Было совершенно очевидно, что рыбачка Лила искренне верила в то, о чем рассказывала. Для нее это были не какие-нибудь слухи, а вполне достоверные факты. Но даже если так, у Твиллы нисколько не прибавилось желания сделаться женой какого-нибудь фермера, который выиграет ее в свадебной лотерее. Она — целительница. Нужно будет непременно поговорить с этим лордом Хармондом… Не стоит даже пытаться убеждать кого-то из низких чинов — это Твилла уже хорошо усвоила. Но если добраться до самого лорда Хармонда, тогда она сможет доказать, что принесет гораздо больше пользы, если останется свободной.

В полдень повозки остановились, и девушкам приказали выйти наружу. Многие оступались и спотыкались, жалуясь на боль в затекших от долгого сидения ногах. Вокруг простиралась мрачная, унылая местность, на которую и смотреть-то было неприятно. Повсюду виднелись невысокие пологие холмы — отвалы горных выработок. Руду добывали открытым способом, срывали верхние слои земли, пока рудоносная жила не истощалась, — тогда такие обедневшие шахты просто бросали.

Плодородного слоя почвы в этих местах почти не осталось, и только кое-где виднелись зеленые заплатки упрямой растительности, которая цеплялась за жалкие клочки земли. Твиллу глубоко потрясла эта картина запустения. Ученица ведуньи привыкла относиться с уважением ко всем растениям и с благодарностью принимать эти дары земли. Пустыня, сотворенная руками человека… Твилла отвернулась, чтобы не смотреть на это душераздирающее зрелище, и принялась жевать ломоть черствого хлеба, запивая водой из бутылки, которую девушки передавали по кругу.

Казалось, здесь не осталось ничего живого. Твилла вспомнила, как они с Халди выбирались из Варвада за город собирать травы. Насколько там все было иначе! Вокруг Варвада во все стороны раскинулись заросшие буйными травами поля и ухоженные, обработанные фермерские участки. Повсюду встречались небольшие рощицы и перелески, и везде можно было найти ручеек с чистой родниковой водой. А здесь ничего такого не было.

Даже птиц здесь нет! Хотя… Вон же она! Птица! Твилла сдернула капюшон и запрокинула голову, стараясь проследить за полетом одинокой птицы. Но та летела слишком высоко — маленькая темная точка на сером небе. Слишком высоко, слишком далеко… Не разглядеть.

— Пожрали — теперь все налево, облегчитесь перед дорогой! — крикнула Татан, которая в пути присматривала за девушками из той повозки, где ехала Твилла. — А ты чего сопли распустила? — накинулась она на хрупкую, маленькую Асклу. — Прекрати хныкать, а не то я тебе так всыплю, что заткнешься надолго! — Она замахнулась на девушку тяжелым кулаком, и та поспешила спрятаться за Лилу. Крепкая, статная рыбачка обняла ее за плечи, стараясь успокоить.

— Эй, стражница, ты чего это? Вздумала поколотить королевскую невесту, а? Нас как будто так и называют, верно? Он нам вроде даже и приданое дает… Дает же?

Нижняя челюсть Татан мгновенно выдвинулась вперед, как у мастиффа, почуявшего запах возможной свары.

— А ты, рыбачка, держи язык за зубами, когда тебя не спрашивают! Будь поучтивее с…

Ее отвлек какой-то шум, донесшийся от передней повозки, и, еще раз сердито зыркнув на Асклу, она развернулась и утопала туда.

Лила подмигнула Твилле и задорно улыбнулась. Но ученица ведуньи не разделяла ее веселья.

— Наверное, лучше не надо лишний раз ее сердить. Впереди долгий и трудный путь через горы, и у нее будет много времени и возможностей сделать нашу жизнь еще тяжелее.

Лила перестала улыбаться и искоса взглянула на подругу по несчастью.

— Может, ты и права. Но эта баба — из склочной породы, а такие забияки не видят тебя в упор, пока не покажешь им кулак, такой же здоровый, как у них самих. Слушай, Аскла, — повернулась она к маленькой худышке. — Раз уж мы попали в этот садок для устриц, возврата нам не будет. Остается только смириться и сполна использовать то, что у нас есть.

У Асклы задрожал подбородок.

— Я хочу… Хочу к маме… — тоненько всхлипнула она. Твиллу до глубины души поразила эта робкая жалоба. Она заметила, что Лила смотрит на нее поверх склоненной головы несчастной Асклы.

— Слушай, Твилла, ты вроде училась на лекарку? Можешь ей помочь? А то она совсем захворает… И мне что-то слабо верится, что от этой, — рыбачка кивнула в ту сторону, куда ушла разозленная Татан, — дождешься чего-нибудь толкового насчет лечения.

— Да, конечно, — кивнула Твилла и зарделась от смущения. Она первой должна была об этом подумать — ведь она так гордилась своими скромными познаниями в целительском искусстве! Девушка быстро отыскала нужный пакетик в дорожном мешке, который собрала для нее Халди. Разок понюхав его содержимое, Твилла убедилась, что это именно то, что она искала.

— Аскла, пожуй вот эти листочки, — мягко сказала она маленькой девушке. — Я и вправду училась врачеванию. Вот увидишь, тебе станет легче!

Худышка Аскла, которая все еще прижималась к своей защитнице, настороженно посмотрела на Твиллу.

— Возьми что тебе дают! — велела рыбачка, и Аскла нехотя повиновалась. Под строгим взглядом Лилы она взяла у Твиллы маленький шарик из сушеных трав и сунула в рот.

Нельзя сказать, чтобы им давали мало еды, но это была очень грубая и невкусная пища — Твилла думала, что именно так обычно питаются солдаты в походах. Покопавшись еще немного в лекарском мешке, она достала маленькую баночку с каким-то порошком и слегка присыпала этим снадобьем свою порцию хлеба — черствого, как камень. А потом подала хлеб Лиле.

Молодая рыбачка с подозрением посмотрела на кусок хлеба и осторожно принюхалась, пытаясь понять, чем от него пахнет. Вскоре на ее широком лице снова расцвела улыбка, и она передала Твилле свою порцию хлеба, чтобы та сдобрила и этот кусок бледно-зеленым порошком.

— Давно не ела такой вкуснятины! — призналась Лила.

— Аскла, возьми и себе. — Твилла предложила приправу и второй девушке, но та ничего не ответила. Аскла стояла, сжимая в руке кусок черствого хлеба, но взгляд ее был устремлен куда-то в необозримые дали, и впервые на ее тонких, маленьких губах появилась слабая тень улыбки.

Лила критически осмотрела ее и сказала:

— Она сейчас в мире грез. Так… Надо проследить, чтоб ей досталась ее пайка, когда проснется. — Рыбачка вынула закаменевший хлеб из безвольной руки Асклы и засунула его поглубже в карман ее плаща.

— Что тут дают? — Это спросила еще одна из их соседок по повозке, подходя поближе. Голос у девушки был еще грубее, чем у Лилы. Она была одета в бедный, поношенный плащ, в нескольких местах не слишком аккуратно заштопанный, со множеством заплаток самых разных цветов, которые совершенно не сочетались друг с другом. Судя по ее виду, эту девушку охотники за невестами увезли из нищенского хутора, где жили разорившиеся фермеры и оставшиеся без работы крестьяне. Она быстро переводила взгляд с одной спутницы на другую.

— Просто кое-какие приправы, — объяснила Твилла. — У вас такие есть?

Тут подошли поближе и две другие девушки, которые сидели на одной лавке с крестьянкой в залатанной одежде. Одна из них, в плаще с широким капюшоном, прикрывавшим голову только до половины, стройностью и хрупким сложением могла сравниться с маленькой Асклой. У этой девушки была гладкая, чистая кожа и горделивая осанка, держалась она с достоинством — так что ее легко можно было счесть девицей благородного происхождения.

Она внимательно пригляделась к Твилле и сказала:

— Я тебя знаю. Ты была ученицей ведуньи Халди. Когда ведунья приходила лечить нашего работника от нагноения в руке, ты была с ней. Как случилось, что они тебя забрали?

Твилла рассказала чистую правду.

— Я из сиротского приюта — они сказали, что у меня нет родных, которые могли бы подписать мои бумаги и отдать меня в ученичество. — Она уже узнала девушку, которая с ней заговорила. Это была дочь мастера-кузнеца. Странно было встретить здесь девушку из такой семьи — ей давным-давно должны были подыскать хорошего жениха и обручить с ним по всем правилам.