К ним подошел еще один человек одетый, пожалуй, даже богаче Алексия Барова, самого зажиточного землевладельца на весь северный Лордерон.

— Алексий! — обратился он к Барову. — Передавайте Джандис мои поздравления! Как протекает ваша жизнь? Гандлинг, доброго вам дня! — он поклонился ректору. — Гелькулар! Какая встреча!

— Добрый день Кель'Тузед. — Алексий Баров пожал руку гостю. — Жизнь может и имеет недостатки, но стоит мне взглянуть на мою красавицу дочь, и я понимаю, что жизнь все-таки прекрасна настолько, насколько это возможно!

Гандлинг кашлянул и произнес.

— Господа, могу ли я предложить вам покинуть на некоторое время веселое празднество и прогуляться под теми чудными соснами? Я полагаю, разговор наш не для лишних ушей.

Четверо мужчин развернулись и ушли с поляны, где веселились гости. Они зашли под сень деревьев и Гандлинг нарушил молчание.

— Лорд Алексий. Я надеюсь, ты простишь мне мое вмешательство, но я беспокоюсь о тебе, так же как и о себе. И я думаю тянуть дальше нельзя. Нам очень повезло что Кель'Тузед сегодня пришел на торжество. Неизвестно сколько бы еще оттягивался этот разговор.

Кель'Тузед кивнул и посмотрел испытывающее на Алексия. Тот молчал и Гелькулар произнес.

— Алексий! Решайся же. Посмотри на меня! Как я себя великолепно чувствую. И ты вновь получишь этот дар. Дар здоровья. Твое сердце наши целители не могут излечить и тебе это хорошо известно. — Он перевел взгляд на Гандлинга. — Полагаю, что когда придет срок, ты тоже согласишься?

Гандлинг кивнул.

— Алексий, — обратился к Барову Кель'Тузед. — Скажи мне, неужели ты хочешь, чтобы твоя прекрасная девочка Джандис осталась без отца в самом начале своей жизни? Ты не можешь врать сам себе. И ты знаешь, что тебе не протянуть дольше одного года. Неужели этот страх сильнее твоей любви к дочери? Или ты боишься, что мое предложение касательно школы может иметь плохие последствия?

— Друг мой, — ответил Алексий. — Я бы давно уже решился, но если церковь узнает что в Шоломансе введен курс Некромантии… Ты ведь знаешь, они и так не особо одобряют то, что мы преподаем нашим ученикам магические искусства, для подготовки их к Кирин-Тору. Думаю это их окончательно разозлит. И тогда кто знает. Возможно, дело дойдет до короля и Шоломанс закроют.

Кель'Тузед тихонько засмеялся.

— Ах! Алексий, Алексий! — он остановился и положил руку на плечо своему другу. — Неужели ты полагаешь, я не слышал этих слов в Кирин-Торе? Церковь сейчас не одобряет никого и ничего, что может им мешать, мешать их влиянию. И в Лордероне это прекрасно понимают. Да, крестьяне набожны и церковь для них важнее всего. Но неужели ты думаешь, что крестьянин, которого поставят перед выбором: отдать сына в хорошую, недорогую школу, из которой он выйдет образованным человеком с огромными перспективами в дальнейшей жизни, или оставить сына прозябать в деревне, в лучшем случае отдав его в церковный приход, лишь бы только не прогневить эту церковь, выберет последнее? Шоломанс был, есть и будет лучшей школой для этих земель. И многие студенты очень хотят изучать эту новую науку. Друг мой, решайся, ты не пожалеешь.

… - На самом деле солнце, это огромная звезда, вокруг которой движется наш мир. — рассказывала Джандис. — Такая же звезда, как и те, что мы видим в ночном небе, только те гораздо дальше от нас. И потому они нам кажутся столь малы. Но даже самая крохотная звездочка во много-много раз больше нашего мира.

Джандис и Арракс сидели на пригорке и смотрели на заходящее солнце. Они ушли настолько далеко от Дарроушира, что даже криков пьяных дворфов не было слышно. Вокруг было только огромное море сосен и островок, тот самый пригорок, на котором они и сидели. Арракс недоверчиво слушал все, что ему рассказывала Джандис.

— Да быть того не может госпожа Баров! — возразил он. — Это что же получается, солнышко размером с тарелку и больше нашего Дарроушира?

Джандис рассмеялась. Смех ее был подобен звенящим колокольчикам. Арракс заворожено слушал, как она смеется не в силах отвести взгляд от девушки.

— Может-может! — заверила она его. — Я сама это видела! Еще пять лет назад по ночам мы изучали астрономию, и через телескоп я видела и звездочки и другие миры. — Она нахмурилась. — Но я же просила тебя не называть меня госпожой Баров да еще и на вы. — Внезапно голос ее смягчился. — Пожалуйста, называй меня Джандис.

Арракс смущенно кивнул.

— Мне еще никогда не доводилось вот так просто общаться с господами, — пробормотал он. — Я ведь только кузнец и всего-то…

Он взглянул на Джандис и встретил взгляд ее зеленых бездонных глаз, искрящихся нежностью.

— Ты не просто кузнец, — прошептала она. — Ты самый лучший в мире кузнец и самый хороший человек.

Арракс покраснел и смущено отвел глаза. Он взглянул на почти скрывшееся за соснами солнце. Джандис прижалась к нему.

— Ты не праздновал, потому что печалился о своем отце. — Сказала она. — Но ведь по старинному обычаю если у кого-то день рождения, то третий кубок пьется за тех, кого с нами уже нет. Почему же ты не выпил этот кубок?

Арракс смотрел на солнце и молчал. Джандис положила ему голову на плечо, и кузнец незаметно для себя обнял ее. Понял, что он сделал, но Джандис ничуть это не смутило, напротив она еще теснее к нему прижалась.

— Моего отца забрала чума, — ответил Арракс. — Северные земли уже охвачены этой болезнью. Боюсь, как бы она не добралась и до Дарроушира. У меня нет времени на веселье. Но я не хочу говорить об этом…

— Я слышала о чуме, — ответила Джандис. — Значит, это правда… Ты ведь говорил, что был на севере? Расскажи что там?

— Джандис… — кузнец снова замялся но ласковый взгляд Джандис его успокоил. — Право, стоит ли говорить об этом в твой день рождения?

Джандис легонько кивнула.

— Пожалуйста, расскажи мне. — Попросила она его. — Я хочу знать правду, а не то, что взрослые роняли нечаянно в разговоре, когда я была рядом. Мне никто не скажет правду, по крайней мере, пока что. Расскажи все о ней.

Арракс вздохнул и в этот момент последние лучи солнца скрылись за верхушками сосен.

— Я не знаю, откуда взялась эта чума. — Начал он свой рассказ. — Знаю только что есть некие люди, они называют себя "Культ Проклятых". Говорят они стоят за этим. Но ни я, ни кто другой ни разу не видел никого из этого культа. Когда человек заболевает чумой… Это сначала даже не заметно. Затем человек слабеет, его тошнит, у него жар. Говорят, что в далеких южных странах это называется лихорадка. Но как бы там ни было, чуму пока те колдуны что нарекают себя целителями не могут излечить… Но это еще не самое страшное. Человек умирает, а оказывается, что не тут-то было. — Арракс помолчал, затем продолжил. — Мой отец так же… Они… Он… Мы думали чума взяла их и они мертвы… Хотели похоронить. А они встали! Они были мертвы, да! Но и не мертвы. Эта чума… Это как в старых страшных сказках которые бабушка в детстве рассказывала мне. Когда пришли злые орки и привели с собой всадников ужаса. Паладинов, которых орки-колдуны подняли с могил. Мертвых людей, которые носились по этим землям и убивали всех. И мой отец… Он встал и бросился на нас… Нет Джандис довольно уж!

Джандис тихонько произнесла.

— Все хорошо. Я слышала эти истории. Но я всегда думала что это вранье, которое по недомыслию рассказывают друг другу, как переходящие из ушей в уши слухи. — Она вздохнула. — А это оказалось правдой.

— Почему ты никогда в это не верила, а теперь после моего рассказа поверила? — спросил ее Арракс. — Я ведь безграмотный кузнец и вполне возможно что-то напутал. А ты не верила ученым мужам в вашей школе. Я и сам толком не понимаю как такое возможно. Если бы не другие воины, которые были со мной, я бы подумал что спятил.

Джандис обняла Арракса и посмотрела ему в глаза. Кузнец явно смутился и попытался отвести взгляд, но отвести взгляд от красавицы Джандис было, наверное, невозможно ни для кого из живущих.