Во время пребывания в Англии у Серовых возникла проблема с валютой. Очевидно, они быстро истратили большую часть той суммы, которая выдается туристам. Я дважды ссужал их — сначала двадцатью, а потом тридцатью фунтами. Поначалу супруга Серова отказывалась принимать от меня деньги, но потом согласилась, сказав при этом, что в Москве ее муж найдет способ вернуть мне их долг.

Она хотела купить своим внукам качели, но, когда узнала, сколько они стоят, а главное — сколько весят, отказалась от этой затеи и попросила меня раздобыть их чертежи, по которым ее мужу на одном из московских заводов изготовят точно такие же.

Зная, что возвращаться на родину они будут морем, я вызвался купить им эти качели. Однако жена Серова решительно отвергла мое предложение и попросила взамен купить что-нибудь для ее супруга, например электрическую бритву.

Лишних денег, тем более фунтов, которые я получил на карманные расходы, у меня не было. Сувениры и подарки, купленные мною для Серова и его семьи, были оплачены нашим лондонским резидентом за счет средств, выделяемых ему на представительские расходы. Семья Серова отбыла из Англии на советском теплоходе, и я был безмерно счастлив, что их пребывание в Лондоне оказалось вполне благополучным.

По возвращении в Москву я несколько раз навещал Серовых. Живут они на улице Грановского, 3, во втором подъезде в квартире 71. В ближнем Подмосковье у них прекрасная дача. Они угощали меня ужином и выпивкой. При первом же визите я подарил генералу электрическую бритву и несколько пластинок с записями русских и цыганских песен и романсов в исполнении Лещенко и Вертинского, необычайно популярных в то время. В Советском Союзе достать их записи почти невозможно — настоящий раритет. Позже, когда мы с дочерью Серова Светланой встретились наедине, она сказала, что ее отец очень доволен моим подарком и теперь почти каждый вечер слушает полюбившиеся ему пластинки.

Здесь, в Советском Союзе, певцы-эмигранты, электрическая бритва, французские духи и туалетная вода считаются пережитком капитализма. Однако это обстоятельство нисколько не смущает высоких начальников и их семьи. Им было наплевать на то, что могут подумать о них простые люди.

Перед отъездом в мою следующую зарубежную командировку я для получения инструкций снова был вызван к Серову. Тогда он сказал, что очень доволен моей работой, пожелал мне успешной поездки и попросил зайти к нему домой — как он выразился, «для получения дополнительных инструкций от его супруги». Когда я тем же вечером пришел к Серовым, его жена вручила мне длинный список того, что мне надлежало купить для нее в Париже, а генерал попросил привезти ему легкую теннисную куртку. Они, в свою очередь, презентовали мне несколько баночек черной икры и предложили на дорогу батон копченой колбасы. Икру я с благодарностью принял, а вот от дефицитной колбасы вежливо отказался.

Пережитки капитализма присущи всем, особенно тем, кто любит хорошие вещи. «У нас в Советском Союзе есть все, и лучшего качества, чем на Западе», — обычно говорим мы. Однако все лучшее мы привозим из-за границы. Даже нижнее белье, которое жены Серова и Чураева просили меня им привезти. Одна из них хотела, чтобы я купил ей в Лондоне или Париже такие элементарные вещи, как чулки, колготки, записные книжки, одеколон, парфюм, электрические бритвы, батарейки для транзисторов, ручки-самописки, коньяк, грампластинки, свитера, рубашки, шарфы и много чего еще. Только в последние две командировки мне дали списки, насчитывавшие более ста наименований самых различных вещей.

Вот такое у нас «социалистическое общество», в котором почти ничего нет! Но при том, что у нас не хватает даже таких простых товаров, как чулки или шарфы, стало привычным повторять: «Все у нас есть, и если это все советское, значит, самое лучшее». Для членов Центрального Комитета, маршалов и генералов, а также для их семей все закупается за рубежом, причем действительно самое лучшее. А как быть с ночными клубами и ресторанами? Их-то в Москву не привезешь. Конечно, у нас есть свои роскошные рестораны, где и накормят, и обслужат по высшему разряду, но вход в них для простых людей закрыт.

Во время второй поездки в Лондон я купил много подарков для Варенцова и его семьи. Для генерала Смоликова, начальника отдела кадров, я привез две самописки, бумажник, несколько флаконов духов и игральные карты. Особенно ему хотелось иметь заграничные карты, поскольку он — страстный поклонник преферанса (русская карточная игра). По просьбе супруги Гвишиани я привез ей духи, пудру, губную помаду, сигареты, игральные карты и много других вещей, а для Руднева, председателя комитета, — несколько двенадцативольтовых батареек. Как видите, в числе тех, кому я должен был делать подношения, оказался и самый главный начальник, призванный руководить научно-техническими исследованиями в нашей стране. Многим из отъезжающих за границу он заказывал привезти обычные батарейки! И это понятно, в Советском Союзе их днем с огнем не сыскать. Думаю, что одно уже это свидетельствует о существующем в нашей стране дефиците, в противовес тому, что мы можем показать иностранным специалистам.

В 1961 году, находясь в Англии и Франции, я должен был выполнять задание ГРУ — собирать информацию научного и военного характера. Однако в связи с тем, что меня назначили старшим группы, свободным временем я не располагал и активного участия в оперативной, как мы ее называем, работе, не принимал. Мне удалось установить деловые контакты, завести знакомства, собрать литературу, которая могла заинтересовать Главное разведывательное управление, и т. п. В Англии и Франции нашу делегацию принимали очень хорошо. Там я познакомился со многими интересными и очень перспективными специалистами как в области науки, так и бизнеса.

Меня не переставало удивлять то, как легко и непринужденно эти люди общались с нами. В Турции же — единственной стране, в которой мне довелось до этого побывать, — я постоянно ощущал, мягко выражаясь, весьма сдержанное отношение местных жителей к советским людям. К тому же местная полиция не оставляла меня своим вниманием — буквально следовала за мной по пятам. Англичане же и французы свободно общались со мной, приглашали к себе домой, в рестораны и в конторы фйрм. Этим я был буквально поражен, поскольку в Военно-дипломатической академии нам много рассказывали о спецслужбах этих стран. Но, оказавшись, наконец, там, я увидел собственными глазами, как естественно и непринужденно ведут себя иностранцы. К тому же ни в Англии, ни во Франции я ни разу не заметил за собой слежки.

О пребывании нашей делегации не было упомянуто ни в британской, ни во французской прессе, а те, с кем я общался, принимали меня за такого же бизнесмена, как они сами, считали, что я — представитель советской торговой фирмы. Неужели англичане и французы столь наивны? А может, в СССР специально насаждалось мнение, что все иностранцы — шпионы, а жизнь простого человека на Западе — сущее мучение? Ответа на этот вопрос я так и не нашел. Он мучает меня по-прежнему.

Дополнительная информация

Отдел внешних сношений ГККНР

Его начальник — Михаил Федорович Качалов, офицер КГБ, долгое время работавший в Италии заместителем резидента КГБ. Официально числился вторым секретарем советского посольства в Риме.

Заместитель начальника — я, Олег Владимирович Пеньковский, полковник ГРУ.

Далее следует краткий список других сотрудников ГРУ и КГБ, известных мне по работе в нашем управлении.

Юрий Борисович Тихомиров — старший специалист (начальник протокольной службы), сотрудник КГБ, специализирующийся на Америке. Хвастает связями с американцами, которые он установил, работая в Сирии.

Иван Петрович Рыбаченков — старший специалист, сотрудник ГРУ по военной разведке с большим опытом оперативной работы.

П.Н. Ульяненко — специалист, капитан КГБ, работавший в Лондоне около двух лет. Очень нервный человек.

Георгий Иванович Суворин — специалист, капитан третьего ранга, сотрудник ГРУ, в настоящее время привлекается для выполнения специальных заданий. Его часто вызывает генерал Рогов.