– Тоже хорошо, – сказал Орлов. – Быть может, как-нибудь встретимся, поболтаем по душам. А сейчас, Илья, я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Проси о чем угодно, – ответил Пасенко. – Человек, который ради того, чтобы оставить свой автограф в книжке моей дочери, заставил ждать самого Брежнева, мой лучший друг на веки веков.

– Спасибо, – сказал Орлов, вспоминая, как недоволен был тогда глава Советского Союза. Однако дети – мечтатели, им принадлежит будущее, и Орлов ни минуты не сожалел о своем поступке. – Илья, в течение ближайшего часа во Владивостоке приземлится один подбитый самолет.

– "Гольфстрим"? Я уже вижу его на своем компьютере.

– Он самый, – подтвердил Орлов. – Мне нужно срочно переправить находящийся у него на борту груз в Москву. Ты сможешь выделить мне самолет?

– Кажется, я немного поторопился, пообещав выполнить любую твою просьбу, – сказал Пасенко. – Все имеющиеся в моем распоряжении самолеты задействованы для переброски снаряжения на запад.

Орлов был застигнут врасплох. Что может происходить в европейской части России?

– Конечно, я с радостью запихну твой груз в один из своих самолетов, – продолжал Пасенко, – если только найдется свободное место. Вот только я понятия не имею, что это за груз. Отчасти спешка объясняется тем, что мы ждем циклон, надвигающийся со стороны Берингова моря, который испортит погоду на несколько дней. Все то, что сегодня утром будет оставаться на земле, не сможет подняться в воздух в течение по крайней мере девяноста шести часов.

– В таком случае, у нас нет времени даже на то, чтобы прислать самолет из Москвы, – произнес Орлов.

– Скорее всего, нет, – согласился Пасенко. – А почему такая спешка?

– Сам не знаю, – ответил Орлов. – Кремлевские дела.

– Понятно, – сказал Пасенко. – Знаешь, Сергей, чтобы твой груз не застрял здесь, я помогу договориться о том, чтобы отправить его по железной дороге. А ты уже встретишь его, как только погода улучшится.

– Ты имеешь в виду Транссибирскую магистраль, – задумчиво промолвил Орлов. – Сколько ты мне сможешь выделить вагонов?

– Достаточно, для того чтобы перевезти то, что находится на борту твоего крохотного самолета, – рассмеялся Пасенко. – Единственное, я не смогу дать тебе людей. Приказ об этом может отдать только лично командующий флотом адмирал Варчук, а он сейчас в Кремле, встречается с новым президентом. И если только речь не идет о проблемах государственной безопасности, Варчук будет очень недоволен, когда его потревожат.

– Все правильно, – согласился Орлов. – Если ты выделишь мне состав, я достану людей, которые будут охранять груз. Ты дашь мне знать, как только все будет готово?

– Оставайся на месте, – сказал Пасенко. – Я свяжусь с тобой через полчаса.

Окончив разговор, Орлов вернул наушники Зилашу.

– Аркадий, свяжись с военной базой на Сахалине, – сказал он. – Передай оператору, что я хочу поговорить с одним офицером подразделения специального назначения, – я буду ждать здесь.

– Слушаюсь, товарищ генерал. С каким именно офицером?

– С младшим лейтенантом Никитой Орловым, – ответил генерал. – Со своим сыном.

Понедельник, 13.45, Вашингтон

Поль Худ и Майк Роджерс сидели за столом в кабинете Худа, изучая психологические портреты, которые только что принесла Лиз Гордон.

Если в отношениях между директором Опцентра и его первым заместителем во время совещания в "баке" и возникла какая-то напряженность, сейчас все личное было отставлено в сторону. Роджерс, натура в высшей степени независимая, при этом имел за плечами двадцать лет службы в армии. Он умел выполнять приказы, в том числе и такие, которые были ему не по душе. В свою очередь, Худ крайне редко отменял приказания своего заместителя, а в военных вопросах – практически никогда. Если же он все-таки шел на это, то только заручившись поддержкой большинства членов высшего руководства центра.

Проблема с Пегги Джеймс явилась полной неожиданностью, однако решение ее оказалось простым. Разведывательное сообщество тесное, слишком тесное для взаимных обид. Лучше пойти на приемлемый риск, включив в состав "Бомбардира" опытного оперативного работника, чем поссориться с Д-16 и коммандером Хаббардом.

Худ тщательно следил за тем, чтобы после стычки с Роджерсом не заискивать перед ним. Генералу это было бы неприятно. Однако Худ заставил себя внимательно отнестись ко всем предложениям своего заместителя, и в первую очередь поддержать его энтузиазм по поводу психологических портретов, составленных Лиз Гордон. Сам директор Опцентра верил в психоанализ не больше, чем в астрологию и френологию. На его взгляд, то, что человек думал в детстве о своей матери, имело такое же отношение к пониманию его склада ума, как и гравитационное притяжение Сатурна, и форма черепа – к предсказанию его будущего.

Однако Майк Роджерс был убежденным сторонником психоанализа, и в любом случае было полезно еще раз изучить прошлое своих потенциальных противников.

Сейчас на экран компьютера была выведена сжатая биография нового российского президента, к которой были приложены файлы с фотографиями, газетными вырезками и кадрами видеохроники. Худ бегло просмотрел подробности жизни Жанина: детство в Махачкале на побережье Каспийского моря, учеба в Москве, быстрое возвышение до кандидата в члены Политбюро и далее до атташе советского посольства в Лондоне и первого советника посольства в Вашингтоне.

Дойдя до психологического портрета, составленного Лиз, Худ стал читать внимательно:

"Жанин видит себя потенциальным Петром Великим наших дней, – написала Лиз. – Он является ярым сторонником укрепления торговых связей с Западом и продвижения в Россию американских культурных ценностей, чтобы российский народ продолжал покупать то, что предлагают на продажу Соединенные Штаты".

Роджерс заметил:

– По-моему, это разумно. Если русские люди захотят смотреть американские фильмы, они станут покупать видеомагнитофоны российского производства. Если они захотят носить куртки с логотипом баскетбольной команды "Чикаго буллс" и футболки с портретом Майкла Джексона, нашим компаниям придется открывать в России новое производство.

– Однако Лиз добавляет: "Не думаю, что Жанин обладает таким же эстетическим чувством, какое было у Петра Великого".

– Тут она права, – согласился Роджерс. – Русского царя искренне интересовала западная культура. Жанин же в первую очередь думает о том, как восстановить российскую экономику и остаться у власти. Главный вопрос заключается вот в чем, и мы это вчера уже обсуждали с президентом Лоуренсом: насколько сильны основания верить, что Жанин не свернет с этого курса и не скатится на позиции военного противостояния с Западом.

– У него нет никакого армейского опыта, – заметил Худ, снова возвращаясь к биографии российского президента.

– Верно, – подтвердил Роджерс. – А как свидетельствует история, именно такие лидеры охотнее всего прибегают к силовым методам достижения своих целей. Те, кто понюхал пороху, знают, какую цену приходится платить. И, как правило, как раз они-то и не стремятся применять военную силу.

Худ продолжал читать:

"Учитывая то, что услышал вчера на совещании в Белом доме генерал Роджерс, я считаю крайне маловероятным, что Жанин полезет в драку, чтобы утвердить себя и задобрить российский генералитет. Он делает основной упор на свои мысли, а не на применение силы и оружия. Первое время после прихода к власти его первостепенная задача будет заключаться в том, чтобы не восстановить против себя Запад".

Откинувшись на спинку кресла, Худ закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.

– Кофе не хочешь? – предложил Роджерс, продолжая изучать отчет.

– Нет, спасибо, я нахлебался этого добра, пока летел сюда из Калифорнии.

– А почему ты не попробовал поспать в самолете?

Худ рассмеялся: