Егерь выстроил в сторонке свой вооруженный бабский взвод. Командир цвел и пах в окружении выводка заботливых бабенок и, похоже, совсем не собирался расставаться с новоприобретенным гаремом.

Как только самые отчаянные из капкуэнов пытались к болотяницам приблизиться, людозвери сразу начинали тонуть в болоте. На ровном месте. Несчастных с жутким бульканьем затягивала трясина. Тогда капкуэны рвались налево через кикимор, чтобы успеть выбраться из «Сталинградского котла». Но кикиморы стояли насмерть, не давая гориллам ни шанса на спасение. Некоторые бабенки, видимо совсем оголодавшие, заманивали капкуэнов:

— Иди сюда, лохматенький! Я тя мелиорации научу!

У кого из чудовищ мозги еще оставались, те поворачивали назад. Остальные перли буром, возникая на зеленом пятачке мохнатыми волнами атакующих снова и снова…

— Вот вам! Вот! — Капкуэны вдруг начали валиться задними рядами на передние.

У них под ногами заскакали воинственные рыжие коротышки в кольчугах, а над полем боя раздался трубный глас моего папы:

— Я вам сейчас покажу кузькину мать! Забудете у меня, как мелочь по карманам тырить!

При чем тут мелочь? Как он будет объяснять обезумевшим страшилкам значение этого оборота? Но папу эти вопросы волновали мало, потому что он орал:

— Вперед, ребята! Отучим этих верзил беспорядки нарушать! — И снова капкуэны подрубленными снопами — шлеп-шлеп!

Лишь только из врагов сложился небольшой курган, как на его вершине нарисовался глава нашего шебутного семейства Гаврила Семенович Острожников и прокричал:

— Ну кому еще командирского тела?

В руках папа держал маленький щит, на голове высился остроконечный шлем, широкую грудь защищала кожаная кираса, а вид его боевого топора откровенно пугал.

— Фи, дорогой! — подлетела к нему мама на верховом драконе. — Твоя борода меня приводит в смятение. И не ори так грозно, а то наши мальчики из-за тебя смущаются!

— Конечно, милая! — рыкнул папа, прикрывая приличных размеров бороду щитом и норовя слинять обратно в битву.

— Я надеюсь, что ты подашь нашим детям хороший пример! — нравоучительно заметила мама и умотала снова плевать в капкуэнов огнем.

— Чтоб я еще раз по этим узким тоннелям полез! — пожаловался папа, почесывая латной рукавицей шатенистую гриву под шлемом.

Сейчас отец выглядел былинным русским богатырем. Такой же здоровый, светлоглазый и вспотевший.

В эту пору в небе закружился воздушный вихрь, из которого, как горох, посыпались странные полупрозрачные существа из схем и проводов. Представьте себе прозрачные трубочки, наполненные переливающимися огнями микросхемами. Представили? Скрутите из них человечка. Скрутили? Теперь приладьте сверху плоский LCD-монитор от компа и каким-то образом заставьте все это работать без электричества. В мониторах, кстати, сменяли друг друга воинственные рожи.

Один из пришельцев завис над капкуэном и показал ему оскаленную физиономию Рембо. Нелюдь упал как подкошенный. По-моему, скончался на месте сразу. От инфаркта. Утверждать не берусь.

Послышался вопль Тараски:

— Вирдутусы, покажем этим нубам, как плохо в левые стрелялки резаться! — И скок-скок по бошкам страшилищ! Да со спецэффектами!

Младшенький выглядел — словно сбежал из фантастического голливудского блокбастера про какой-нибудь «Кибертрон». Облегающий фиолетовый комбинезон красивого оттенка металлик, прозрачный шлем, легкое жужжание энергетического щита вокруг боевого костюма… Рост куда больше обычного. Супернавороченные приемы рукопашного боя, словно ему, как старичку Нео, кто-то загрузил их в Матрице.

В этом все его устремления. Он всегда себя таким мечтал видеть…

— Театр абсурда! — выпалил я. — Впрочем, когда на горизонте появляется наша семейка… — Вспомнилась Илона, и на сердце защемило.

Внезапно в середине поля провалился здоровенный пласт земли. Все замолкли, в ужасе отбегая в разные стороны.

Из проема донеслось знакомым звонким голосом:

— Кто ж так строит! Руки бантиком прорабу завязать и лишить на неделю водки!

Я когда это услышал, чуть вниз со стены не свалился!

— Этого не может быть! — исступленно твердил я, отказываясь верить во все происходящее. — Так не бывает! Это моя посмертная галлюцинация! Не бывает драконов, орков и гномов. Не бывает полупрозрачных существ с мониторами вместо головы!

Не бывает, чтобы все и сразу оказались в одном месте! И моя семья в чужом мире… Так просто НЕ БЫВАЕТ! И уж если этого не может быть никогда, то, как апофеоз абсурда, из-под земли возникает моя любимая сестренка и доводит все умы до белого каления. А еще коллективно взрывает всем мозг, причем практически не прилагая для этого усилий!

Громадный провал вдруг зашевелился, и с краю, который поближе к нам, выполз капкуэн с Илоной верхом. Очень злая и голодная тварь с оскаленными клыками, на толстой шее которой сидела, свесив ножки, моя сестра.

Илона сверкала многочисленными золотыми украшениями и пугала честной народ вздыбленными грязными волосами, примятыми массивной короной. Сестра напялила драные джинсы и черную футболку с золотистой надписью по диагонали: «Креатив века».

Инфаркту мне, инфаркту!

За этой парочкой, громко гавкая, вывалилась стая белых мохнатых собакевичей. Каждый из песиков размером с небольшого теленка.

И йаду!

— Что-то у меня лошадка стала великовата, — звонко всем сообщила Илона в щемящей тишине. — Как-то подросла в дороге. Вроде я ничего в багаж не сдавала, и у меня сроду не было «корзины, картины, картонки…».

Я громко смеялся, кашляя и припадая на каменный гребень стены. НУ, ИЛОНА!

— Илона! — заорал Кондрад. — Сейчас я тебе помогу! Не дергайся!

— Куда? — заозиралась сестра и вдруг поняла — где и на ком она сидит. Ой! — и тяжело набитой чем-то сумкой промеж ушей своему ездовому животному — бац! Бац! Еще раз хрюкнула — и опять раза три по черепушке вмазала. Что-то треснуло, сумка раздулась — и оттуда начали вылетать какие-то странные предметы.

Группа людей справа разразилась радостными криками. А! Кажется, не людей — богов! Точно, мне Сухлик их показывал.

Первым выпорхнул изящный золотой гребешок. Он, сверкая стразиками, полетел к прелестной блондинке-богине, которая устало прислонилась к рослому шатену с открытым располагающим лицом. Перекрутив хвост, красавица сделала высокую прическу и закрепила ее гребнем. Внезапно лик богини воссиял так, что я зажмурил заслезившиеся глаза.

За гребешком последовал комочек чего-то яркого и дымящегося… если б я посмел предположить, то сказал бы: это кусочек раскаленной лавы. Но нет! Сосед блондинки взял этот ком голыми руками и преспокойно сунул себе за широкий кожаный пояс! Как воск.

А дальше началось ускоренное выметывание кучи всевозможного барахла из Илониной сумки, и барахло это моментально находило своих хозяев. Я успел разглядеть ножницы, маленький кубок, стрелу, огромный зеленый трилистник клевера, прозрачный камешек, похожий на хрустальную каплю… даже большую мохнатую гусеницу!

Хозяева, получившие свои сокровища, радовались им, словно дети! Прыгали, скакали, обнимались друг с другом. Ну ей-богу, а еще взрослые люди!

Самым последним на свет появился какой-то загогулистый, переливающийся алым перламутром знак. Все боги, затаив дыхание, проследили за его «полетом над гнездом кукушки».

Знак рванул к Сухлику, который отмахивался от него всеми конечностями:

— Кыш, кыш, пошел отсюда! — Божонок повернулся к остальным и пожал плечами. — Сбрендил, наверно, от долгого сидения в сумке!

Боги как-то успокоились и перестали обращать внимание, тем более что Сухлик жульническим жестом незаметно смахнул этот знак в заплечную торбу.

В это время «лошадка» Илоны решила, что ей категорически не нравится всадник, и попыталась сковырнуть сестренку лапами.

— Руки нужно мыть! — рыкнула Илона и стукнула по грязным лапам какой-то светящейся палкой. Капкуэн окутался дымкой, на секунду пропал из вида, а когда туман рассеялся — Илона стояла на земле и с недоумением рассматривала миниатюрную копию страшилища, спрятавшуюся за ее ноги, размером со среднюю кошку.