Илон нахмурился и склонился к мечу, словно мог его рассмотреть.

— Раньше я вбил бы эту ложь в глотку любого, кто осмелится высказать ее. Когда король избрал моего отца правителем этого края, все, что у него было, — это честь. И лорд Хармонд был очень требователен к себе и остальным. Но почему он позволил жрецу Дандуса разжечь тот костер… Это не похоже на того лорда Хармонда, которого я знал когда-то. Вероятно, это было не только его решение. Наверное, приказ пришел из-за гор, от самого короля. Если это так… то…

— Значит, любые договоры и взаимопонимание, которых мы можем достичь, ни к чему не приведут, — закончила девушка.

Она очень устала, все тело ломило и требовало отдыха и покоя. А проблемам и тревогам не было видно ни конца, ни края.

— Это в худшем случае. С другой стороны, возможно, отец был вынужден сделать так, как хотел этот жрец-кровопийца. А когда жрец погиб, отец вздохнул свободней. В таком случае он постарается, чтобы ни один служитель тьмы не появился здесь снова. Вот что. В молодости у отца был брат по оружию, или, как их называют, брат меча, Арванис, который из простого солдата вырос в настоящего воина. Когда два его брата утонули в дальних морях, его собственный род призвал Арваниса обратно. Но всю жизнь наставления Арваниса определяли для отца его жизненную позицию. В каждом доме, где он останавливался надолго, отец сооружал алтарь для оружия. Если… если мы заставим его поклясться на мече, даже непосредственный приказ самого короля не заставит его нарушить данное слово.

Твилла почти ничего не знала про братство меча. По слухам, эти люди были проницательны и умны и поднимали свой меч только в защиту справедливости. Они были такими честными и неподкупными, что любой король или правитель облекал их безоговорочным доверием. Но в то же время они никогда не служили господам, чьи должности не были выборными или не осуждались на общем совете.

— Поэтому, — продолжил Илон, — именно я должен вести переговоры. Отведешь меня к Оксиду?

Твилла заметила, что лесной лорд стоит неподалеку. Он беседовал с Шардом, Карлой, Катой и небольшой группой своих сородичей. Они говорили по очереди, а остальные внимательно слушали.

— Идем, — сказала девушка, поднимаясь на ноги и протягивая руку.

ТВИЛЛЕ КАЗАЛОСЬ, что она целую вечность слушает, как они спорят. Девушка уже убедилась — никто не смог бы договориться с лордом Хармондом лучше, чем Илон. Твилла раздумывала, не опасается ли Илон, что его отец внезапно нападет на вождей лесного народа? Ей казалось, что Илон и сам не мог бы сказать с уверенностью, каковы истинные намерения лорда Хармонда.

А переговоры тем временем продолжались. И Твилла вдруг почувствовала, что между нею и теми, кто участвует в обсуждении, как будто выросла стена. На девушку накатили сонливость и безразличие. Она стояла, прислонившись спиной к стволу гигантского дерева, но даже не чувствовала сквозь куртку и рубашку грубой, шершавой коры.

Странно, но Твилла так медленно и постепенно погрузилась в состояние полной отрешенности, что сама этого не заметила. Ей не хотелось вмешиваться в разговор, она с трудом осознавала, что происходит вокруг. Все, что ее окружало, Твилла видела словно в полусне — и лес, и лесных людей, собравшихся вокруг Илона, и плавающие между деревьев серебристые туманы. Она определенно была здесь, в этом месте. И все же ее все больше тянуло совсем в другое место — к тишине и покою, подальше от ежеминутной борьбы за существование. Девушка как будто снова оказалась в маленьком домике ведуньи Халди. Она ясно увидела вокруг все, что было ей когда-то так дорого. Все знакомые с детства, любимые вещи стояли на своих местах. Твилла глубоко вдохнула — и почти ощутила свежий, пряный запах сушеных трав. Посреди комнаты стоял стол, весь заставленный разнообразными ретортами и колбами. Здесь же, на столе, дымились две небольшие горелки. И на весь этот рабочий беспорядок с неизменным высокомерием взирал владыка маленького царства — огромный серый кот Дымок.

Здесь было так спокойно, так безопасно — Твилла потянулась сознанием к увиденному и закуталась в видение, словно в теплый плащ во время зимней бури. И вот она снова сидит на своем стуле, возится с очередным заданием, которое поручила ей наставница, — полирует серебристую гладь старинного зеркальца. Правда, сейчас не было слышно поучений ведуньи, которая обычно давала ученице наставления, пока та была занята работой.

Нет, ведунья не молчала — она пела какую-то странную песенку. Слова сами собой возникали в сознании Твиллы, как будто ниоткуда, но девушка была уверена, что это слова наставницы Халди. И Твилла навсегда запомнила эти слова:

— Смотри не глазами, а душой — Заклятие не властно над тобой!

Даже в этом полудремотном состоянии Твилла крепко держалась за зеркальце. Она неустанно гладила пальцами по его сверкающей поверхности. Сейчас на пальцах у девушки не было защитных колпачков, и каждое движение причиняло боль. Но эта боль была где-то далеко-далеко, боли было нечего делать здесь и сейчас.

Твилла полировала свое зеркальце. Дымок сонно зевнул. Рядом зашевелилась какая-то тень. Твилла повернула голову, чтобы посмотреть, — и увидела серебристое мерцание. Она снова оказалась в лесу. Твилла страстно пожелала вновь оказаться в мире видения. Девушка так цеплялась сознанием за ускользающий полусон, что ей в конце концов удалось снова увидеть комнатку Халди — и на этот раз перед Твиллой появилась сама ведунья.

Ведунья Халди смотрела на Твиллу и мягко улыбалась. Она поправила непослушную прядь седых волос, выбившуюся из-под шапки, и сказала:

— Долгий же путь ты проделала, Твилла. Ты избрана, и твой путь ясен и чист.

— Я хочу остаться здесь! — закричала юная ведунья. Сквозь стену комнаты позади Халди проглянул ствол гигантского дерева, и Твилла поспешила убрать его из видения.

— Мы много чего хотим, дитя. Может быть, выросшему деревцу хочется вновь стать семечком, которое еще спит в земле. Но это желание неосуществимо. Ты тоже уже не сможешь вернуться к прошлому, Твилла. Тебе придется соорудить свое собственное теплое гнездышко.

Стены комнаты начали расплываться и понемногу истаяли. Дымок еще раз сладко зевнул и пропал вместе со столом, на котором серый кот восседал, словно на троне. Еще несколько мгновений Твилла пыталась удержать в сознании образ Халди. Девушка почувствовала, как кто-то осторожно прикоснулся к ее лбу, и вынырнула из полудремы. Она сидела в лесу, среди деревьев. Рядом стояла Ката. На лице маленькой волшебницы светилась такая же мягкая улыбка, как и на покрытом морщинами лице старой ведуньи.

— Наверное, ты готовишься к сражению? — спросила Ката и указала на руки девушки, лежащие на коленях. Твилла крепко сжимала в одной руке зеркальце, а второй рукой до сих пор полировала его серебристую гладь. Твилла подняла руку и осмотрела пальцы. Они покраснели, но кожа не была поранена. И хотя рука болела, но не сильно, боль казалась такой далекой…

— Не знаю… — ответила Твилла, все еще не совсем отделавшись от дремотного состояния. — Разве не от чужеземцев сейчас зависит, что ждет нас дальше?

— Твой молодой лорд чего-то опасается. Ему удалось уладить дела с верхним лордом. Но нам могут грозить неприятности со стороны далекого владыки, повелителя земель по ту сторону гор.

Твилла снова повесила зеркальце на грудь.

— И не только это, — быстро ответила она. Ката снова улыбнулась:

— Да, не только это, целительница. Хочу тебе напомнить… Когда сердце подскажет — исцеляй, как умеешь только ты одна. Никогда не сомневайся, дочь Луны. В этом мире много волшебного, и явного, и сокрытого. Но волшебство почти всегда случается тогда, когда само того желает. И свершенные волшебные деяния влияют на тех, кто творит волшебство.

— Все, чему я научилась, пришло ко мне случайно…

— Не совсем. То, чему ты научилась, всегда было в тебе — просто раньше оно дремало, а потом, в должное время, пробудилось. И тебе предстоит познать в себе еще очень и очень многое…