Если с средиземноморского побережья в глубь Африки сахарный тростник проникал медленно, то в Новом Свете его ждало большое будущее. На только что открытые земли привез тростник Колумб: во время своего второго путешествия он доставил растение в Сан-Доминго. Впоследствии Кортес завез тростник в Мексику, где в 1531 году заложил и первую плантацию.

Местные племена, знавшие лишь мед малипоны, сладкий сок соцветий агавы и сахар из маиса, охотно восприняли новый сахаронос. В короткий срок он сильно распространился по Центральной и Южной Америке. Громадные пространства тростник занял на Кубе, где и теперь площади этой культуры едва ли не превышают ее исконные владения в Индии.

В Северной Америке тростник постепенно расселился по южной Флориде и Луизиане, а на Южно-Американском континенте — в основном по Аргентине. Особенно знаменит там тростником Тукуманский оазис, занимающий участок земли длиной в 100 миль, а шириной в 55 миль. Сахарным растением здесь занята половина всех земель, пригодных для возделывания.

В России начиная с XIV века неоднократно предпринимались попытки «приручить» тростник то на Нижней Волге, то в Закавказье, то в иных южных местах. Однако слишком суровый для такого теплолюба климат, а позже сильная конкуренция свеклы не способствовали успеху южанина.

В годы Советской власти пытались акклиматизировать сахарный тростник для производства отечественного рома (из тростниковой мелассы изготовляются лучшие марки этого напитка!). В поймах Сырдарьи, Амударьи и других рек Средней Азии дикий сахарный тростник распространен сплошными зарослями и выживает даже при 30-градусном морозе; решили здесь же испытать и культурные сорта. Опытные посадки были удачными. Весной высаживались черенки или целые стебли (зимой сохраненные в траншеях), а в ноябре — декабре уже собирали урожай.

Конечно, надлежало и самого неженку несколько закалить. Селекционеры всего мира изрядно потрудились над совершенствованием ведущего сахароноса. Между прочим, заботились о сохранении и увеличении воскового налета на стеблях (оказывается, он весьма небезразличен растению). Но больше всего, понятно, занимались количеством и качеством сахара в стеблях, устойчивостью тростника к неблагоприятным условиям погоды, болезням. В ход пошло и скрещивание одних культурных сортов тростника с другими и культурных форм с дикими видами.

Попытали счастья и в более сложных скрещиваниях, имевших целью влить тростнику «кровь» его далеких злаковых родичей: сорго, кукурузы и даже бамбука. «Попытка не убыток» — лишний раз подтвердили смелые эксперименты. Так и обживаются теперь на земле полученные в Индии и Китае гибриды сахарного тростника с сорго, кукурузой и бамбуками. Новые растения уже существуют, а твердого имени пока еще не имеют. Оказывается, бывает и такое в жизни растений. Пока еще точно не установлена и продуктивность новорожденных.

Знатоки утверждают, что сахарная голова рафинада — это своеобразная эмблема, герб сахара, но создавалась она тысячелетиями.

В Древней Индии не только жевали и сосали стебли тростника, но и получали из них сироп. После рубки стеблей отжимали сок и долго его кипятили и уваривали, все время снимая образовавшуюся накипь. Со временем научились осаждать твердые кристаллы сахарозы прибавлением известковой воды. Однако продукт получался мутный, горьковатый.

Немало пришлось поломать людям голову, пока был изобретен близкий к современному способ очистки, или рафинирования, сахара. Имя первого изобретателя история не сохранила. Некоторые специалисты считают, что это могло быть в период между VIII и X веками в Хузистане и Месопотамии, лежавших тогда на главном «сахарном пути» из Индии на Запад. Как раз там были обнаружены жернова и другие остатки самой давней «сахарной промышленности».

Тростник и свекла… Им человечество обязано значительным количеством энергии, работы. Часть этой могучей энергии возвращается к ее источнику — сахароносным растениям и непрерывно их совершенствует.

Поздней осенью, когда хлеба давно убрали, а по ночам стали прихватывать заморозки, дороги Киевщины вновь оказались во власти доверху груженных самосвалов.

— Последние дары везут, — удовлетворенно говорил Иван Васильевич Корзун, известный далеко за пределами области «голова» колхоза, — наш цукрувый буряк — сахарную свеклу. Воистину остатки сладки.

И чего бы ни касался в тот осенний день Иван Васильевич — все возвращался к свекле, и вскоре я почти не сомневался, что буряк «вполне достоин быть главным действующим лицом в солидном романе».

— Да разве лишь один председатель украинского колхоза столь большой почитатель нашего главного сахароноса, — сказал мне начальник управления Министерства сельского хозяйства СССР. — Ведь в нашей стране «северную сахарницу» возделывают на площади в три миллиона гектаров, что составляет несколько меньше половины всех полей, занятых этой культурой во всем мире.

Кроме Украины, ее растят на Северном Кавказе и в Башкирии, в Закавказье и в Сибири, Казахстане, Киргизии и даже на Дальнем Востоке.

Знаменитого американского растениевода Лютера Бербанка сахарная свекла восхищала как великолепный экспонат, на примере которого человек мастерски продемонстрировал «свои возможности побудить растение превзойти самого себя». С незапамятных времен в Закавказье, Малой Азии, Индии, у Средиземного моря и на европейских берегах Атлантического океана росли однолетние или многолетние растения с тонким, но сильно разветвленным и очень деревянистым корнем. (Впрочем, и теперь их можно там встретить все в таком же состоянии, как и в древнейшие времена.) 35–40 веков назад в междуречье Тигра и Евфрата один из этих сорняков обратил на себя внимание земледельца. Заинтересовал он его сначала пышной розеткой мясистых и недурных на вкус листьев.

С тех пор и обрел права гражданства один из древнейших лиственных овощей, сохранившийся, кстати, и до наших дней. Назвали его — мангольд. Около 3000 лет назад объявился он уже в Древней Греции, а затем — в Древнем Риме. В X–XI веках освоился мангольд и на землях Киевской Руси, откуда со временем распространился в Польшу, Литву и Западную Европу.

Не будь древний человек столь любознателен, да к тому же и ненасытен в поисках нового, может быть, сорняки, которые ботаники относят теперь к роду бета (то есть свекла), так и остались бы врагами полей. Но как только земледелец привык к новому зеленому другу, начал он размышлять: нельзя ли пустить в дело еще и его корни? Понятно, и здесь ничего не произошло «по щучьему велению». Долго трудились многие поколения, прежде чем появился корнеплодный овощ — столовая свекла. Как и лиственный собрат, был он создан тоже земледельцами Передней Азии. В Западную Европу столовая свекла пришла как трофей крестовых походов, а несколько позже перекочевала и к нам. С XIV века европейские селекционеры умножают ее сорта, а кулинары сочиняют все новые блюда.

Сахару в столовой свекле не слишком много — всего 6 процентов. Но «сахарный путь» человечества пролегал сквозь заросли этого овоща.

Выдающийся советский ботаник В. Л. Комаров любил говорить, что «мы не для того работаем, чтобы есть, а для того едим, чтобы работать». Сахар давно признан лучшим источником энергии для нашего организма. Это подлинный аккумулятор силы, ума, памяти, выносливости.

Не случайно люди с пониженной способностью реализации столь значительного источника энергии — диабетики — подвержены тяжелым страданиям. Впрочем, некоторые ученые склонны предполагать, что недостаток сахара отрицательно сказывается на развитии целых племен и народов, занимающих подчас обширные континенты. Коренные жители Австралии, например, не получали из своих лесов сочных сахаристых плодов, а дикого меда там недоставало.