А все ли галдят и шумно пьют пиво? Взгляд Братта нашел компанию мужчин, которые чинно если мясо и пили… Ну точно не хмельное. Не провозглашали здравицы, не кричали песни, не показывали своего радостного настроения, напротив, хмурились. А еще… Это были волки. Йохан мог с большой долей вероятности распознавать тренированных людей. В компании этих странных мужчин не было ни одного толстяка, или худощавого, все, словно, одинаковые. Правда был один, более высокий и статный. И как тут не узнать некоторые отличительные черты славянского происхождения?

— Курт, — спокойно, не показывая эмоций, обратился Йохан к своему кучеру, который привязал коней и так же зашел согреться в таверну. — Спеши к дежурному офицеру и скажи, что тут, в таверне есть русские, возможно, будет нападение на дом с королевой.

Кучер с неодобрением посмотрел на своего начальника, чего ему не хотелось, так это покидать натопленное помещение и выходить на мороз. А еще, он не разделял маниакальное подозрение всех и вся у этого… русского, который так спешит выслужиться, как будто сможет смыть позор своего предка. Предателей не любят нигде, даже если эту гнусность совершил прадед. Но приказ прозвучал, нужно исполнять. Стремлением к порядку на службе шведы славились всегда.

Сам же Братт стал наблюдать за пятеркой мужчин, еще больше убеждаясь, что он прав. И что тут, в полуверсте от дома с королевой, делают русские? Если бы даже отношения с Россией были дружескими, все равно такое соседство русских мужчин и опальной жены короля, было более чем подозрительным.

— Вот же черт, — выругался Крапоткин-Братт на русском языке.

Ругаться он всегда предпочитал на языке прадеда, считая, что нет более эмоциональных ругательств, чем русские.

Своими постоянными взглядами в сторону пятерых странных посетителей таверны Йохан привлек их внимание. И то, что его вычислили также говорило в пользу версии, что здесь в таверне присутствуют русские агенты. Причем, это явно силовики. Один из мужчин полез за отворот своего сюртука.

Йохан встал и направился к двери. Ничего более грамотного он не придумал, как уйти из таверны и занять позицию где-нибудь рядом, чтобы отслеживать русских. Кучер уже отправлен за подмогой. Даже, если офицер не приведет солдат к таверне, он будет уже чуть менее расслабленным и подсознательно станет ожидать неприятностей, проклиная тайного полицейского. Ну а Йохану важнее не потерять визуальный контакт с русскими.

* * *

— Нас вычислили, — тихо, на русском языке, сказал Петр Данилов, командир особого стрелкового подразделения.

— Что делаем, командир? — спросил один из русских диверсантов.

— Копыто, ты идешь первым, нам нужен тайный проход, — распорядился Данилов, обращаясь к своему подчиненному по позывному и этот факт сразу задал тон для присутствующих русских бойцов, все подобрались и были готовы действовать.

Конечно же, запасной выход в таверне был, о чем почти добровольно поведала сама хозяйка, скорее всего, жена трактирщика, которая в углу кухни, за печкой, была страстно любима одним из посетителей заведения. Любвеобильного посетителя Копыто сразу же оглушил, а продажную падшую женщину, трактирщицу, русский, худо-бедно владеющий шведским языком, успел спросить о направлении выхода. После получения информации, без колебаний, оглушив и женщину, группа направилась прочь.

— Жить будут, — поймав взгляд Данилова, негромко сказал Копыта.

Выйдя во двор трактира, Данилов, позывной Барс, быстро сориентировался на месте.

— Кот, ты идешь туда, — Барс указал рукой. — И выявляешь этого господина. Он явно будет нас ждать. Задача убрать его тихо, — сказал Данилов, будучи уверен, что Кот, всегда отличавшийся бесшумной работой, сделает все, как надо.

Пройдя вместе с Котом двадцать метров, на углу трактира Барс приказал остальным стоять. Кот, будто сливаясь с темными стенами соседнего здания, тенью, медленно шел вперед. Время было около десяти вечера, стояла темень, а снег и лед, которые были на дороге, оказывались столь грязными, темно-серыми, что почти никакого отблеска не давали. Пасмурная погода так же не прибавляли света от луны или звезд.

Кот не сразу увидел, где стоял тот странный человек, поэтому, несмотря на все предосторожности, был сам обнаружен.

— Эй, я свой! — на чистом русском языке обратился мужик.

Кот опешил. Русскую речь в этой враждебной стране он слышал только от членов своей группы, и никак не ожидал, что кто-то еще в Стокгольме разговаривает на русском языке. Между тем, был разговор, что должна состоятся встреча с другой группой, но позже и подробности места и времени были только у Барса. Так что повод подумать, что мужик не врет, называя себя своим, был.

— Ты кто такой? — спросил Кот одновременно направив руку под бобровую шубу.

Свой или не свой, нужно быть готовым к неприятностям.

— Да свой я, свой, — говорил Крапоткин-Братт, взводя в кармане заранее приготовленный пистолет.

Звук выстрела сотряс тишину респектабельного района Стокгольма. Кот не успел извлечь свой револьвер, а Йохан решил стрелять на поражение, чтобы привлечь внимание находящейся неподалеку охраны королевы. Кучер может не убедить офицера действовать, а вот выстрел, должен, хотя, не факт.

— Быстро выходим, работаем! — скомандовал Барс и оставшаяся группа, резко выйдя из-за угла трактира, сразу рассредоточилась.

Рваным шагом бойцы быстро приближались к месту, где прозвучал выстрел. Тело соратника, распластавшегося прямо на дороге, не подавало признаков жизни. Вдруг, от стены ближайшего здания будто отделился силуэт человека, который стал быстро убегать в сторону дома, где в заточении томилась Ирина.

Группа знала о готовившемся побеге. Зажжённая и потухшая свеча в окнах комнат королевы — это был сигнал о том, что все идет благополучно и теперь нужно выручать Иру, которую Барс знал лично.

Как бы быстро ни бегал Йохан, но бойцы группы были подготовлены лучше. Так что уже через двадцать секунд стало очевидным, что русскому шведу не уйти. Понимал он и то, что русские стрелять не будут. Один выстрел — это, конечно, сильно демаскирует русских шпионов, но в Стокгольме так бывает, порой и возле трактиров стреляются пьяные отпрыски дворян.

— Кто такие? — спросил Йохан на русском языке, одновременно извлекая шпагу из ножен. — Лучше сдайтесь. Я уже отправил за подмогой. Улицу блокируют и вас возьмут живьем. За мою смерть пытать будут нещадно.

— А ты кто сам, мил человек? По русски говоришь как свой, а соратника моего убил, как скотина свейская, — спрашивал Барс, незаметно не для кого, расстегнув ремешок, который удерживал метательный нож в рукаве шубы.

Оружие удобно легло в руку Данилова, который, будто ладони грел в меховых рукавах. Барс резко, не сомневаясь, метнул нож чуть выше переносицы убийцы своего боевого товарища. В школе подготовки стрелков Данилов, кроме прочего, выделялся отличным умением метать ножи. Инструктора постоянно говорили о том, что метание ножа — это худшее из решений. Чтобы убить человека даже мало хорошо развитого навыка, нужна еще и удача. Но Барс был уверен в своем броске, и не зря. Преодолев препятствие в виде кожи, подкожного жира и черепной коробки, нож задел мозг русского шведа, а еще сила броска была таковой, что Йохан мешком завалился на спину.

— Контроль! Грабим его! — Барс посчитал нужным инсценировать ограбление.

Бойцы справились с этим делом моментально, потратив секунд тридцать на инсценировку. Копыто быстро отскочил к убитому Коту, перекрестился, достал небольшой флакончик с кислотой и вылил ее на лицо соратника. Такие правила. Их видели вместе, поэтому смогут опознать и, возможно, выйти на других. Забрав у покойного два револьвера и две обоймы, Копыто присоединился к группе и они спешно направились в сторону дома с королевой, в которой жены монарха уже и нет.

Быстро продвигаясь вдоль домов, Копыто первым увидел бегущих в их сторону солдат. Боец поднял руку, а Барс скомандовал залечь. Накинув темные капюшоны бобровых шуб, бойцы легли на грязный снег, практически вжимаясь в фундаменты зданий. Каждый из них поудобнее взял револьвер и взвел курок. Оставался шанс быть незамеченными. Бойцы делали то, чего от них не могут ожидать, а это немалая часть успешной операции.