— Из-за духов?

— Из-за метаморфов, — сказал Насимонт. — Эти развалины вдвойне прокляты.

— Почему?

— Разве ты не знаешь легенды, милорд?

— Нет. Расскажи.

— Когда Маджипурой правили метаморфы, Велализир был их столицей. Двадцать или двадцать пять тысяч лет назад это был самый крупный город на планете. В нем было два или три миллиона жителей, и племена со всего Альханроеля платили ему дань. На этих платформах устраивались фестивали, а каждую тысячу лет — особый фестиваль, отмечавшийся постройкой пирамиды, так что городу было, по крайней мере, семь тысяч лет. Но в нем царило зло.

Я не знаю, что именно метаморфы считали злом, во всяком случае, оно здесь процветало. Это было средоточие всякой мерзости. Жители провинций испытывали к городу отвращение, потом стали возмущаться и однажды ринулись на город, сравняли с землей храмы и большую часть городских стен, уничтожили места, где творилось зло, а жителей города частью выслали, частью обратили в рабство. Мы знаем, что резни не было, потому что тут было полно зарытых сокровищ — я сам искал их, как тебе известно, — и если бы здесь оставались закопанные скелеты, они были бы обнаружены. Так что этот город был разрушен и покинут задолго до появления на Маджипуре людей и на нем лежит проклятие.

Питавшие город реки отвели, и вся равнина превратилась в пустыню. Пятнадцать тысяч лет никто не жил здесь, кроме призраков тех, кто умер при разрушении.

— Рассказывай дальше, — попросил Ирманар.

Насимонт пожал плечами.

— Больше я ничего не знаю, друг.

— О призраках, — сказал Ирманар.

— Знаете ли вы, сколько времени им суждено бродить здесь? До тех пор, пока метаморфы снова не станут править Маджипурой, а мы не сделаемся их рабами. Тогда Велализир снова выстроят на старом месте и он будет больше прежнего, и снова станет столицей Меняющих Форму, и души мертвых наконец будут освобождены от камней, которые держат их здесь.

— Ну им еще долго предстоит гнездиться в камнях, — сказал Слит. — Нас двадцать миллиардов, а метаморфов — горсточка, да и те живут в джунглях. Какая это угроза?

— Они уже ждут восемь тысяч лет, — сказал Ирманар, — с тех пор, как лорд Стиамот сломил их, и будут ждать еще столько же, если понадобится. Но они мечтают о возрожденном Велализире и не откажутся от своей мечты. Я иногда слышал во сне, как они рассуждают о том времени, когда башни Велализира поднимутся вновь, и это пугало меня. Вот почему я не хотел идти сюда. Я чувствую, как следят они за этим местом. В воздухе разлита как бы их ненависть, невидимая, но реальная…

— Значит, этот город для них в одно и то же время святой и проклятый, — сказала Карабелла. — Нам трудно понять, что у них на уме.

Валентайн сошел с тропы. Город пугал и восхищал его. Он пытался представить себе, каким величественным и пышным был этот город. А что теперь? По камням прыгают ящерицы, сорняки раздвигают плиты огромных церемониальных бульваров.

Двадцать тысяч лет! А на что была похожа Ни-моя двадцать тысяч лет назад или Пидруд, или Пятьдесят Городов на склонах Горного Замка? Будет ли цивилизация, создавшая их, вечной, как говорят, вечна цивилизация старой матери-Земли, или когда-нибудь по развалинам Замка, Лабиринта, Острова Снов будут бродить толпы людей и гадать, что значили эти руины для древних? Мы поработали достаточно хорошо, — думал Валентайн, оглядываясь на тысячелетия устойчивого мира. Но сейчас дает о себе знать разлад, привычный ход вещей нарушился, нельзя предсказать, что может случиться. Разбитые и изгнанные метаморфы, планетой которых завладел другой, более сильный народ, эти метаморфы могут еще сказать свое слово.

Он вдруг остановился. Что там за звук — шаги? И тень мелькнула на камнях.

Валентайн вгляделся в темноту. Он подумал, что это бродит ночное животное в поисках пищи. Ведь у призраков нет тени, да и призраков здесь нет. Их вообще нет. Но все же…

Он осторожно сделал несколько шагов.

Слишком темно среди этих обрушившихся стен.

Он смеялся над Ирманаром, но страхи офицера каким-то образом подействовали и на его воображение. Он думал о суровых таинственных метаморфах, скользящих между развалинами зданий привидениях, почти таких же старых, как само время, форме без тела, образах без первоосновы…

Затем раздались явственные шаги позади.

Валентайн быстро обернулся. За ним бежал Ирманар, только и всего.

— Подожди, милорд!

Валентайн остановился. Пальцы его, как ни странно, дрожали. Он заложил руки за спину.

— Ты не должен ходить один, — сказал Ирманар. — Я знаю, ты легко относишься к придуманным мною опасностям, однако они все-таки возможны. Ради всех нас ты обязан заботиться о своей безопасности, милорд.

Подошли остальные, и все вместе молча двинулись через освещенные луной развалины. Валентайн ничего не сказал о том, что видел и слышал. Конечно, это было какое-то животное. И очень скоро животные появились: вроде маленьких обезьянок, может сродни лесным братьям.

Видимо, они жили среди развалин.

Тут же носились ночные млекопитающие низшего вида — минтаны или дроли. Но, думал Валентайн, разве могли от обезьян или дролей исходить звуки, похожие на шаги?

Когда они поравнялись с развалинами базилики, Слит, шедший чуть дальше, рванулся вдруг назад и сказал Валентайну:

— Я слышал что-то странное вон там, сбоку.

— Привидение, Слит?

— Может быть. Или просто бандит.

— Или обезьянка, — беспечно заметил Валентайн. — Я слышал всякие шорохи.

— Милорд…

— Ты заразился страхами Ирманара?

— Я думаю, мы бродим тут достаточно долго, милорд, — тихо сказал Слит.

Валентайн покачал головой.

— Будем внимательнее к темным углам. Но, я думаю, здесь еще есть на что посмотреть.

— Может нам вернуться обратно, милорд?

— Не бойся, Слит.

Жонглер пожал плечами и отошел. Валентайн вглядывался в темноту. Слит, жонглировавший с завязанными глазами, руководствуясь только звуком, обладал таким острым слухом, что его предостережением ни в коей мере нельзя было пренебречь, но покидать это место чудес только из-за звука странных шагов не хотелось.

Однако двигался он осторожно. Пусть призраков и не существует, но в этом странном городе глупо действовать необдуманно.

Они бродили среди дворцов, рассматривали богато украшенные здания, и вдруг Залзан Кавол, шедший впереди, резко остановился: у самых его ног откуда-то сверху упал камень.

Скандар выругался.

— Эти вонючие обезьяны…

— Думаю, это не обезьяны, — спокойно сказал Делиамбер. — Это кто-то покрупнее.

Ирманар осветил фонариком нависавший край соседнего строения. На мгновение показался, но затем исчез силуэт, подобный человеческому. Лизамона бросилась к дальней стороне здания, за ней, размахивая энергометом, помчался Залзан Кавол.

Слит и Карабелла побежали с другой стороны. Валентайн хотел было пуститься за ними, но Ирманар схватил его за локоть и, цепко держа, произнес извиняющимся тоном:

— Я не могу позволить тебе идти на риск, милорд…

— Стой! — послышался вдали бухающий голос Лизамоны.

Затем послышались звуки какой-то возни, кто-то протопал по камням шагом отнюдь не призрака. Валентайну очень хотелось знать, что происходит, но Ирманар был прав: Коронованному Маджипуры не пристало бежать за неизвестным врагом в темном незнакомом месте.

Он услышал ругань, крики и болезненный визг. Почти тут же появилась Лизамона, таща человека с эмблемой горящей звезды Коронованного на плече. Она обхватила его вокруг тела и ноги его болтались дюймах в шести от земли.

— Шпион, — сказала она, — прятался наверху и следил за нами. По-моему, их было двое.

— Где второй? — спросил Валентайн.

— Удрал. Залзан Кавол побежал за ним.

Лизамона бросила своего пленника на землю перед Валентайном и прижала его ногой.

— Пусть встанет, — сказал Валентайн.

Человек встал. Он казался испуганным. Ирманар и Насимонт быстро обыскали его. Оружия не было.