— Ты чего-то недоговариваешь, верно? — Как бы то ни было, но Шерону он больше не доверял. Что было печально, поскольку некогда он доверял ему свою жизнь.

— Я пришел, чтобы рассказать тебе все. — Устроившись на камне, Шерон, насколько мог, расправил мокрое одеяние. — Пока признаки одержимости Кошмарами не начали проявляться, проведенные испытания считались успешными. Мы ведь проверяли возможность перемещения туда и обратно, а не побочные эффекты. И прежде чем нам удалось осознать наличие и масштаб проблемы, была совершена переброска дополнительного контингента Стражей и Старейших.

Желудок Коннора скрутился тугим узлом.

— Так выдерните их обратно, черт побери!

— Мы не в состоянии. К тому времени, когда удалось осознать оплошность, возвращение стало невозможным в силу произошедших с ними необратимых изменений. Они уже не были теми существами, которых послали Старейшие. Возвратить удалось только тех, кого не коснулось заражение.

— Да что же вы натворили, черт вас всех побери! И сколько этих уродов сейчас там?

— Десятерых из первой партии нам вернуть не удалось. После чего мы послали еще два десятка. Рискованная игра. Незатронутые воздействием ведут охоту за зараженными, чтобы истребить их. Кросс, конечно, считает, что за ним пошлют Стражей, но он пребывает в полном неведении относительно этих гибридов.

До начала бунта Эйдан был капитаном, а Коннор его лейтенантом. И вместе они отлично командовали Избранными Воителями. Жизнь тогда казалась такой простой. И как ужасно все с тех пор усложнилось!

— Почему ты это мне говоришь?

— Потому что смерть вовсе не то, чего я желаю.

— Но ты желаешь смерти Ключу. И чтобы добраться до нее, тебе сперва придется убить Кросса, это я тебе гарантирую.

— С ними мы разберемся, когда придет время.

— Черта с два у вас получится!

Коннор совершил внезапный прыжок и, преодолев разделявшее их расстояние, с налета ударил Старейшего плечом в грудь.

Старейший мог бы пригодиться в качестве превосходного заложника.

Они покатились по песку…

И Коннор, задыхаясь, словно толчком, вывалился из сна. Что, в свою очередь, разбудило спавшую в его объятиях женщину.

— Эй! — Голос Стейси был хрипловатым спросонья. В слабом свете приглушенного телевизора он увидел, что она повернула к нему голову. Они лежали на диване: он — привалившись к спинке, она — прислонясь к нему. — С тобой все в порядке? Тебе что, кошмар приснился?

Он осторожно приподнялся над ней:

— Ага.

— Может, тебе горячего чая сделать или что-то в этом роде?

— Не стоит. — Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. — Спи дальше. Просто я вспомнил кое-что важное, и мне лучше записать это, пока не забыл.

Коннор прошел к кухонному бару, включил находившиеся над ним светильники и взял в руки замеченный им раньше блокнот. Потом он пододвинул стоявший возле обеденного стола стул, нашел среди учебников Стейси авторучку и принялся листать блокнот в поисках чистой страницы.

Блокнот оказался заполнен множеством любовно созданных Лиссой изображений Эйдана, при виде которых у Коннора перехватило дыхание. На рисунках представал вовсе не тот Эйдан, бок о бок с которым он веками сражался. Эйдан на рисунках выглядел моложе и, несомненно, счастливее. С ясным взглядом, без постоянного напряжения в чертах лица.

Некоторое время Коннор рассматривал наброски, но тут его внимание привлекло шевеление на диване. Повернувшись, он увидел, что Стейси свернулась клубочком и зажмурилась, явно погружаясь в сон.

Он улыбнулся, снова отметив про себя, как холод, навеянный его снами, ослабевает всего лишь от ее близости. Просто удивительно, как много может дать мужчине благополучие и спокойствие женщины. Он уже понимал, каким образом отношения с Лиссой смогли столь поразительно изменить Эйдана.

Все эти соображения лишь укрепили решимость Коннора выполнить свою миссию.

Он прибыл сюда с определенной задачей. Его действия в этом мире должны были обезопасить тех, о ком он заботился. Заодно ему предстояло выполнить давнее обещание: защитить Спящих от ошибок Старейших.

Найдя наконец чистую страницу, Коннор сосредоточился на своей задаче и постарался собраться с мыслями. Эйдан не помнил содержание их разговоров, происходивших во сне, и у Коннора не было оснований считать, что его мозг устроен как-то по-другому. А это позволяло предположить, что его «встречи» с Шероном являются лишь продуктом воображения.

Однако при всем понимании того, как могут работать сны, ему было трудно поверить, что фантастическая история, изложенная Шероном, зародилась в его собственном сознании. Да ему до такого дерьма в жизни бы не додуматься. Он воин, а не какой-то там фантазер.

А вот если предположить, что Старейшие обладают способностями, неведомыми Стражам… А вдруг Уэджеру удалось извлечь с того чипа побольше информации?

Смущенный и даже несколько устрашенный множеством возможностей, не последней из которых являлось допущение того, что увиденное им во сне было-таки правдой, Коннор начал писать.

Стейси разбудил звук открывающейся двери и отдаленный шум лебедки, поднимающей ворота гаража. Спросонья она не сразу сообразила, где находится. Потерев кулачками тяжелые, не желавшие подниматься веки, она обнаружила, что вокруг нее коконом свернулся здоровенный спящий мужчина. Постепенно восстанавливающееся сознание поэтапно воспринимало обхватывающую ее сильную руку, заброшенную на нее ногу, мягкие губы и теплое дыхание, ласкавшее ее плечо, ну и, наконец, утреннюю эрекцию, ощущавшуюся ее ягодицами. Они лежали на диване в гостиной, подбородок Коннора покоился на ее макушке, его могучее тело чуть ли не накрывало ее. Обычно, чтобы не замерзнуть, ей требовалось толстое одеяло, но сейчас, будучи лишь в полосатой пижаме из тонюсенького шелка, она совершенно не ощущала холода.

Моргая, Стейси бросила взгляд через столовую в кухню, где и обнаружила две взиравшие на нее в полном изумлении физиономии.

— Ох!..

Испугавшись того, что Коннор почувствует запах из ее рта, Стейси плотно закрыла рот и попыталась высвободиться из его объятий. Он, конечно же, тоже был одет, однако это не делало ситуацию менее смущающей. Уж во всяком случае, они никак не могли прикинуться, будто между ними ничего не было.

На ее шевеление Коннор отреагировал протестующим ворчанием. Большая рука легла ей на грудь, и ее сосок, бесстыдно поощренный этим вниманием, тут же затвердел, уткнувшись в его ладонь и вызвав вполне предсказуемую реакцию его члена.

Проурчав что-то нечленораздельное, он придвинулся поближе, недвусмысленно подавшись к ней бедрами.

Эйдан и Лисса стояли с разинутыми ртами.

Заморгав, Стейси шлепнула Коннора по руке.

— Прекрати! — зашипела она. — Они вернулись.

Врубился он не сразу, зато она сразу заметила, когда до него это дошло. Еле слышно выругавшись, он приподнял голову и, бросив взгляд поверх ее плеча, пробормотал:

— Привет, Кросс.

— Привет, Брюс, — натянуто откликнулся Эйдан.

Моргая, Стейси вывернулась из ослабших объятий Коннора и в итоге приземлилась на четвереньки на полу между кофейным столиком и диваном. Коннор сел и спустил ноги.

— Рановато вы вернулись, ребята, — произнесла Стейси с деланой веселостью, в то время как Коннор встал и поднял ее с пола. — Как путешествие?

Ей казалось, что клин следует вышибать клином. Это обычно срабатывало, хотя бы временно.

— Меня ранили в ногу, — проворчал Эйдан.

— А я помогла похоронить какую-то ошибку природы, — добавила с содроганием Лисса.

Настала очередь Стейси разинуть рот. Ее взгляд упал на белую повязку, видневшуюся из-под длинных, почти до колена, шортов Эйдана.

— Господи! — воскликнула она и обежала кофейный столик, прежде чем вспомнила, что на ней под пижамой нет лифчика. Ее бросило в краску, и она инстинктивно скрестила на груди руки. А спустя мгновение ее плечи, как шаль, окутала синель с дивана Лиссы. Стейси бросила на Коннора благодарный взгляд.