Для глухой деревни в глубинах отнюдь не самого передового королевства Элли являлась персонажем, крайне далеким от среднестатистического. Причем отнюдь не в смысле внешности. Пока еще вполне стройная, с длинной русой косой и большими голубыми глазами, в целом она была недурна, но по высоким стандартам – совершенно ничего особенного. Единственное, что всегда привлекало к ней внимание (главным образом местных жителей), так это полное несходство с собственным отцом – высоким, здоровым и очень смуглым мужиком. Мать Элли умерла родами, так что докопаться до правды было затруднительно даже для самых выдающихся мастеров сплетни… Зато недостаток внешней выразительности Элли с лихвой компенсировала другими качествами. Например, в отличие от подавляющего большинства сверстниц она обучалась грамоте в школе при местной церкви. Притом мельник, всю жизнь полагавший, что бабу лишние знания только портят, вынужден был уступить напору своей совсем еще сопливой дочки. Дальше – больше, она успешно сопротивлялась многочисленным попыткам родителя привить ей столь необходимые для будущей хозяйки навыки по приготовлению пищи и уходу за скотиной, а вместо этого коллекционировала байки про Большой Мир (и несмотря на ограниченность источников, знала их едва ли не побольше Джерри). Общество других девочек с их куклами и прочей дребеденью Элли презирала, с ранних лет явно отдавая предпочтение молодым людям. Но в то же время и в мальчишеских забавах не участвовала – если говорить прямо, она набивала руку в провоцировании ухаживаний и регулировании дальнейшего их протекания.

Однако сказать, что у Элли уже сложился четкий жизненный план, которому она следовала с завидной последовательностью, было бы явным преувеличением. Конечно нет, она элементарно стремилась делать то, что ей нравится, и полагалась на интуицию. Очень развитую – Элли умела и пококетничать, и покапризничать, и проявить решительность точно в соответствии с требованиями момента. Поэтому не стоит удивляться, что послеобеденную кружку кваса (при виде которой Джерри невольно поморщился – пивко порадовало бы куда сильнее) Элли сопроводила донельзя прямым вопросом:

– Так тебя Эрик послал?

Трактирщик испытывал заметное облегчение, но соображалка включалась с трудом, а посему пришлось промычать нечто подтверждающе-нечленораздельное и в свою очередь поинтересоваться:

– А папаша твой где?

– Не знаю. Он чего-то забыл сегодня доложиться.

Джерри, как и большинство людей, любил посмеяться над другими, но с трудом воспринимал шутки в свой адрес, потому ответил хмуро:

– А зря. Хотелось бы ваще-то узнать…

Элли, убиравшая посуду со стола, перебила его очень резко:

– Так ты о том и спрашивай, про что хочешь знать! Вчера сюда гонец из баронского замка притащился, а сразу после отец запретил мне из дому выходить. Это?

– Угу, – кивнул Джерри, теряясь все больше. Он прежде мало общался с Элли, и она никогда не производила на него впечатления своими умственными способностями. Кроме того, нечто в ее тоне подсказывало, что решение мельника явно не пользовалось здесь популярностью. Хорошо, казалось бы, для успеха его нынешней миссии, но трактирщик почему-то совсем не радовался. И спроси, почему, вряд ли смог бы ответить.

Хотя, по сути, это просто. Джерри необычайно любил ощущение, будто он управляет событиями, а в случае с Элли ничем таким и не пахло. В частности, вчерашний первоначальный план – поссорить Элли с Эриком – сейчас выглядел чистейшей фантазией, да и вообще непонятно становилось, как к делу подступаться. Заливать всякие красивости как будто бесполезно, а сказать просто: «Знаешь, мы тут с Эриком надумали тебя похитить. Ты как на это смотришь?» – тоже не казалось хорошим ходом.

Между тем Элли ничего ждать уже не хотела. Закончив прибираться, она села за стол напротив Джерри, подперла ручкой подбородок, критически осмотрела собеседника и кисло улыбнулась.

– Слушай, ежели ты не знаешь, чего сказать, то лучше уж говори прямо как есть. Не тяни, легче не станет.

– Ладно. – Джерри хлебанул большой глоток кваса, утер рот тыльной стороной ладони, вздохнул и решился: – Короче, дело обстоит таким образом: родители усылают Эрика в армию. Завтра утром. Но есть мысль уехать сегодня вечером… э-э… вместе с тобой.

Больше всего Джерри поразило отсутствие какой бы то ни было реакции. Ни обморока, ни слез, ни гнева – тишь да гладь.

– И у кого же есть эта самая мысль? – поинтересовалась Элли.

– У ме… – Джерри прикусил язык и быстро исправился: – Ну, у Эрика, конечно.

Но было поздно – Элли кивнула и улыбнулась с неприкрытой издевкой.

– Чудесно. Я поняла. У него, у тебя. Может, еще у кого?

– Ну да. У Бугая.

– Надо ж! – Элли искренне удивилась наличию в арсенале Бугая такого приема, как мысль, и отвернулась к окошку.

В этот момент Джерри готов был побиться об заклад на что угодно: их дело швах. Представлялось очевидным, что перспектива расставания с поклонником не вызывает у Элли сердечного расстройства, а сам трактирщик разговор запорол напрочь… Но Элли сразила его еще раз:

– Я согласна. Только ты теперь рассказывай все сначала.

Джерри полностью утратил ориентацию и действительно принялся выкладывать с начала, успев выболтать про черных, волшебника и прочее, прежде чем вспомнил, с кем и зачем он разговаривает. Однако Элли продолжала хранить спокойствие, и он быстренько перешел непосредственно к похищению (или, наверное, уже правильнее называть – побегу). Но тут его прервали – домой вернулся мельник. Причем нельзя сказать, что момент был особенно неподходящий (как говорится, это был просто момент), тем не менее от одного взгляда на мрачное лицо хозяина Джерри почувствовал себя крайне неуютно – все-таки его приятельские отношения с Эриком ни для кого в деревне секретом не являлись.

Здесь Джерри мастерски взял реванш за проваленную часть беседы – он мгновенно придал лицу самое лучшее смущенно-дурацкое выражение, бросил короткий взгляд на Элли, кашлянул и заговорил, ровно когда мельник стал открывать рот:

– Здравствуйте, мастер Годфри! С праздничком вас! А я вот тут зашел вашу дочку на гулянье пригласить…

Джерри был уверен, что тут его перебьют, и не ошибся:

– Никуда она сегодня не пойдет! – даже не пытаясь изображать вежливость, отрезал мельник, и Джерри исполнил все прекрасно. Сморгнул разок-другой с недоумением, еще раз глянул на Элли – подольше и повнимательнее – и вздохнул:

– Нет так нет. Ну, может, завтра?

Ход мыслей мельника оказался нарушен, и он впервые перенес внимание на свою дочку – та, никоим образом не прореагировав на приход родителя, в свою очередь смотрела на Джерри, так сказать, не без интереса…

– Хм. А ты чего скажешь? – Мельник решил сразу проверить наблюдения и получил обнадеживающий результат: Элли чуть зарделась (а покраснеть в нужный момент – это целое искусство) и, не поворачивая головы, огрызнулась:

– Нет, я лучше дома посижу! Ты же знаешь, как я это люблю!

Несмотря на внешнюю грубость, мельник был мужик смекалистый, а его любимой математической операцией было сложение. Поэтому вполне естественно, что он не устоял перед соблазном (как и Джерри вчера) сложить мельницу с трактиром. Получившаяся сумма впечатляла настолько, что ему стоило большого труда сохранить суровость хотя бы для вида:

– Ну, это уж вы сами решайте. А ты, Джерри, завтра и заходи.

Тут крыть Джерри было нечем, разве что изобразить легкую обиду перед уходом, но едва он поднялся из-за стола, Элли пришла ему на выручку, спросив с явным вызовом:

– А что, разговаривать мне уже тоже нельзя? Не только из дома выходить?

Все еще находясь во власти математики, мельник не стал настаивать – ругань с дочкой и без того ожидалась нелегкая, да и Джерри обижать не следовало (тот ведь парень самолюбивый – всем известно)… Так что буркнув нечто неразборчивое насчет ужина, хозяин попросту скрылся в глубинах дома.

Молодые люди внимательно послушали удаляющиеся шаги, но Элли на всякий случай сходила проверить дверь и, вернувшись, негромко сообщила: