Генсек был человек с юмором, по-доброму ухмыльнулся и погрозил нам пальцем с высоты правительственной ложи.

Вскоре по Москве пошёл гулять анекдот про извинения работников Микояновского мясокомбината перед генсеком за выпуск «сраных сосисок».

А ноги-то росли с хоккейного матча!

Не могу не дополнить, для «форсу бандитского», как говаривал Жеглов, про столь любимые мною – надеюсь, я не одинок – сиськи.

Брежнев частенько вместо «систематически» говорил «сиськи-масиськи».

Поэтому развесёлые подруги хохмили – У нас сиськи, не масиськи – с лошадиные пиписьки!

Так что, говоря о сиськах, мы невольно отдаём дань памяти Леониду Ильичу.

Самое первое телевизионное событие, которое помню – это похороны Кеннеди.

Центральное телевидение СССР впервые в истории организовало прямую трансляцию из США, и мы смотрели эти похороны в прямом эфире.

Хрущёв шёл в процессии за гробом американского президента, и мне показалось, что вид у нашего генсека был очень расстроенным и печальным.

А примерно за год до этого, в августе 1962 года «сарафанное радио» разнесло по Москве невероятный слух.

В “Лужниках” финал Кубка СССР по футболу, «Шахтёр» Донецк – «Знамя Труда» из Орехова-Зуева.

Забив два быстрых гола в начале игры, горняки выиграли почётный трофей.

Команда из Орехово-Зуево была не простая, один из старейших клубов России был основан в 1909-ом году английскими работягами, работавшими на мануфактуре Морозова.

В том сезоне команда катком прошлась по сетке Кубка, выбив московский «Спартак» и лишила возможности команду Симоняна сделать золотой дубль.

Но самое главное началось после Финала.

На матч приехало несколько десятков тысяч болельщиков клуба «Знамя Труда».

Точное количество не знал никто, но говорили о примерной цифре в 50–60 тысяч человек.

Надо ли говорить, что по большей части это были разнузданные и практически в жопу пьяные люмпен-пролетарии.

В те годы пиво в Луже было в свободной продаже, а водяру несли на матч в таких количествах, что ближайшие пункты приёма стеклотары перевыполняли план на месяц вперёд.

И вот после матча эта огромная толпа работяг – экстремистов ринулась на Красную Площадь, как их туда пропустили менты, да ещё и в таком количестве – загадка.

И откуда у них взялись пузырьки с чернилами, которые они стали дружно метать в Мавзолей дедушки Ленина – история об этом умалчивает.

Учинив на главной площади страны страшный погром, болельщики рассеялись по городу, а часть вернулась в Орехово-Зуево на автобусах, откуда они благополучно прибыли в день игры.

Говорят, что Мавзолей закрыли на реконструкцию на несколько дней, а мусорское начальство оказалось просто не готово к такому повороту событий.

Но самое интересное, что интернет об этих событиях молчит, как партизан – и «Гугль» и «Яндекс» и «Рамблер».

А вот «старички-боровички» под табло в Луже красочно описывали этот незабываемый день во всех подробностях, а 11-го августа каждого года отмечали, как Красный день календаря. Они называли этот день «Днём экстремиста».

Отмечали тройными и ударными дозами водки, пива, воблы и крупными кусками нарезанной колбасы «Докторская».

Причём с каждым годом события у них обрастали новыми подробностями, вплоть до того, что сам Никита Сергеевич выходил успокаивать разъярённую толпу и обещал разобраться с продажными судьями и недружелюбными горняками.

А два брата-погодка лет шестидесяти, из тех, что могли ещё запросто сказать Старостину:

– Эй, Коля – когда же играть то будем, а? – даже получили в честь этого события погонялова – Орехов и Зуев.

Уж больно сильно они напивались в тот день, 11-го августа, причём из года в год, хотя и не в этот день тоже…

Много лет спустя я тоже стал экстремистом.

Экстремизм был всегда.

Например – матч с «Динамо» Киев, в мой день рождения.

Закрытие всемирной Универсиады в Москве 25-го августа 1973-го года. Спартак победил, что тут началось!

После игры было перевёрнуто несколько машин и газетных киосков, толпа рыл в семьсот прошла гребнем по направлению к Комсомольскому проспекту. Зажжённые из газет факелы бросали во все стороны, возникали лёгкие локальные пожары.

Стычки с мусарней повсеместно. Драки и мордобой.

И это было при Брежневе, в годы застоя!

Об этом не писали, и не могли писать ни в какой прессе.

Тогда мне это очень нравилось, с удовольствием принимал в этом участие. Не жалею ничуть!

«Всякому овощу – своё время».

Всегда были и будут люди, которые осуждают или оправдывают это.

Это жизнь – переоценка ценностей – как говаривал старина Фрейд.

Экстремизм был всегда, Орехов и Зуев это очень чётко понимали.

Аксиома.

У родителей были чудесные друзья. Семейная пара врачей-стоматологов. Мы часто бывали у них в гостях, а те были очень дружны с Муслимом Магомаевым.

И частенько уговаривали Муслима Магометовича сесть за семейный рояль.

Я заворожено слушал «Вдоль по Питерской», популярность его тогда была безгранична.

А дома хранил в качестве реликвии обложку от пластинки с автографом Большого Певца и Композитора.

Однажды Магомаев помог мне попасть на хоккей, ну, как помог…

Октябрь 1970 года, второй финальный матч за Кубок европейских чемпионов по хоккею, ЦСКА – «Спартак» (Москва).

Первый матч «Спартак» выиграл, всё решала вторая игра.

Ажиотаж на этот матч во Дворце спорта «Лужников» был страшный.

На игру накануне мы каким-то чудом попали, а на вторую билеты достать было практически невозможно.

В левом крыле Большой спортивной арены была специальная касса, где продавали билеты по брони ЦК партии, МГК КПСС и прочих КГБ СССР.

Там сидела кассирша с добрым лицом Эльзы Кох и причёской Людмилы Зыкиной.

Перед ней был список с фамилиями всех этих лиц гражданской наружности.

Подходит солидный дядя в норковой шапке и с мохеровым шарфом наперевес, говорит фамилию и до кучи тычет красную, как кровь невинного младенца, съеденного Олегом Ивановичем Романцевым, ксиву в узкое окно-амбразуру.

Тётя ведёт наманикюренным пальцем по списку и с остервенелым чувством глубокого удовлетворения вычёркивает фамилию Задрищенко.

Про эту кассу знали многие, но как там взять билет?

Аккурат за час до игры подходим с другом к кассе и начинаем давить косяка в сторону вожделенного списка. Но фамилий не видно, да и ксивами ещё не обзавелись по малолетству.

На хоккей хочется попасть так, что сверлит аж в поджелудочной железе и сводит палец на левой ноге, как при виде красавицы Милен Демонжо в легендарном фильме «Фантомас».

Друг толкает меня прямо на амбразуру кассы и шепчет в ухо:

– Ты же похож на Магомаева – соври чего-нибудь.

– Дайте два билета на фамилию Магомаев, – отмороженно говорю я прямо в причёску тёти Эльзы.

– Такой фамилии нет – а ты вообще кто такой? Хулиган?

Лицо фрау Кох принимает неприятный коричневый оттенок и сереет, как шинель мусора, дежурившего у кассы.

– Я – племянник Магомаева!!!

– Похож… и правда, – а документы у тебя есть?

– Да мы же ещё школьники, тёть!

– Ну ладно… мой любимый певец, повезло вам…

– Тут один товарищ звонил, что не придёт – отдам я тебе два его билета, – лицо кассирши в минуту становится похожим на Софи Лорен.

Мусор заглядывает к нам через плечо, но сгрузив последнюю пятёрку, дрожащими от радости руками, мы уже бежим в сторону Дворца Спорта.

Надо ещё успеть попить пивка…

Неуловимое сходство с великим певцом ещё сослужило мне добрую службу. Перемахнув на десяток лет вперёд, мы окажемся в предолимпийской Москве, дорогой читатель.

Жизнь свела меня с одной компанией, это были приёмщики багажа с Казанского вокзала.

Здоровые мужики старше меня лет на десять.