– Нет.

– Но лежанка гораздо удобнее, – запротестовала Трот. – Как дедушка и лорд, вы вправе занять ее.

– За пределами этой комнаты я буду помнить, что мы в Китае, и подчиняться вам. Но я ни на минуту не забываю, что вы – леди, а я – джентльмен, – твердо заявил Максвелл. – А джентльмен обязан уступить лучшее место леди.

В Макао Трот видела, как европейцы оберегают своих женщин, словно хрупкие стеклянные статуэтки, но подобное поведение настолько не сочеталось с китайскими обычаями, что вызывало у нее неприятие.

– Но я не смогу уснуть, зная, что вам неудобно.

Максвелл поднялся и грациозно поклонился.

– Увы, миледи, и мне совесть не даст уснуть, если лежанку займу я. Не будьте так жестоки со мной, уступите. – Он протянул ей руку. – Позвольте проводить вас к ложу.

Его галантность вызвала у Трот улыбку. Чувствуя себя настоящей леди, она легко коснулась пальцами его ладони.

– Я не в силах устоять перед вашим красноречием, милорд, но боюсь, всю ночь я не сомкну глаз.

В глазах Максвелла блеснули насмешливые искры.

– Я так устал, что способен заснуть даже на острых камнях, поэтому вам не о чем беспокоиться. – Он подвел ее к лежанке и снова поклонился. – Прикажете задуть огонь?

– Сделайте одолжение.

Кайл погасил светильник. Трот услышала, как в темноте он снимает верхнюю одежду, прежде чем лечь на тюфяк. Она тоже разделась и устало вытянулась на комковатом матрасе, покрывающем лежанку.

Но, несмотря на изнеможение, ей никак не удавалось расслабиться, и не только от стыда за то, что она заняла лучшую постель. Она лежала, глядя в потолок и остро сознавая близость Максвелла. В ней воскресли воспоминания о его объятиях.

Зачем она сглупила и вырвалась? Наверное, все произошло слишком быстро, но дело было не только в этом: Трот осознала, что происходящее страшит ее, как все неизвестное, а Максвелл остается влиятельным и загадочным незнакомцем.

Но теперь, когда было уже слишком поздно, она проклинала себя за пугливость – ведь он жаждал ее не меньше, чем она его. Будь она посмелее, сейчас она лежала бы рядом с ним. При этой мысли она ощутила мучительную опустошенность. Больше такого случая ей не представится: Максвелл отнюдь не похотливый сластолюбец, способный лечь в постель с кем угодно, а она не так опытна, чтобы совратить его.

Минуты тянулись бесконечно, а Трот гадала, стоит ли самой сделать первый шаг сегодня же, пока еще свежи воспоминания о поцелуе. Она рисковала быть отвергнутой и униженной, но это лучше, чем бездействие.

Как она устала ждать, изнывая от желания! Понимая, что смелости ей все равно не хватит, она решила положиться на волю случая. Максвелл дышал ровно и размеренно. Если он спит, то и она попытается уснуть. А если нет… Трот негромко произнесла:

– Милорд…

– Да?

Звук его низкого голоса внезапно наполнил ее решимостью. Соскользнув с лежанки, Трот вытянулась рядом с ним на тюфяке. Робко коснувшись его груди, она произнесла, запинаясь:

– Сегодня вы желали меня. И вот… я здесь.

Он выругался вполголоса.

– За свое поведение я заслуживаю порки. – Он обнял ее нежно, но бесстрастно. – Ваше… великодушное предложение звучит на редкость соблазнительно, но принять его я не могу. Здесь, в Китае, женщины живут для того, чтобы служить мужчинам, но английскому джентльмену не подобает пользоваться неопытностью девушки. В Англии вас ждут новая жизнь, новые возможности. Близость со мной повредит будущему.

Трот уткнулась лицом в его плечо, от наслаждения у нее закружилась голова. Ей нравился его мужской, влекущий запах, нравилось сильное и крепкое тело.

– Еще неизвестно, как меня встретят на родине отца. Я не из тех женщин, которых находят желанными, ни один мужчина ни разу не проявлял интереса ко мне. А вам я… небезразлична. – Ее губы скривились. – Или вас распалила ласка той блудницы?

Он обнял ее обеими руками, но не как любовницу – даже отсутствие опыта не помешало Трот заметить это.

– Я нахожу вас желанной и ручаюсь, в Англии у вас будет толпа поклонников. Вам незачем отдаваться мне из опасения, что больше вам никогда не представится случай изведать близость. Поверьте, труднее всего вам будет сделать выбор.

Как учтиво умел лгать этот человек! Сдерживая слезы, Трот прошептала:

– Разве у англичан не бывает наложниц? Я с радостью стала бы вашей наложницей, лишь бы вы время от времени вспоминали обо мне.

Он погладил ее по руке, от теплой ладони по телу Трот расплылись волны наслаждения.

– Да, у некоторых мужчин есть любовницы, но неверность считается грехом, Трот. Будь у меня жена, я ни за что не стал бы обманывать ее.

Он впервые назвал ее по имени! Осознав смысл его слов, Трот приуныла, хотя ее сердце по-прежнему учащенно билось.

– Как любезно вы отвергаете меня, милорд! Но если мне не суждено стать вашей женой или наложницей, почему бы вам не сделать меня своей любовницей хотя бы на две недели? Больше я ни о чем не прошу.

– Вы должны требовать большего! – резко выпалил Кайл. – Должны претендовать на положение жены, а не любовницы. Требовать, чтобы вас любили и лелеяли!

– Даже бесстыдством мне не удается соблазнить вас. – Трот попыталась подняться, слезы жгли ей глаза.

Он сжал объятия, останавливая ее.

– Меня неудержимо влечет к вам, но, поддавшись искушению, я совершу ошибку: ведь я не смогу дать вам то, чего вы заслуживаете.

Губы Трот сжались.

– Лучше бы вы поменьше заботились обо мне. Сколько бы вы ни твердили, что я заслуживаю положения жены, мы с вами прекрасно знаем: лорд никогда не женится на нищей полукровке.

Он вздохнул.

– Состояние и происхождение тут ни при чем. Изъян есть не в вас, а во мне.

Трот ощутила, как напряглось его тело, но не от желания.

– О чем вы говорите?

После долгого молчания он с болью выговорил:

– Об этом никто не знает, но однажды я уже был женат, правда, совсем недолго. Когда Констанция умерла… вместе с ней умерло мое сердце. Я не гожусь в мужья женщине, способной полюбить меня.

Этим объяснялась его сдержанность. Трот растерялась и в то же время сразу все поняла.

– Мне очень жаль, милорд, простите…

Он провел кончиками пальцев по ее лбу, отводя прядь волос.

– Зовите меня Кайлом – это мое имя.

Кайл. Трот исполнилась благодарности, получив право звать его по имени, хотя и рассчитывала на большее.

– Вы женились тайно, потому что родные не одобряли ваш выбор?

– Узнав о нем, мой отец, наверное, пришел бы в ужас. Сестра и брат поняли бы меня – оба знают, что значит любить. Но чувством, которое я испытывал к Констанции, я слишком дорожу, чтобы говорить о нем.

Трот коснулась его подбородка, пробивающаяся щетина уколола ей пальцы. Завтра ему придется побриться, иначе борода выдаст его.

– Но если вы расскажете о своей любимой, вам может стать легче.

– Наверное, вы правы… – Кайл надолго замолчал. – Много лет Констанция была моей любовницей. Она родом из Испании, где живут люди, похожие на португальцев из Макао, – темноволосые, темноглазые и красивые. Констанция была намного старше меня; когда мы встретились, она была куртизанкой. Может показаться, что я испытывал к ней не более чем первую юношескую влюбленность, но она оказалась самой доброй и любящей женщиной из всех, каких я знал. Рядом с ней я ощущал покой и безмятежность. – Его голос стал еле различимым. – И страсть.

Неудивительно, что он утратил всякий интерес к женщинам, – ему принадлежало сокровище.

– По крайней мере, вам хватило смелости жениться на ней, хотя вы и знали, что родные сочтут этот шаг чудовищной ошибкой.

– Женившись на ней, я совершил самый разумный поступок в своей жизни. Жаль только, что это не пришло мне в голову раньше. Такая мысль возникла у меня, когда она уже умирала.

Ужаснувшись отчаянию, сквозившему в его голосе, она попыталась утешить его:

– И все-таки вы решились. Вам повезло найти друг друга, милорд.

Он тихо поцеловал ее в лоб.