Армия Восточной Германии готова к военным действиям всего процентов на восемьдесят. Но мы все равно опасаемся ее. Один мой приятель, служащий в Германии, говорит, что немцы, особенно гражданское население, относятся к нам враждебно. Он считает, что и на немецких военнослужащих ни в чем полагаться нельзя, так как почти половина их тоже настроена по отношению к нам враждебно.
Из того, что мне известно по роду собственной деятельности в комитете и Главном разведывательном управлении, можно сделать вывод: отношения Советского Союза с Китаем день ото дня становятся все хуже и хуже.
И виной тому не только наши идеологические разногласия. Дело дошло до того, что мы начали вести в этой стране активную разведывательную работу и почти перестали называть ее Китайской Народной Республикой.
Любопытно проследить, как мы именовали соседнее государство на разных этапах развития наших отношений. Поначалу это был «Великий Китай», затем — «Китайская Народная Республика», а теперь — просто «Китай». Я нисколько не удивлюсь, если мы вдруг станем называть китайцев, как при царе, «соленоухие чинки» или «чинки с косичками». Сразу после революции 1917 года мальчишки на улице бежали за каким-нибудь китайцем, крича: «Эй, Ходя, соли надо?» А тот обычно отвечал на вопрос вопросом: «А тебе советской власти надо?»
Разведработу в Китае мы ведем в строжайшей тайне, и сотрудники наши действуют там предельно осторожно. Недавно из Центрального Комитета КПСС нам поступили указания активно собирать в Китае информацию о внутреннем положении страны и о ближайших планах ее руководства.
Почти вся разведработа в Китае осуществляется нашими «соседями», КГБ, который несет ответственность за все разведывательные мероприятия, проводимые в странах так называемого социалистического лагеря. Хрущев хочет знать точно, кому из «наших друзей» можно полностью доверять, а кому — нет. Хрущева особенно интересуют настроения и деятельность молодого поколения в руководстве Коммунистической партии Китая. Хрущев и наши лидеры понимают, что старый и больной председатель Мао неминуемо уйдет со своего поста, а на смену ему придет новое партийное руководство страны, которое, как надеется Хрущев, откажется от троцкистской идеи всемирной революции, неизбежности новой мировой войны и снова проникнется уважением к Советскому Союзу, первому в мире государству рабочих и крестьян. Он уверен, что новое китайское руководство будет больше озабочено тем, как прокормить и одеть свой народ, нежели всемирной революцией.
Идейные разногласия с «китайскими братьями» настолько обострились, что наши отношения с ними резко ухудшились даже на дипломатическом уровне. Когда Хрущев выступил с разоблачением культа личности Сталина и его преступлений, китайское руководство с ним не согласилось и посчитало, что он допустил непоправимую ошибку. Китайцы заявили, что Хрущев своей политикой не только нанес сокрушительный удар по строительству коммунизма в СССР, но и предал интересы мирового коммунистического движения. В 1960 году на встрече представителей коммунистических и рабочих партий, съехавшихся в Москву по случаю празднования сорок третьей годовщины Великой Октябрьской революции, китайская делегация выдвинула этот вопрос на обсуждение. Тогда между Хрущевым и Лю Шаоци возникла острая полемика. В какой-то момент Хрущев в порыве гнева заявил, обращаясь к нему с трибуны: «Если вам так нужен Сталин, можете взять его себе. Забирайте его труп с гробом в придачу!» На обсуждение советско-китайских разногласий по вопросам мирного сосуществования, неизбежности войны и внешней политики Советского Союза ушло три четверти всего времени, предусмотренного для этой встречи программой проведения торжеств.
Усилия всех участников встречи были направлены на предотвращение разрыва между компартиями СССР и Китая. В какой-то степени это удалось. В ряде спорных моментов китайцы остались при своем мнении, однако по некоторым вопросам путем взаимного компромисса стороны все же пришли к «взаимопониманию».
Несмотря на то что в принятой декларации упоминалось о расхождениях во взглядах только по вопросам тактики и стратегии, разногласия по всем остальным вопросам оказались настолько глубокими, что надежды на их преодоление уже не оставалось.
Позже по итогам этой встречи Центральный Комитет КПСС подготовил специальное закрытое письмо, которое было направлено во все первичные партийные организации, и только члены Коммунистической партии Советского Союза имели право с ним ознакомиться.
После юбилейной встречи отношения между КПСС и КПК еще более обострились. Китайские «товарищи» (мы все еще продолжаем их так называть) не только открыто заявили, что КПСС не может более считаться лидером международного коммунистического движения, но бросили нам откровенный вызов. Они начали активно пропагандировать свои взгляды, стараясь заручиться поддержкой коммунистических партий других стран в своей идеологической борьбе против КПСС и лично против Хрущева.
С подобной ситуацией наше партийное руководство столкнулось впервые. При Сталине все зарубежные компартии находились под жестким контролем партийных лидеров СССР и танцевали под их дудку. Поэтому, когда в 1956 году вспыхнула венгерская революция и произошли известные события в Польше, наше руководство попросту опешило — в течение нескольких дней никто не знал, что следует делать, какие принимать меры. Некоторые предлагали немедленно подавить революцию в Венгрии (в СССР ее назвали «контрреволюцией») любыми доступными способами, другие выступали против принятия жестких мер из-за боязни осложнить ситуацию и спровоцировать расползание революции по другим странам социалистического лагеря. Вот тогда и наступило время для китайских товарищей учить нас, что и как следует делать. Позже Хрущеву конечно же пришлось поблагодарить их за советы, но нетрудно себе представить, какой он при этом испытывал стыд. Он просто был вне себя от ярости.
Интересно отметить, что Хрущев идет на все, вплоть до обмана и интриг, в надежде, что китайцы в конце концов пойдут на попятную, поскольку без советской экономической, технической и прочей помощи их политика «большого скачка» просто захлебнется. А Китай в настоящее время нуждается буквально во всем, «от деревянной сохи до доменной печи». Поэтому в Центральном Комитете идут споры по поводу правомерности позиции Хрущева. Насколько мне известно, мы уже свернули, а по некоторым статьям и вовсе прекратили поставки в Китай, поскольку наши лидеры считают, что китайцы нам за них заплатить не смогут, а расходовать на них свой золотой запас и поставлять им оборудование бесплатно не имеет смысла.
Другой очень важный вопрос: «Кто же лучший марксист-ленинец, Хрущев или Мао Цзэдун?» После смерти Сталина Мао решил, что он гораздо лучше разбирается в вопросах претворения в жизнь теории марксизма-ленинизма, чем Хрущев и остальные лидеры КПСС, и поскольку всю свою жизнь был профессиональным революционером, то и возглавить международное коммунистическое движение должен не кто иной, как он. Мао считает нынешнее советское руководство, и особенно Хрущева, политиками-временщиками, которые стали коммунистическими лидерами по чистой случайности, так как не имеют на то никаких данных. Он считает, что, не обладая опытом революционной борьбы, они не имеют права возглавлять международное революционное движение.
Сам я к Китаю никакого отношения не имею, но у меня много друзей в ГРУ и в Комитете по координации научно-исследовательских работ, которые по работе напрямую с ним связаны. Один из моих друзей, живущий по соседству, работает в Министерстве легкой промышленности и восемнадцать месяцев провел в Китае. Он говорит, что тех дружеских отношений с китайцами, которые существовали когда-то, уже нет и в помине. Большинство наших представителей в КНР живут изолированно, и отношение к ним со стороны китайцев нельзя назвать дружелюбным. У советских инженеров и техников уже нет морального стимула участвовать в становлении их промышленности, поскольку китайцы недостаточно образованны, не обучены и, более того, не питают к советским специалистам никакого уважения. Кроме того, они, даже сами того не сознавая, относятся к нашим людям с подозрением и при любой возможности стараются унизить их или просто проигнорировать их указание.
