— Так…, - протянул командир, вновь окидывая всехнапряженным взглядом. — У нас определенно проблемы! Пока, конечно, непонятно, что это за проблемы и с кем… Но определенно они у нас есть! Черт!

— Черт! Бред какой-то! — дернулся оди из партизан. — Война идет, люди гибнут, а мы тут какие-то булавки ищем! Не стыдно, товарищи? Не пора ли бить фашистов? Или под женскими юбками лучше, теплее, веселее, да и приятнее?! А?!

Все, за исключением старшины, виновато опустили глаза. В воздухе повисло молчание.

— А ты нас не попрекай женскими юбками! — не стерпел такого обвинения командир. — Чай вместе с нами сидишь! И это не женские юбки! А жены и матери бойцов и командиров доблестной Красной Армии, кровью которой ты нас попрекаешь! Мы не прячемся от войны! Куда от нее, окаянной, спрячешься! Бельма то свои открой или не понимаешь что кругом твориться?! Какая к лешему борьба с немцами? Пока мы не разберемся со своими проблемами, за пределы лагеря ни ногой! Все надеюсь ясно! Только разведка и еще раз разведка! Поняли! Тогда пошли по делам!

После этого разговора старшина еще долго не мог успокоиться. Он еле сдерживался, чтобы не встать и заорать на весь лагерь.

— Женскими юбками меня попрекать вздумал, поганец? — с трудом сдерживал он себя. — Значит, за бабами мы прячемся? Сволочь! Герой! Меня, пограничника, старшину, трусом назвал? Трусом?! А ты иди-ка повоюй!… Да и с кем? Пятеро, нет шестеро бойцов в строю… Остальные бабы, дети да раненные, что я с ними навоюю. Людей только за зря положу! Эх!

Сопя от огорчения, он полез в кобуру и вытащил маузер. К этой затейливой машине он испытывал искреннее уважение, наверное поэтому возня в сним его всегда успокаивала.

— Да уж…, - бормотал он, любовно разбирая его на составные части. — Вот я понимаю машина. Сказка, а не машина!

Пальцы нежно гладили рукоятку, к которой пристал небольшой листочек. В памяти в это время всплывали картины его юности, когда он, восторженным солдатиком, воевал против белогвардейцев. Взор затуманился. “… С еле пробивающимися усиками, боец Третьего кавалерийского полка имени… стоял на вытяжку перед отчитывающим его командиром. В потертой кожанке, пролетарского цвета штанах, тот казался ему чуть ли не богом или, по крайней мере всемогущим человечищем. Его губы изрыгали какие-то слова, знатные усы при этом смешно подпрыгивали, но Голованко ничего этого не замечал. Взгляд его был прикован к вороненному металлу мазера, которым командир полка лихо размахивал”.

— А что эти бандуры? — разговаривал он сам с собой, откладывая в сторону одну из деталей. — Ни черта в них нет! Ни красоты, ни силы! Во! Смотри-ка пятнышко! Хм… маслице бы треба, да где его взять-то?! Хоть прямо к немцам иди…

Не глядя, он потянулся за оставленной возле стола деталью. Заскорузлые пальцы несколько раз прошлись по этому месту, но ничего не обнаружили.

— Куда это он запропастился? — недоуменно пробормотал старшина, наклоняясь. — Под стол что-ли закатился? Нет. Черт, только что ведь положил! Хм!

Деталь пропала! Перспектива остаться без столь любимого пистолета настолько отчетливо замаячила перед ним, что Голованко заскрипел зубами.

— Черт побери! Опять! — его лицо пошло красными пятнами; его старые знакомые в этот момент предпочитали от него прятаться. — Убью, когда найду! Пора с этими исчезновениями наконец-то разобраться! Это партизанский отряд или табор?!

С этими словами он вылез из шалаша.

Этот двухэтажный дом с шестиколонным портиком на Зубовской площади в Москве привлекал чиновников многих наркоматов своим расположением и планировкой комнат. Однако, несмотря на высокие потолки, цетральное отопление и все остальное великолепие здания редко кто отваживался даже подумать об это… Этот особняк занимало Разведуправления генерального штаба Красной Армии, бывшее 5-ое Управление Наркомата обороны Советского Союза.

— Идет война, а сюда присылают непонятно что! — буркнулкапитан Смирнов, пытаясь разобраться в очередном, с его точки зрения, не совсем вменяемом развед донесении. — Воевал себе, воевал, и на тебе… послали…

Смирнов Игорь Владимирович, бывший начальник штаба 21 стрелковой дивизии… несколько дней назад, как и десяток его коллег, был в спешном порядке переведен в Москву в целях укрепления кадров.

До 1941 г. включительно Разведуправление Красной Армии не могло оправиться от масштабных репрессий 1937–1938 гг., коснувшихся прежде всего среднего и высшего звена организации. За несколько лет было физически уничтожено руководство военной разведки и все начальники отделов: один армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, четыре корпусных комиссара, три комдива и два дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригкомиссаров, 15 полковников и полковых комиссаров.

— Чего же он тут наворотил? — бормотал про себя новоиспеченный сотрудник внешней разведки, с ужасом оценивая масштаб предстоящей работы. — … Гималаи настоящие!

Массивный стол, своими размерами немного не дотягивавщий до небольшого аэродрома, был завален бумагой — папками с личными делами, какими-то обрывками с буквенными и цифровыми кодами, приказами и распоряжениями. Эти горы, несмотря на ужасающие размеры, необходимо было срочно разобрать и доложить начальству обо всем, что могло его заинтересовать.

— Ладно, надо хоть как-то начать, — капитан потянулся за дальней в стопке папкой, чем-то ему особенно приглянувшейся. — Вот с этой что-ли…

Содержание папки оказалось ему знакомо. Десятки документов с разведывательными сообщениями из Германии и Венгрии были аккуратно сброшюрованы и пронумерованы. Недовольно морщась, капитан начал медленно переворачивать листок за листком, пытаясь не упустить что-нибудь важное…

— Февраль 1941 г., опять февраль 1941 г., - шептал он, вновь слюнявя палец. — Снова февраль, так потом пошел март…, и опять март. Здесь сам черт ногу сломит! Бляха муха, немцы в сотне километров от Москвы, а тут бумажки февральские перебирай! Чего тольку-то! Все уже, поздно! Кому это все надо? Бывшему начальнику отдела? Ха-ха-ха-ха! Да, насрал он на все это старье!

— Так, что у нас тут… Сообщение “Арнольда” из Берлина от 27.02.1941 г. начальнику Разведуправления Красной Армии… О новом формирование 40 мотодивизий у меня данных нет, но сейчас идет штатно-организационная перестройка большого числа пехотнхы дивизий в сторону увеличения их мотомеханизации. В чем конкретно выражается реорганизация и каков новый облик дивизий, пока сказать не могу… Часть танковых дивизий также реорганизуется. В их выборке принимает участие генерал-майор Функ — командир дивизии, находящийся в Ливии…

— И это что, кому-нибудь может потребоваться? — наливался он злобой, переворачивая очередную страницы. — А, это…

— Сообщение “Марса” из Будапешта от 14.03.1941 г… По моим сведениям в Румынии и Болгарии на 14 марта немецких войск имеется около 550 тыс. Человек, из которых около 300000 в Болгарии. Всего переброшено 26–30 дивизий, из них 15 в Болгарию. Немцы сосредоточили в районе Лютца, Радомир около 7 дивизий… О, Боже!

С резким хлопком он закрыл папку и кинул ее в сторону дивана.

— Может в этой что-то другое?! — с надеждой в голосе Смирнов выцепил какой-то небольшой бумажный сверток. — Что тут у нас? Какие-то обрезки…

Упавшие на пол веревки раскрыли пакет, из которого на стол посыпались маленького размера бумажки серого цвета. При ближайшем рассмотрении они оказались выжимкой из перехваченных, довольно свежих, немецких радиограмм. Последняя, как убедился капитан, вытянув последний обрезок, была датирована прошлой средой, то есть буквально неделю назад.

— Интересненько получается, — бодро протянул он, изгоняя из своего голоса недовольство. — Центральное направление… Зона ответственности… г. Брест. Так, это район Бресткой крепости… Что же у нас здесь такое?

Капитан поднес документ ближе к окну, так как в одном из мест шрифт не очень хорошо пропечатался. Содержание разведывательных донесений оказалось довольно странным, что требовало самого пристального внимания к документам всей этой папки.