— Брат, нужно поддерживать боевой дух послушника, — призвал Саламандра.

— А что насчет нашего боевого духа? Мои сны состоят из образов страшного предательства и смертей наших братьев от рук тех, кого мы звали друзьями.

— Просто будь полегче с парнем. — Жо’фор поднес к глазам прицел и осмотрел место, где они наспех заложили взрывчатку. — Я больше беспокоюсь за Донака. Он не произнес ни слова с тех пор, как мы его нашли. Пламя в глазах нашего брата потускнело, а кузни сердец практически остыли.

Ге’фаст посмотрел на второго десантника:

— Ты ведь понимаешь, что даже космодесантник не все может вынести. И тебя это коснулось, не отрицай.

Жо’фор ответил тихим, едва различимым голосом:

— Коснулось, брат. Мои сердца ноют от печали, мой разум не может до конца осознать чудовищность произошедшего. Мои глаза болят от горя. — Он повернулся к Ге’фасту. — Но сильнее всего мой гнев. Мы служили в разных ротах, но все четверо были рождены в огне и ярости. Наше братство нерушимо. Это поддерживает меня, придает мне сил. Другие легионы могут обрушить на сынов Ноктюрна что угодно, но им никогда не разбить наши братские узы. Придет время расплаты. Это я и скажу любому, кто сомневается в нас.

Ге’фаст мрачно кивнул. Когда он снова заговорил, то был уже спокойнее:

— Поэтому мы и следуем за тобой, брат.

— Еще не все потеряно, — ответил Жо’фор. — То, что предатели тратят столько времени на зачистку, дает мне надежду. Я не верю, что мы последние слуги Императора на Исстване-Пять.

Ге’фаст усмехнулся за забралом шлема:

— А если последние?

Жо’фор слегка развернулся:

— Тогда мы будем сражаться до самого конца. Теперь помолчи. Приближаются Повелители Ночи.

Все воины застыли, слившись с камнями. Они ждали, пока до генетически усиленного слуха не донесся звук двигателей. Го’сол поднял взгляд:

— Вы слышите?

— Мотоциклисты, — ответил Ге’фаст. — Отступаем?

Жо’фор покачал головой:

— Слишком поздно. Смотрите!

Из-за поворота показался силуэт легионера. На нем не было брони, а бледную плоть покрывали рубцы. Десантник, шатаясь, двинулся в сторону ущелья, где были заложены мины-ловушки Саламандр.

— Сейчас? — Го’сол достал детонатор, но Жо’фор резко поднял руку:

— Стой. Перед ними бежит не предатель…

Далекий рокот двигателей перерос в рев, и из-за скалы показался десантник в темно-синей броне. От того, с каким мастерством он вел мотоцикл по узкому неровному пути, захватывало дух.

Предатель догнал спотыкающегося легионера и ударил его заостренным кнутом. Из стилизованных аугмиттеров шлема раздался резкий смех. За первым мотоциклистом следовали еще четверо. Знаки молний на их броне были запятнаны высохшей кровью.

Сердца Жо’фора переполняла ненависть. Десантник повернулся к Го’солу. Лицо скаута горело от возбуждения.

— Подожди, пока пленник отойдет.

Одинокий легионер еще не покинул зону поражения, но мотоциклисты уже догоняли его. Еще немного, и они тоже могут избежать взрыва.

У Жо’фора все сжалось внутри.

— Давай, Го’сол! Сейчас!

Раздался страшный грохот, и из растущих теней расцвели взрывы нескольких зарядов. Лидера Повелителей Ночи выбросило из седла, как тряпичную куклу, а мотоцикл, кувыркаясь, полетел вниз по склону.

Выжившие предатели затормозили и стали лихорадочно озираться, пытаясь разглядеть нападавших в облаке скрывшей их пыли. Жо’фор рванулся вперед, к врагу, который решил снять шлем. Предатель поплатился за это.

Кипящая струя прометия из огнемета Жо’фора окатила Повелителя Ночи. Горящая плоть потекла с его костей, и воин с криком упал с мотоцикла.

Остальные резко развернулись и открыли огонь. Предательство не лишило их умения сражаться, и в каменистую почву ударили болты, но Ге’фаст и Донак вели огонь из укрытия и не боялись возмездия. Один из Повелителей Ночи поднял плазменный пистолет, но не успел выстрелить — болт пробил его нагрудник, и предатель упал на руль.

Врагов осталось всего двое. Один завел двигатель и резко направил мотоцикл вверх по склону, а второй прикрывал его плотным огнем. Предатель, направляясь к Жо’фору, петлял из стороны в сторону, как сумасшедший. Повелитель Ночи пытался ударить цепным мечом по голове Саламандры, но мотоцикл поскользнулся на щебне, и ездоку пришлось вытянуть руку, чтобы не упасть.

Он так и не коснулся земли. В перчатке предателя разорвался болт, плоть и металл полетели в разные стороны.

Враг упал, и Жо’фор посмотрел налево. Брат Донак шел вперед и держал болтер двумя руками. Саламандра спокойно приблизился к упавшему Повелителю Ночи и всадил болт в линзу шлема.

Последний предатель развернул мотоцикл, чтобы воспользоваться сдвоенными болтерами, но выстрел Ге’фаста пробил нагрудник, а затем и внутренние органы врага.

Внезапно наступила жуткая тишина. В воздухе витали запахи топлива и смерти. Жо’фор поморщил нос:

— Хорошая битва, братья. Тысяча мелких уколов обескровит наших врагов.

— Они погибли более легкой смертью, чем заслужили, — пробормотал Ге’фаст, осторожно обходя трупы. Затем десантник повернулся к Го’солу: — Быстрее, юный скаут, — «бей и отступай». Соберем с тел все необходимое.

Ге’фаст пошел к мертвецам, Го’сол и Донак последовали за ним и начали рыться в подсумках ближайшего мотоцикла.

Ге’фаст внезапно остановился и вернулся к ним:

— Что мы тебе говорили, парень? Не трогай болтер! Возьми питательные батончики, патроны… — Он остановился, чтобы выстрелить в голову пошевелившемуся предателю. — Болты Повелителей Ночи подойдут к болтеру Саламандр. Бутылка воды Повелителей Ночи утолит жажду Саламандр.

— Это кажется неправильным, — неуверенно ответил Го’сол.

— Эти воины были нам родичами. Император растил их вместе с нами, и они сражались ради той же цели, что и мы. Их повелитель — брат нашему повелителю. Но теперь мы сражаемся друг против друга. Они — враги, и за нами правда.

Жо’фор не слышал, что говорил его брат. Он преклонил колено рядом с павшим пленником Повелителей Ночи. Сердце Саламандры похолодело, когда он увидел рваную рану размером с кулак в спине легионера. Жо’фор перевернул его и увидел татуировку Гвардии Ворона на плече.

Его веки задергались, и Жо’фор приподнял тело на руках.

— Я убил тебя, родич, — пробормотал Саламандра.

Взгляд Гвардейца Ворона прояснился:

— Нет, брат. Ты спас меня. Не скорби обо мне.

— Я буду скорбеть обо всех нас, друг мой, и о лоялистах, и о предателях. Убивать своих родичей — это страшное дело, несмотря на всю тяжесть их преступлений.

— Они нам больше не родичи. Тьма поглотила их. — Легионер зашелся в кровавом кашле. — Послушай меня. Продолжай сражаться. Ты должен сражаться и выживать…

— И ты выживай с нами! — призвал Жо’фор.

Гвардеец Ворона улыбнулся и с трудом покачал головой. Его глаза закрылись. Жо’фор остался вместе с легионером, пока слабое биение его сердец не остановилось.

Когда подошли остальные, Жо’фор указал на горную гряду высоко над дорогой. Он не сказал ни слова, поскольку не был уверен, что в голосе остались хоть какие-то властные нотки.

В то время как Саламандры собирались, чтобы покинуть место засады, Жо’фор подошел к одному из трупов Повелителей Ночи и выцарапал символ своего легиона на поножах воина. Саламандра работал быстро, но точно. Голова дракона на рисунке из чистых серебряных линий в гневе ревела, обличая предательство.

— Пусть увидят, — пробормотал Жо’фор. — Пусть увидят, что в тенях Исствана скрывается пламя возмездия, и это пламя пожрет их всех.

И он пошел за своими братьями, скрываясь от неминуемого преследования врагов.

Через равнину шествуют они, титаны Легио Пресагиус, механические великаны Истинных Посланников. Гиганты шагают в колонну по одному, затмевая солнце над погрузочными станциями, и тени их скользят по невысоким зданиям в предместьях Итраки.