Лёшка сидел уже третьи сутки в подвале дома, прячась от ментов. Место это облюбовал ранее, в подвале было тепло, он имел несколько выходов, что давало возможность скрыться от милиции. Заранее сделал здесь топчан из досок, которые взял из сарая, где хранились дрова у Мишкиных родителей, взял старую отцовскую шубу. Запах, исходящий от неё, напоминал ему родной дом, где он жил с родителями.
Мишка, друг детства, один раз в день приносил ему что-нибудь пожевать. Вот и сегодня он принёс бутерброд и сказал: «Лёшка, пока сиди здесь, тебя ищет милиция».
Всё бы ничего, но донимали крысы, особенно когда засыпал, да и сном это не назовёшь: проваливался в забытье, и тут же крысы заползали на него. Тогда он подскакивал и ногой разгонял их. Долго после этого не мог заснуть. Лежал с открытыми глазами на топчане, а мысли уходили в далёкое прошлое — детство, хотя прожил на грешной земле всего 15 лет.
Отец с матерью пили вместе, в пьяном угаре дрались, мать вечно ходила с синяками на лице. При их драках он убегал к соседям. Мишкина мама, тётя Маша, молча кормила его домашними пирожками. Он их уплетал, а она, стоя за его спиной, молча вздыхала. Мишкин папа, дядя Стёпа, не раз приходил к его родителям, уговаривал, стыдил их, но всё бесполезно. Когда Лёшке было семь лет, пьяный отец замёрз под забором, вскоре по пьяни умерла и мать. Мишкины родители хотели забрать его в свою семью, но злая тётка — чиновник не дала этого сделать. Его определили в детский дом в одном из районов области. Лёшка слышал, как дядя Стёпа говорил: «Этой тётке нужна его квартира для своих родственников». Квартиру его семьи отдали новым жильцам. Дядя Стёпа им сказал, чтобы вещи из квартиры сносили к нему в сарай. Из этого сарая он и взял шубу, на которой спал в подвале.
В большие холода Лёшка жил в детском доме, а как становилось тепло, убегал в свой родной район в городе. С Мишкой у них продолжалась дружба, но его родители попросили: «Постарайся не приходить к нам, потому что при каждом твоём побеге из детского дома к нам приходит чиновничиха с милицией, угрожает и шумит так, чтобы слышал весь дом, позорит нас».
При очередном побеге из детского дома он познакомился на базаре с двумя такими же пацанами, по возрасту они были сверстниками. Руководил ими «Бугор», такая у него была кличка. Вечером они привели его и представили «Бугру», он старше и физически здоровее их. Осмотрев Лёшку с ног до головы, «Бугор» зачислил его в команду «малых». Обучал он «малых» жизни на земле: «Все воруют и живут припеваючи, мы тоже будем воровать». «Бугор» продолжал: «Прежде чем идти на этот промысел, сдайте экзамен. Надо поработать на вокзале, собирать бычки-окурки, затем разобрать их, табак сложить в бумагу и принести мне». В назначенное время они приносили ему табак. «Бугор» из клочка от газеты делал самокрутку, набивал табаком, прикуривал и давал каждому пацану затянуться. Когда очередь дошла до Лёшки, он сделал затяжку табачного дыма, голова поплыла, его стало тошнить. Видя это, «Бугор» сказал: «До попы достало». Эти уроки приучили всех пацанов к табаку.
Через месяц «Бугор» стал обучать их, как работать тройками. Он всех распределил на группы и сказал: «Тройками будете работать на базаре, на квартирных кражах, и если потребуется, то и по более серьёзным грабежам». Он доходчиво объяснял им: «Работаете на рынке. Один ворует, второй наблюдает за первым. Если за ним погоня, в условленном месте дожидаешься первого, как правило, за углом, первый отдаёт краденое, и второй убегает, а за следующим углом передаёт краденое третьему. Если задерживают первого, что часто бывает, при нём краденого нет, и его или сами граждане, или менты отпускают».
Лёшка вспоминал: в связи с его шустростью, спокойствием и умением писклявым голосом разжалобить граждан, а также с его худобой «Бугор» отвёл ему первый «номер». «Бугор» напутствовал: «Каждый из вас должен иметь кликуху, по имени друг друга не называть». Мы тут же определились: Лёшка — Лев, Геннадий — Геша и Сергей — Серый.
После обучения и инструктажа группа первый раз вышла на рынок. Лёшка, вспоминая, даже присел на топчане: «Я ходил по рядам, присматриваясь к покупателям и товару. Сердце билось так, что готово было выскочить из груди, и казалось, его стук был слышен всему базару». Одна женщина после покупки положила кошелёк с деньгами в сумку, оставив её открытой. Лёшка украл кошелёк из сумки, никакой погони за ними не было, но они отработали всю схему, как их учили.
Вечером «Бугор» разобрал первый поход на рынок и сказал: «Всё получилось хорошо, но не надо расслабляться, впереди будет ещё всё: и придётся убегать от преследователей и от ментовских пуль». Обитали они в подвале на вокзале за стеллажами в камере хранения вещей пассажиров. Дядя Вася, так звали мужика хозяина, брал с них за это плату. Рассчитывался «Бугор», он им велел: «В помещении ничего не трогать. С ментами у дяди Васи есть договорённость, и они к нему не заходят. Но, если вы хоть что-нибудь украдёте, он сдаст вас милиции». «Бугор» жил в городе у какой-то бабёхи.
На вокзале им жилось неплохо, около поездов они подрабатывали, подтаскивали вещи от камеры хранения до вагона. Денег платили им мало, хватало лишь на пирожки с капустой, в это же время подворовывали на рынке. Все свои «заработки» отдавали «Бугру». Через некоторое время он собрал в подвале старого дома всех пацанов, их уже было около десятка. «Бугор» определил тройки, в Лёшкиной группе всё осталось по-прежнему. Бугор распределил роль каждого при квартирной краже: «Один стоит на „вассаре“, второй проникает в квартиру и передаёт третьему украденные вещи, золотишко и деньги. Если попадётся тот, кто в квартире, при нём не будет краденого. В милиции повозятся с ним и выгонят из ментовки».
«Бугор» учил: «Квартиры лучше брать на первом этаже, обязательно предварительно позвонить. Лучше всего проникать в квартиру через форточку и когда никого нет дома. Если после звонка кто-то ответит, найдите какой-либо предлог типа „ищу друга или подругу“. Пока поработаете через форточки, а далее изучим, как открывать замки отмычками».
В это же время они промышляли на рынке, у них хорошо стали получаться кражи на «рывок». Несколько раз задерживали, но краденого не находили и отпускали.
Трижды доставляли в милицию, здесь Лёшка познакомился с детским инспектором мамой Зоей — массивной, большой, недюжинной силы женщиной. О ней среди «бродяжек» ходили легенды, что она работала кузнецом в совхозе и свободно гнула подкову. В милицию попала по комсомольскому призыву. О ней говорили: «Добрейшей души человек, последний кусок хлеба отдаёт нашему брату, поэтому и звали её мамой».
Лёшке она не раз говорила: «Когда, зверёныш, ты угомонишься?».
Первая кража из квартиры прошла удачно, но, пока её совершали, вспоминал Лёшка, все поджилки тряслись. Серый позвонил в квартиру, ему никто не ответил, и он ушёл на «стремя». Лёшка через форточку залез внутрь, осмотрелся, взял старую простыню, сложил в неё кожанки, костюм, пальто осеннее. Всё завязал в узел, открыл замок на двери и подал Геше, тот быстро умотался за угол дома. Краденые вещи спрятал в условленном месте, которое определил «Бугор», он же организовывал и реализацию краденого.
Таким способом они совершили около десятка краж. Было всё: и попадались они хозяевам, и били их, и сдавали в милицию. Там и приходилось встречаться с мамой Зоей. Любви особой она к ним не питала. При последней встрече она высказала: «В следующий раз буду оформлять в спецшколу, а в 16 лет, если будешь воровать, пойдёшь в колонию».
Сидя в тёмном подвале, Лёшка продолжал вспоминать.
«Бугор» их промыслом был доволен и всегда нашей тройке давал первое место — это окрыляло нас, и мы старались с каждой хаты приносить хороший «улов». Неделю назад он пришёл на встречу с мужиком, которого представил нам: «Звать его Славик, он наш царь и бог». Мы поняли: он командует «Бугром». Славик сказал нам: «Сейчас едем за город, там всё объясню».
