосты? Это уж слишком мерзко!

 – Да, и они тащили меня на глубину, чтобы скормить чему-то вроде их гигантской матки, но тут из воздуха появился Ахиллес, превратился в берсеркера и надавал им под зад. А потом его матушка прикоснулась ко мне – и я потеряла сознание. Конец эпизода. Но разве Ахиллес до сих пор ничего тебе не рассказал?

 – Ох, нет. Ахиллес с того момента, как принес тебя в лагерь, превратился в мистера Сплошная Задумчивость и вообще едва ли пару слов сказал хоть кому-нибудь. Даже Патрокл не может с ним поговорить. То есть, я думаю, у Патрокла много чего на уме, но он устал от попыток заставить Ахиллеса делать хоть что-то, кроме как рычать и хмуриться.

 – Джаки, ты что, решила свести с ума этого парня?

 – Нет. У нас с Патроклом все хорошо. Лучше, чем хорошо. Все дело в том сражении, в котором он не участвовал. Но пока Ахиллес отказывается воевать – Патрокл тоже не воюет, так что я на этот счет не беспокоюсь. Ну, как бы то ни было, моя женская интуиция, а она довольно сильна, говорит, что Ахиллес пребывает в таком дурном настроении из-за того, что ты видела, как он превратился в Большого Плохого Парня, и думает, что теперь ты с визгом сбежишь от него. Конечно, у тебя хватит ума этого не делать, и я пыталась ему это объяснить, но он не слушал. Мне даже кажется, он в ту ночь напился до бесчувствия. Но это неважно.

 – Может, тебе лучше привести его сюда, и я сама ему объясню, насколько я разумна или нет.

 – Хорошая мысль, – кивнула Джаскелина.

И добавила:

 – Кэт, он ведь полностью, до конца стал тогда берсеркером?

 – Да, – тихо ответила Катрина.

 – И это было ужасно.

Джаскелина произнесла это не как вопрос, но тем не менее Кэт кивнула.

 – Это было абсолютно ужасно. Он перестал быть самим собой. Чем бы ни было то, что завладевает им, оно совершенно не человеческое. Просто не может быть человеческим.

 – Но он был полностью в себе, когда принес тебя в лагерь, – напомнила Джаскелина.

 – Его матушка окликнула его, и потом она что-то сделала с водой, и вода как будто смыла берсеркера. И ты вполне можешь это интерпретировать в том смысле, что этой тварью можно управлять. Я права?

 – Да ты ведь у нас всегда права, разве не так?

Джаскелина фыркнула.

 – Я приведу к тебе этого твоего мрачного мужика

Но прежде чем выйти из шатра, Джаскелина оглянулась на Кэт.

 – Обещай, что будешь осторожна.

 – Обещаю.

 – Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

 – И ты знаешь, что я тебя люблю, Джаки.

Джаки, несмотря на тревогу, улыбнулась и вышла наружу.

Катрина размышляла о том, как, должно быть, ужасно выглядят ее волосы, и пыталась хоть немного расчесать их пальцами, когда в открытом входе в шатер появилась могучая фигура Ахиллеса. Кэт улыбнулась.