Так и случилось. Команда не менее, чем в двадцать пар ног пробежала мимо, понукаемая горластым командиром.

— Встали! — через тридцать секунд после того, как пробежали солдаты, скомандовал Барс.

Группа побежала в открытую. Теперь только прямой штурм и поджег дома.

* * *

Ирина не спала. Пусть ее и настраивали на подвиг, говорили, что должна быть готова умереть при выполнении задания, но умирать все равно не хотелось. Девушка дрожала. Чем больше она вот так, бесцельно лежала в постели, сильно потея, так как была в теплой одежде и готовой в любой момент бежать, тем больше приходила паника. Собрать волю в кулак никак не получалось.

Она уже дала время, чтобы дочь русского императора смогла убежать подальше от столицы Швеции. Александра Павловна в сопровождении его превосходительства, господина Сперанского, должна быть не меньше, чем в сорока верстах, от Стокгольма. Но тут бы еще выдержать час, два, для уверенности, что он Ирина, будет погибать не зря, что задание будет выполнено.

Выстрел она услышала на грани своего восприятия. Окно было плотно закрыто, так что можно сказать, что девушка скорее почувствовала звук выстрела, что началось нечто важное для нее, как и для всей операции, теперь нужно работать.

Сразу же прошел страх. Это ожидать страшно, а вот действовать Ира могла без лишних эмоций, занимая мозг не переживаниями, а просчетом действий. Если прозвучал выстрел, значит группа, которая должна была страховать ее попытку побега, начала действовать.

— Рано, еще рано, — прошептала девушка, изготавливаясь к побегу.

Она решила действовать по второму плану, когда нужно открыто бежать, прорываться через заслон охраны.

— Ваше величество? Вы одеты? Мы заходим, прикройтесь! — закричали за дверью.

План вылезть по веревке из окна провалился. Не успеет.

Иру предупреждали, что в случае начала штурма здания, к ней в комнату должны зайти охранники. Выглядело логично, чтобы солдаты закрылись вместе с королевой и забаррикадировали двери. Это был шанс для Иры.

Девушка выхватила револьвер, взяла подушку и встала с кровати.

— Сейчас, господа, — Ира, насколько только могла, спародировала звонкий голос королевы.

Изготовившись, девушка стала сперва на центр комнаты, откуда выкрикнула:

— Входите!

Ира резко рванула к двери и заняла позицию у двери сбоку. Двери распахнулись и внутрь вальяжно, явно нехотя, вошли двое офицеров, вряд ли выше русского чина поручика.

— Ваше величество! Где вы? — успел спросить один из охранников, пока Ира, оценив обстановку, не начала действовать.

Уперев пистолет в подушку, для уменьшения звука выстрела, девушка быстро начала выжимать на спусковой крючок своего револьвера, направляя поочередно оружие то в одного охранника, то в другого. Все-таки нервы брали свое и вместо двух точных выстрелов, Ира опустошила барабан.

— Аларм! — хрипел один из охранников, оставшийся жить и не потерявший сознание даже после того, как получил пулю в живот и в глаз.

У Иры в сапоге был нож и она достала его, чтобы завершить работу. Слезы текли из глаз девчонки, она впервые убивала человека вот так, ножом. Стрелять уже стреляла. Ее специально отводили на «казнь» одного преступника, который был пойман людьми Барона на разбое у ресторана Астория. Тогда было тяжело выстрелить, но ножом перерезать горло этому молодому, да еще и симпатичному шведу…

— Дада инте! — хрипел парень, у которого слезы наворачивались [швед. не убивай].

Беззвучно рыдала Ира.

«Ты можешь плакать, трястись, да что угодно. Но сделай свою работу» — всплывали в голове девчонки слова инструктора.

И она сделала, при этом несколько девичьих слезинок упали молящему о пощаде парню на щеки. Ирину обдало горячей кровью.

— Это ты унижал царевну! — в голос сказала Ира, ища внутри себя оправдание совершенному поступку.

Вытерев лицо мокрым от пота рукавом, чем сменила мокроту от слез и крови на пот, девушка рванула к сумке. Там была небольшая баночка с горючим и огниво. Вылив в комнате на пол и немного на кровать что-то пахучее, темно-коричневое, Ира черканула огнивом и пламя резко зарделось, чуть не опалив парик, который все еще был на девчонке. Согласно плану операции она даже уходя в побег должна до конца отыгрывать роль королевы. Пусть охрана будет в замешательстве.

Раздались выстрелы на первом этаже особняка. Как стреляют револьверы, Ира знала очень хорошо. Свои.

Звуки стрельбы резко прекратились и послышались быстрые шаги по лестнице. Ира выпорхнула в коридор и спряталась чуть в стороне, за большой вазой, у входа в ее комнату, так, чтобы увидеть бегущих наверх раньше, чем они смогут ее заметить. Кто в той перестрелке победил? Кроме револьверных выстрелов, были и другие. Сомнения поселились в голову Ирины. Наверняка, охрана снизу слышала выстрелы наверху. Подушка только чуточку погасила звук выстрелов. А чего тогда сразу не побежали? Видимо группа поддержки пришла. Волнами мысли омывали мозг агентессы, а она сама готовилась продать свою жизнь подороже.

— Хельсинки! — закричал Барс, появляясь в на мушке прицела Ирининого револьвера.

Она успела заменить барабан и готова была стрелять

— Свои! — выдохнула девушка и чуть не обмякла.

Напряжение было такое, что она, будь рядом Петр, упала бы на руки этого сильного мужчины. Ира знала Петра, он ей нравился, пусть девчонка и душила в себе всякие чувства. Но именно с Петром и его группой у нее были последние, перед отправкой, тренировки, они учились взаимодействовать, узнавали друг друга.

— Королева, это ты? — задал не самый умный вопрос Петр, называя Иру по позывному.

Он боялся не успеть. Ира, которая шла на заклание, подставлялась под первый удар, чем вызывала у сильного мужчины желание быть защитником. Данилов, как и почти все воины, считали, что женщине нет места на войне, будь на поле боя, или в тайных операциях. Мужчины должны разбираться между собой, а женщины… Ждать своего мужчину.

У Данилова была жена и сын, его ждали. Но это не меняло в сознании воина абсолютно ничего. Он спасет эту девчонку, а Сперанский позаботится о семье Данилова, если тот не вернется с задания. В заботу от главного командира верили все стрелки, а Сперанский ни разу не обманул ожидания.

— Уходим! — почти прокричал Барс.

Четыре мужчины и одна девушка уже бежали в сторону порта, когда сзади раздались выстрелы. Копыто, в этот раз идущий замыкающим открыл огонь по появившимся из-за угла солдатам. Расстояние было большое, чтобы рассчитывать попадания во врага, но стрелять нужно было, это вернейший способ привлечь внимание к себе. Так получилось, что остальная группа уже повернула за угол, их не должны были заметить преследователи. Поэтому, перебежав дорогу, Копыто стал уводить преследование в противоположную сторону.

— Не останавливаемся! — подгонял оставшихся бойцов Барс.

Не было времени на рефлексию, переживать о потери товарищей. Есть задача. Данилов решил, что спасет эту девчонку во что бы то ни стало. Она была похожа на его жену, да и… Не об этом, сейчас, все эти «нравится и люблю» после выполнения задачи.

Они бежали, насколько это только возможно, быстро, падая на скользком льду, чудом не ломая конечности и не получая ушибы. Скоро стало понятно, что уйти не получается.

— Королева! — по позывному, но вкладывая и некоторые иные, свои личные, эмоции, обратился Барс к Ире. — Вот адрес. Это вторая группа. Лучше умри, но братьев не выдай. Они смогут тебя вывезти. У меня задача тебя передать им.

— Но… — слезы, не успев покинуть влажные глаза, моментально превращались в льдинки.

— Это приказ! — выкрикнул Барс. — Карета стоит с кучером на перекрестке улиц Бастугаттан и Тавастгаттан.

Ира побежала, как будто и не было усталости. Она знала, карту столицы Швеции, по крайней мере, расположения улиц центра, девушка выучила. Так что целенаправленно отправилась к месту, где ждала самая, что только нашли в Стокгольме, дешевая карета, запряженная двумя доходягами-конями, которые на таком морозе могли уже издохнуть. На этом средстве передвижения девушка быстро доберется до нужного места, а там, уже в спокойной обстановке, ее, под видом финского парня, повезут в сторону Вестероса, города, название которого так забавляло Сперанского, после на Гетеборг. А там останется только переправиться до Дании, или в Голландию и по Европе домой. Долго, но лучше так, чем остаться лежать на этом неуютном, сером, грязном снеге Стокгольма.