Забавно, люди всегда все понимают по-своему. Валентайн никогда не был на короткой ноге с ФБР. Он был знаком с Питером Фуллером, директором бюро, когда тот только-только перебрался в Атлантик-Сити. Но имя Фуллера всегда сопровождал бранью. Видимо, это Ник и интерпретировал как теплые дружеские отношения.

— Я не стал бы за тобой следить, — заверил его Валентайн.

Ник откинулся на спинку стула.

— Не хочешь поработать на меня?

— Не очень. — Ник скорчил гримасу, и Валентайн добавил: — Мне сына нужно найти.

— А он где?

— В школе счетчиков Барта Калхуна. Уж не знаю, где это.

Ник почесал подбородок.

— Калхуна хрен найдешь. Предлагаю сделку. Я тебе Калхуна отрою, если ты вычислишь, как Люси Прайс меня обобрала.

— Думаешь, она мошенница?

— Она королева игровых автоматов. И частенько проигрывала. А тут впервые села за стол блэкджека и выиграла двадцать пять тысяч. Что-то одно с другим не клеится.

Валентайн воскресил в памяти разговор с Люси Прайс. Она не показалась ему мошенницей.

— Взгляну на пленки видеонаблюдения, если, по-твоему, от этого будет толк.

— Так мы договорились?

Валентайн кивнул.

— Еще мне нужен номер в твоей гостинице.

— Идет.

Они скрепили уговор рукопожатием. В дверь спальни едва слышно постучали.

— Ты не против, мы любовью займемся? — спросил Ник, и хихикающая Ванда вошла, держа поднос с едой.

— А вот и я, Ники, — гордо сказала она. — Куриный суп с лапшой и бутерброды с копченой колбасой, без корочки. Твой любимый обед.

Ванда поставила поднос на журнальный столик, и Валентайн заметил, что на ее груди, едва помещавшейся в топе с низким вырезом, осталось несколько крошек. Ник указал на них:

— А это что, десерт, малышка?

Выражение лица Ванды стало суровым. Наклонившись, она отвесила Нику звонкую пощечину и гордо удалилась. Ник покраснел и взял одну из чашек с супом.

— Не любит, когда я при людях говорю грубости. Передашь соль?

В час пополудни Пита Лонго отпустили под его собственную гарантию из департамента муниципальной полиции Лас-Вегаса, при этом его временно отстранили от службы без оплаты и намекнули, что он — главный подозреваемый в деле об убийстве Крис Блейк, стриптизерши, с которой у него были отношения.

Лонго не удивился, что его назвали подозреваемым. Его алиби на предыдущую ночь еще предстояло проверить. Но оно подтвердится, ведь он выпивал с двумя другими полицейскими. Они в один голос заявят, что он не ездил к Крис в момент убийства. Тогда он будет чист.

Вот только слово «чист» весьма относительно. Позора ему не избежать. От стыда-то куда денешься?

Лонго жил на полдороге между Лас-Вегасом и Хендерсоном, в новом комплексе, от которого рукой подать до шоссе на Боулдер-Сити. Скромный пригород, где ежемесячно устраиваются вечеринки для всех соседей, а собаки сплошь добродушны, так что нет нужды сажать их на цепь. Там хорошие школы. Обе его дочери стали учиться лучше.

Дом Лонго стоял в конце тупика. Затормозив на подъездной дорожке, он почувствовал, что краснеет. Он позвонил Синди из участка и во всем признался. Уж лучше самому рассказать, чем это сделает какой-нибудь газетчик, решил Лонго.

Теперь он уже не был так уверен. Его одежда была кучей свалена посреди двора. Рядом валялся открытый чемодан. Все было ясно без слов: «Пошел вон».

Лонго вылез из машины и принялся укладывать вещи. Ему на глаза попался его единственный приличный костюм в ужасном состоянии. Синди явно была в ярости.

Он придавил коленом чемодан, чтобы закрыть, и ощутил, что трясется. В последний раз он чувствовал себя таким униженным на выпускном балу в школе, когда его вырвало в чашу с пуншем. На окнах гостиной трепетали занавески. Может быть, его дочери подглядывают за ним? Он попытался представить, что они думают. «Папаша наш — полное дерьмо», — вот и все, что пришло ему на ум.

Выехав на шоссе, он начал успокаиваться. Дочери со временем перестанут сердиться. Клинтона же они простили. Вот с Синди сложнее. Этот мост уже не починишь.

Лонго въехал в Хендерсон, один из спальных пригородов Лас-Вегаса, с торговыми центрами, вырастающими в пустыне каждую неделю. Были там и казино, но большого дохода они не приносили. Местные были осмотрительны.

Он подъехал к автозакусочной. Впереди два бездельника на «БМВ» смеялись над работником заведения. Лонго посигналил, водитель вылез из машины и вразвалочку подошел к нему. Лет шестнадцати, с ног до головы в дизайнерских шмотках.

— Тебе что-то мешает? — проворчал он.

Лонго показал ему полицейский значок.

— Ты. Вали отсюда.

— Но нам еще жратву не принесли.

— Уродам не положено.

Лонго пообедал на парковке. Он любил Вегас и не мог представить себя в другом городе. Но теперь, наверное, придется переехать. Почему-то ему никогда не приходило в голову, что из-за романа на стороне он может потерять все, чем дорожит.

Зазвонил сотовый. Лонго вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран. Джимми Берне, бывший напарник.

— Ты хоть понимаешь, в какие неприятности вляпался? — спросил Джимми.

— Да уж, — устало ответил он. — Понимаю.

Они встретились в туалете «Главной станции», старомодного казино на улице Фримонт.

У этого туалета было две особенности. Первая состояла в том, что писсуары крепились к разукрашенному граффити куску Берлинской стены, который поливали все без исключения пьяницы, входившие в эту комнату. Второй особенностью был тайный вход, о котором знали немногие. Лонго сжал руку Джимми.

— Привет, козявка.

— Привет, толстячок.

— Спасибо, что пришел.

— День какой-то вялый.

Джимми служил в элитном убойном отделе городской полиции, носил сшитые на заказ костюмы и стригся раз в две-три недели. Для города, где имидж — это все, Джимми подходил как нельзя лучше. Все знали, что со временем ему светит место начальника.

Потайная дверь скрывалась за огромным зеркалом. Джимми толкнул его и вышел. Лонго шагнул за ним в темный коридор. Они вынырнули из заднего входа в казино.

Приближаясь к улице Фримонт, оба машинально глянули через плечо. За ними никто не крался, и они прошли под здоровенным стальным куполом, названным «Приключение на улице Фримонт».

«Приключение» было авантюрой ценой семьдесят миллионов долларов, задуманной для привлечения туристов в старый центр города. Раз в час купол превращался в балет гипнотизирующих образов, создаваемых двумя миллионами разноцветных синхронизированных лучей. Зрелище получалось потрясающее, но полюбоваться им собирались только дети.

— Может, зайдем в «Фицджеральд»? — предложил Джимми.

— Отличная мысль.

В «Фицджеральде», дымном заведении с низким потолком, стояли игровые автоматы и рулетка, где ставили по пять центов. За доллар подавали большой бокал Маргариты. Местные жители посещали «Фицджеральд», когда на них нападала тоска по прошлому. Эскалатор отвез их наверх, и они заняли последний свободный столик у бара «Гнездо счастливчика».

Не успели они опуститься на стулья, как перед ними нарисовалась официантка, крупная дама с большими руками. Джимми заказал два разливных пива. Она ушла. Лонго поставил локти на стол.

— Ну, что слышно?

— Все плохо. Насколько близко ты знал эту стриптизершу?

— Мы познакомились полтора месяца назад.

— ФБР проводило расследование, она там фигурировала.

Лонго показалось, что на его плечи свалился тяжелый груз. Где ФБР, там прослушка и хвосты. Сколько фотографий они сделали? Сколько телефонных разговоров записали?

— В чем ее подозревают?

Джимми опустил глаза на лужицу воды на столе, потом поднял их на Лонго. Было совершенно ясно, что он серьезен.

— Отмывание денег. Они обыскали дом твоей подруги и весь участок. И обнаружили спортивную сумку с казиношными фишками в мусорном контейнере.