Лахлану не позволили взять с собой Лодестар, потому что магическое оружие было запрещено правилами суда поединком. Поскольку прикосновение к нему убивало любого, кроме Мак-Кьюиннов, его завернули в шелк, надежно заперли в сундуке и оставили в лагере под присмотром одного из Синих Стражей. Если бы Лахлан погиб, страж должен был бежать из Тирсолера и отвезти сундук пятилетнему сыну Лахлана, Доннкану Мак-Кьюинну, который стал бы Ри.
По мере приближения к воротам Брайда все почувствовали, как по спинам у них забегали мурашки. Когда они пройдут по длинному плохо освещенному туннелю, возврата уже не будет. Если Филде нарушит свои заверения в безопасности, их всех за считанные минуты перережут.
Лахлан пытался ограничить свою свиту тремястами солдатами, относительно чего Филде и Леонард Осторожный достигли соглашения, но Изолт отказалась остаться в лагере, и Эльфрида тоже, к огромному удивлению Банри.
— Вы рискуете жизнью за меня, — сказала Эльфрида. — Я должна быть там.
Лига Исцеляющих Рук тоже настояла на том, чтобы войти в свиту Лахлана, хотя он сначала не поверил своим ушам, а потом рассердился. Но Финн заявила:
— Можно подумать, мы согласимся пропустить битву века! Да я скорее жареную крысу проглочу, чем не увижу такое зрелище. Кроме того, если они затеяли какое-то вероломство, может быть, нам удастся помочь.
Учитывая, какой полезной Лига Исцеляющих Рук оказалась в прошлом, Лахлан больше не возражал, хотя их присутствие лишь утяжелило его ношу. Теперь, когда подошло время лицом к лицу встретиться с защитницей Филде, Лахлан отчетливо ощущал тошнотворный холод в низу живота. Но на его лице не было ни намека на страх, оно оставалось бледным и холодным, точно высеченное из мрамора.
Когда он прошел через ворота на арену, трибуны загудели и разразились криками «демон» и «еретик». Эльфрида сжала руки, закрыла глаза и принялась вполголоса читать молитву. Изолт сидела величаво и неподвижно, одетая в тяжелую белую парчу, расшитую и окаймленную золотым кружевом, как и подобало Банри. Ее рыжие волосы были заплетены в толстую тяжелую косу, перекинутую через плечо и достигающую до талии. Хотя никто этого и не знал, парадное платье было сшито так, что в случае необходимости Изолт могла одним движением сбросить его и быть готовой к борьбе.
Защитница Филде выступила навстречу Лахлану, и они поклонились друг другу, а потом двум трибунам на противоположных концах стадиона. Защитница была высокой грузной женщиной, с головы да ног закованной в серебряные латы, с длинной белой накидкой, украшенной алым крестом. Можно было разглядеть лишь пару льдисто-серых глаз, грозно сверкавших в прорезях забрала. Ее латы были выкованы так, чтобы подчеркнуть статус бертильды, поэтому имели выпуклость только под одну правую грудь. У нее тоже был тяжелый двуручный меч, а на поясе висели кинжал и шпага.
Прозвучал продолжительный рев труб, а потом Лахлан и бертильда по очереди поклялись, что их дело правое и что у них нет никакого другого оружия, кроме выбранного маршалами, и никаких магических средств.
— Тогда начнем испытание поединком! — грубым голосом объявила Филде. На ней опять были золотые латы, лицо скрывалось под забралом пышно украшенного шлема, а руки в перчатках лежали на рукоятке священного золотого меча.
Сначала оба сражающихся испытывали силы друг друга и выискивали слабости. Палаши были тяжелым обоюдоострым оружием, рассчитанным скорее на то, чтобы рубить, а не колоть. Поскольку обе руки при этом заняты, бойцы не могли воспользоваться еще и кинжалом, чтобы сделать ложный выпад или отразить удар. Время от времени то одному, то другой удавалось ударить соперника ногой или локтем, но кроме этого был лишь звон мечей, постоянное кружение и броски вперед, стремительные выпады и отходы обратно, внезапные наклоны или откаты, когда противник подходил слишком близко.
Хотя Лахлан был чуть выше и тяжелее, а его торс очень хорошо развит благодаря крыльям, все видели, что бертильда была куда опытнее в искусстве фехтования. Она владела множеством ударов, которые неоднократно чуть было не разоружали Лахлана, и сражалась без устали, явно не испытывая ни гнева, ни страха. Один раз лезвие ее меча скользнуло по руке Лахлана, разрубив кольчугу, и из раны хлынула кровь, сделавшая землю под его ногами довольно скользкой. В ложе Ри многие ахнули, но Изолт осталась столь же спокойной и невозмутимой, как обычно, а ее руки неподвижно лежали на коленях.
Похоже, боль в ране подтолкнула Лахлана к действию. Он обрушил на бертильду бешеный шквал ударов, заставив ее отступить. Ее движения были довольно неуклюжими. Всем зрителям стало ясно, что латы отягощали ее, замедляя реакцию на гибкие и грациозные движения Лахлана. Внезапно она крутанулась на ноге, низко опустив меч и прижав его близко к телу. Казалось, этот удар должен разрубить Лахлана пополам, таким молниеносным и мощным было ее движение, но он взмахнул крыльями и взвился в воздух, а меч прошел у него под ногами. Потом одна его нога внезапно вылетела вперед, с силой ударив бертильду в лицо. Она тяжело рухнула, зазвенев латами. Лахлан легко приземлился, быстрым и мощным ударом опустив меч. Он ударил ей в грудь, оставив вмятину в латах там, где должна была быть левая грудь, но не проколов их. Она вскрикнула от боли, но отбила меч Лахлана рукой в латной перчатке, нанеся своим палашом стремительный удар вверх. Лахлан отскочил, а она с трудом поднялась на ноги, прижав руку к груди и тяжело дыша.
Они опять сошлись, но долгое время никто не мог взять верх. Сквозь щель забрала проглядывало блестящее от пота лицо Лахлана, а бертильда время от времени останавливалась, чтобы отдышаться, опираясь на меч, вместо того чтобы продолжить атаку. Толпа кричала и ревела, захваченная драмой этого смертельного поединка между двумя соперниками, столь равными друг другу в силе и искусстве.
Потом, похоже, бертильда решила, что битву пора заканчивать. Сочла ли она, что уже узнала все слабые места Лахлана, или же просто устала в своей тяжелой броне, но она наносила удар за ударом, оттесняя его все дальше и дальше. Вскоре позади него оказалась стена, и отступать дальше было некуда.
Он оглянулся, потом внезапно воткнул меч в землю и, воспользовавшись стеной как трамплином, оттолкнулся от нее и взвился высоко в воздух. Это был прием Шрамолицых Воинов, ни разу до того не виденный тирсолерской публикой, которая дружно закричала от изумления. Перекувырнувшись через голову бертильды, Лахлан приземлился у нее за спиной, поднял меч и ударил ее по верхушке шлема массивной рукоятью. Она, шатаясь, точно пьяная, развернулась, потеряла равновесие и с железным лязгом упала. Лахлан бросился вперед и вогнал меч между ее нагрудником и наручью, глубоко в плечо. Она вскрикнула и попыталась подняться, но меч прошел через тело и вонзился в землю. Бертильда свободной рукой схватила меч Лахлана за рукоятку и медленно вытащила его. Воспользовавшись им как костылем, она с трудом поднялась на ноги и встала лицом к противнику, опершись на его меч и угрожающе выставив вперед свой собственный. Потом медленно выпрямилась, развернулась и выбросила меч Лахлана с арены.
— Она сильна, как лошадь, — удивленно присвистнул Дункан Железный Кулак. — Этот удар должен был ее прикончить.
— Но теперь Лахлан остался без меча, — сказала Финн, стиснув руки.
Ри выхватил свою шпагу и кинжал, которые были много короче и легче больших палашей. Бертильда замахнулась на него мечом, но он поднырнул под него, подобрался совсем близко и воткнул ей в забрало свой кинжал. Клинок отскочил от металла, оставив на нем глубокую царапину, но не проникнув внутрь. Тогда Лахлан с силой ткнул в ее раненое плечо рукояткой шпаги, и она пошатнулась, выронив палаш. Лахлан ногой отбросил его в сторону и ударом шпаги разорвал кольчугу у нее на бедре. Бертильда перехватила его руку и бросила через плечо наземь. Прежде чем Лахлан успел вскочить на ноги, она уже направила на него свою шпагу. Ри перекатился сначала в одну сторону, затем в другую, потом быстрым кувырком вскочил на ноги, крутанувшись на одной ноге и ударив другой. Его сапог попал ей прямо в грудь, она отшатнулась назад, потеряла равновесие и рухнула навзничь. Какой-то миг ее руки и ноги слабо подергивались, как у упавшего на спину жука, пытающегося вернуться в нормальное положение. Лахлан нагнулся и стащил с нее шлем, впервые увидев лицо своей противницы.
